Маски. Иллюзия превращений
Шрифт:
– Ясно, – вздохнула я в ответ и, повернувшись к нему лицом, серьезно спросила: – Может быть, перестанешь? Я понимаю, что ты упрямый и не привык, чтобы вот так тебя ставили перед фактом принятого женщиной решения, или у вас есть общие правила на этот случай, и по ним я с тобой в одностороннем порядке расставаться права не имела. Но от меня об этом гарантированно никто не узнает, а если тебе так понравилось иметь под рукой любовницу из числа жительниц Земли, то уверяю – желающие найдутся. Перестань на меня давить. У меня сложилось ощущение, что, вопреки твоему отношению ко мне, тебе принципиально ночи проводить именно со мной. А так продолжаться не может, поэтому остановись и подумай.
Орино обернулся ко мне и, внимательно выслушав, неожиданно напомнил:
– У нас с тобой договор, ты помнишь? Ты можешь заявить о намерении расстаться, но я сразу предупредил, что оставлю за собой право твой отказ не принять. И у нас нет правил, которыми предусмотрено решение женщины расстаться с конкретным мужчиной. У нас эта ситуация вообще невозможна…
«Ах да, у них же все женщины общие! И месты эти с кучей ухажеров. Может быть, он так за меня уцепился из-за того, что больше никто не претендует? Опять же сама и в отсутствии жениха призналась. Если всю жизнь вокруг все общее, и тут – бац! – появляется что-то только свое? Вот потому и отпускать не хочет, даже несмотря на то что не нужна самому». Все же решила удостовериться, что верно понимаю ситуацию.
– Ты хочешь, чтобы наша временная связь продолжалась? Но на принятых у вас условиях? – пытливо вглядываясь в него, спросила. И чего бы ему это раньше не сказать? Я бы, наверное, попыталась… тогда.
– Нет, – Орино сразу ответил, – точно нет. В смысле хочу, чтобы продолжалось, но… как у вас, по земной модели.
– Нет у нас никакой модели, – всплеснула я руками в отчаянии. – Все просто ищут подход друг к другу, стремятся узнать лучше, но не потому, что так предписывают правила, а потому что люди хотят этого сами!
– Я про пару, – спокойно пояснил верлианец. – Стремлюсь доказать тебе, что могу быть твоей парой.
Рухнув навзничь на кровать, обреченно спросила:
– Зачем тебе это? Что, так боишься спать в одиночестве?
Орино тоже откинулся назад, упав поперек кровати рядом со мной, и, нащупав, сжал своей рукой мою ладошку:
– И это тоже, спать с тобой гораздо лучше. А зачем? Сам не понимаю. Но раз пары заводят детей, может быть, и нам…
Повернув к нему голову, обнаружила, что он смотрит в потолок. У меня не было слов! Зачем я ему и нужна ли вообще – он сам не знает, но детьми обзавестись предложил. Может быть, я все же сплю?
– Меня мама с детства учила, что дети должны появляться только тогда, когда мужчина и женщина уверены друг в друге и в совместном будущем, – назидательно забубнила я. – И еще – по любви! Мир, конечно, не идеален, но я бы для себя другого не хотела. Именно поэтому вопрос наших отношений для меня закрыт окончательно и бесповоротно, а о детях даже рассуждать смешно.
– Расскажи мне о своей маме, – проигнорировав все мои громкие заявления, попросил Орино. – Это так поразительно – иметь свою маму, только твою, и ничью больше. Вы, жители Земли, определенно любите принадлежность во всем.
– Но ведь вы знаете, кто дал вам жизнь? – уточнила я, настолько пораженная его словами, что даже не возмутилась очевидным нежеланием меня услышать.
– Жизнь дает отец. Без него из икринки не сформируется малек. А кто мой отец, я точно не знаю. Кто-то из сорока мужчин, присутствовавших на нерасте. – Голос верлианца был ровным.
– Жизнь дают двое, – озвучила я приемлемый компромисс.
– Не у нас, – не согласился Орино и тут же напомнил: – Расскажи про маму.
Решила, что хуже не будет: он все равно с ней встретится.
– Она спокойная у меня. Одна меня вырастила, папа погиб в результате несчастного случая, когда мне и полутора лет не было, поэтому мама мне за двоих была. Педагог, ну детей обучает. Сейчас курсы образовательные на марсианской станции ведет. Не любит скандалов, выдержанная очень. Но при этом любящая и открытая. Мама лицемерие чувствует, поэтому тебя вмиг раскусит. Очень не любит, когда суп за обедом не доедают, одежду на место не вешают и нарушают свои обещания. Но обожает вязать, по десять раз напоминать обо всем и готовить.
Подумав о маме, словно в прошлое вернулась, мысленно оказалась дома, когда мы с ней по вечерам обсуждали прошедший день, и попросила:
– Орино, очень тебя прошу – поживи в отеле! У нас тебе будет плохо, и нам с тобой будет неудобно. У нас женское царство, опять же ремонт последний раз лет десять назад, если не больше, делали. Плюс места мало, а ты сам по себе такой большой, что треть жилого блока сразу займешь. И маму мою смущать не надо, зачем ей лишние переживания?
– Если хочешь, я ей внушу, чтобы она не волновалась на мой счет, а после отъезда не помнила обо мне? – Верлианец повернулся ко мне лицом и вопросительно заглянул в глаза.
А меня почему-то так задела эта его постоянная манера чуть что – сразу глушить любую проблему гипнозом. Ему не понять, а вот я представляю, как неуверенно чувствуешь себя, когда не можешь вспомнить что-то о собственной жизни. А он мне предлагает стоять в сторонке и наблюдать, как из моей мамы сделают бездумную марионетку?
– Не хочу! – Выдернув свою руку из его ладони, вскочила с кровати и побежала к ванной.
Оказавшись внутри, приоткрыла кран с водой и заплакала. Вот его идеальное будущее и самая лучшая модель отношений – одни куклы безвольные кругом.
Глава 6
Регина
С того памятного разговора ранний подъем и насильное кормление завтраком прекратились. Объем вопросов тоже поумерился, а оставшиеся носили не личный характер. Но Орино сменил тактику сведения меня с ума. Теперь он постоянно мелькал у меня перед глазами, то и дело находя повод появиться в каюте, а то и вовсе приобщить меня к совместному занятию. И это было гораздо хуже для меня. Когда он раздражал, было легче – просто вспышки гнева и агрессии в ответ, сейчас же… меня тянуло к нему. Сколько раз я в последний момент сжимала кулаки, удерживаясь от намерения коснуться его, сколько раз едва не соглашалась махнуть на все свои решения рукой и принять его отношение к ситуации.