Маски
Шрифт:
«Кулебякин хорошо читает лекции, предмет знает. Значит, деловые качества у него хорошие. А деловые качества — это главное и определяющее. И наказывать его мы не имеем никаких оснований. Специалистов надо ценить. Что же касается всяких там склок в коллективе, то мы должны быть выше этого».
Сидит такой деятель на высоком административном пьедестале. Где-то внизу кипят страсти, но он к ним равнодушен. Равнодушен потому, что пребывает в убеждении: лицо работника определяется только его квалификацией, все остальное — личная жизнь, к производству отношения не имеющая.
Точка зрения не новая и сто тысяч
Они деловые люди. Их интересует только «чистое дело». Но такового, как известно, в природе не существует. Деловые качества человека от его качеств моральных отрывать весьма рискованно, да и не на пользу это. Даже, как говорят, совсем наоборот. Ведь всем известно, что в конце концов получается, когда в лекторе ценят только умение красиво говорить, в футболисте — способность точно бить по воротам, а в певце — искусство брать верхнее «ля».
Разрешите пожаловаться
Беседу с пациентами врачи начинают традиционным вопросом:
— На что жалуетесь?
Жалоба дает им в руки конец той нити, идя по которой они приходят к разгадке тайны болезни.
Врачи любят людей. Врачи — гуманисты.
В долгие часы ночных дежурств они мечтают о том лучезарном времени, когда количество эритроцитов и лейкоцитов у каждого гражданина планеты не будет отклоняться от нормы и граждане все как один станут красивыми и розовощекими. Глянешь и увидишь: все они смеются здоровым смехом, как Олег Попов; бегают, как Владимир Куц; мечут диск, как Нина Думбадзе. И при разговоре так сверкают белизной зубов, словно только что сошли с гумовской рекламы. Тогда можно будет начать великий демонтаж рентгеновских аппаратов и поставить на вечный прикол столько лет устрашавшие впечатлительных людей бормашины.
Это фантазия. А почему бы, товарищи, и не пофантазировать? Разве нет оснований? Не к тому ли идет дело? И когда сегодня врач говорит свое будничное: «На что жалуетесь», — он знает: его работа посвящена тому, чтобы в будущем никто ни на что не жаловался.
Мудрое изречение, которое чаще других красуется при входах на стадионы и детские площадки, гласит: «В здоровом теле здоровый дух». Но человека в идеале мы представляем себе не только бесконечно крепким телом и безгранично юным душой. Мы видим его хорошо, изящно одетым. Да, да! Человек не ангел. Ему надо одеваться. И не как-нибудь. Как-нибудь одевались его далекие предки, носившие по праздникам набедренные повязки.
Техника с тех пор, как известно, сделала определенный шаг вперед. Культура — тоже. И к одежде ныне предъявляются требования строгие, высокие.
Полосатые рубахи, в кои некогда рядили первых парней на деревне, уже не покупают, даже со скидкой. Пылятся, болтаясь на плечиках, никем не замечаемые «спинжаки» — старые грехи Швейпрома. Выгорают на солнце малиновые ковбойки с кальсонными пуговицами на рукавах. Тоже ошибки молодости. Зато новинки берут нарасхват. Люди покупают все, что современно, удобно и ласкает глаз. А в отделе дамской одежды то и дело этакой несмолкаемой лирической музыкой звучат: «капрон», «нейлон», «перлон».
Кто-то спрашивает:
— А нитрон скоро появится? По радио о нем уже говорили…
Мужчины острят:
— Не
Все это хорошо. Все это радует. Но сквозь перлоновую кисею нельзя не увидеть кое-какие недостатки.
Догадливый читатель уже понимающе кивает: речь, конечно, пойдет об ателье. Ох, сколько уж говорено на эту тему! В одной программе Ленинградской эстрады насчет ателье был специальный номер. А Московский театр оперетты — тот еще дальше пошел: целый вечер знакомит зрителя-слушателя с недочетами работы модельеров и закройщиков.
Но, к сожалению, ни после премьеры, ни после двадцатого представления в Театр оперетты не пришло извещение: «Все портняжные ляпсусы, вскрытые вами посредством пения, музыки и танца, ликвидированы. Оперетту можно снимать со сцены. Сочувствуем автору». Нет, не получал театр такого извещения. И эстрада не получала.
А в то время, когда на столичной сцене разыгрывалось театрализованное швейпромовское действо, некий инженер имел неосторожность обратиться с заказом на зимнее пальто в некое ателье треста «Мосиндодежда». Заказчик был дальновидным и, руководствуясь принципом «готовь сани летом», сделал заказ еще в июле. Были примерки, были проволочки. Наконец в конце сентября закройщик вручил инженеру свое произведение. Нет, это не было индпальто. Далеко не «инд»! Рукава — коротышки, пуговицы явно неподходящего цвета, а подкладка, вместо того чтобы быть скрытой от посторонних взоров, нагло вылезала на отвороты бортов. Пуговицы перешивали, рукава удлиняли, но подкладка упрямо не хотела отступать с занятых позиций. Некуда ей отступать: так все было задумано и скроено.
С сентября по январь инженер каждое воскресенье аккуратно навещал ателье. Уже ушел в отпуск прежний закройщик, уже за ножницы взялся другой. Кое-как, зигзагами, подкладку подрезали, но всю упрятать не удалось.
А ртутный столбик термометра тем временем сползал вниз. И однажды, видимо беспокоясь за здоровье заказчика, директор ателье сказал человеческим голосом:
— На январь назначена городская комиссия. Если она признает, что пальто хорошее, мы обяжем вас принять его по акту.
Комиссия собралась. Пальто признали соответствующим. А чтобы подкладки не было видно, посоветовали заказчику всегда застегиваться на верхний крючок… Правда, обнаружилось, что крючок без посторонней помощи не застегивается. Но выход был найден моментально:
— У вас что, жены нет? Вот она и будет зацеплять этот крючок… А не она, так соседи по квартире.
Директор ателье уже было взялся за ручку, чтобы подписать акт, как произошла осечка: с помощью перекрестного опроса бдительный заказчик установил, что комиссия вовсе не обладает широким городским авторитетом и состоит из… работников этого же ателье.
— Верно, работники все наши, — не растерялся директор. — Но вообще, если будете капризничать, ваше пальто как висело, так и будет висеть…
Друзья успокаивали пострадавшего:
— Скоро опять лето. Скоро будет тепло. Уже первая декада января. По известной примете, в это время цыган шубу продает.
Но настойчивый заказчик зябко ежился и продолжал аккуратно ходить в ателье. Наконец там признали, что старое пальто никуда не годится. Надо шить новое. И в один из мартовских дней директор направился вместе с заказчиком на базу, выбирать материал.