Маскировка для злодейки
Шрифт:
— Ладно, сами пока попробуем, а то и вправду с родаками вязаться, хуже нет! — махнул рукой Леха.
Поутру во дворе дома было почти безлюдно.
— Ну, с чего начнем? — спросил Гошка.
— С квартиры! — твердо произнес Леха.
— То есть как? — не понял Гошка.
— А вот так! Мы, юные натуралисты из Подмосковья, приехали к знаменитому режиссеру-натуралисту рассказать, что у нашего поросенка пятая нога выросла или у кошки два хвоста!
— Ты что, очумел?
— Почему это я очумел? Мы любим наблюдать за животинкой, как и он! Только и делов!
— Но
— И это еще не факт! Может, ему наша Маргаритка уже обрыдла, и он ей болтанул про Южную Африку, а сам сидит себе в Москве и с другой теткой кадрится.
— Глупости! — воскликнула Маня.
— Ничего не глупости, просто ты жизни не знаешь!
— А ты, можно подумать, знаешь!
— Еще как знаю! Спорим, он дома торчит!
— А если нет, тогда что?
— Тогда, значит, Маргаритке повезло!
— И тебе заодно, не придется врать про двухвостую кошку!
— Еще неизвестно, может, у него в квартире кто-то есть, его мама, например.
— У него нет мамы, — сказала Маня. — Он сирота и живет один.
— Пошли проверим!
Они поднялись на третий этаж и позвонили в квартиру. Дверь почти сразу распахнулась. На пороге стоял мужчина, лохматый, с бородой и в очках.
— Вам кого? — довольно неприветливо спросил он.
— Нам бы Владислава Игоревича… — первым подал голос Леха.
— Зачем он вам?
— Дяденька, это вы и есть знаменитый режиссер Комов? — допытывался Леха.
— Нет, я не Комов. Комов уехал и будет не скоро. А в чем дело?
— Извините, но мы же не знаем, кто вы. У нас дело кон-фи-ден-ци-альное, — проговорила Маня.
— Ишь вы, конфиденциальное! — засмеялся мужчина. — Можете мне сказать, я его друг, у меня дома ремонт, вот я и живу пока у Влада. Удовлетворены? Ну, так какое у вас дело?
— Понимаете, Владислав Игоревич просил нас выявлять животных-мутантов! — выпалила вдруг Маня. — Ну, понимаете, всякие аномалии…
— И вы, значит, выявили? — засмеялся мужчина.
— Да!
— А почему по телефону не позвонили? Зачем сами явились?
— Да мы телефончик потеряли, — нашелся Леха.
— Ну вот что, ступайте отсюда подобру-поздорову, пока я милицию не позвал. Ишь, что удумали!
И он захлопнул дверь у них перед носом.
— Облом! — констатировал Леха.
— В этот момент на лестницу вышла пожилая женщина, с интересом посмотрела на ребят и спросила:
— Вы к Владу пришли? А этот патлатый вас обхамил?
— Ой, не говорите! — воскликнула Маня. — Мы с Владиславом Игоревичем договорились, но телефон потеряли, приехали, а нам говорят — его нету — и вообще выгнали!
— И откуда ж вы приехали, ребятки?
— Из Одинцова, — брякнул Леха. В Одинцове у него жило много родственников. — Да только зря время потеряли…
— Такой хам этот патлатый, я что-то у него спросила, уж не помню, а он на меня просто вызверился, мол, нечего лезть в чужие дела и все такое! Не удивлюсь, если потом Владик много чего недосчитается.
Обида на патлатого была так велика, что женщина еще раз окинула ребят придирчивым взглядом,
— Да вы зайдите, я вас чайком напою, я гляжу, вы ребятки приличные, не то что некоторые…
В предчувствии удачи у Гошки зачесался нос. Такие тетки всегда все обо всех знают.
— Вы варенье любите небось? У меня земляничное! В этом году было столько земляники, верите, бидонами таскали! Да вы не стесняйтесь, заходите. Можете мне все рассказать, я потом дословно Владику передам, у меня память хорошая. Вы артистку Оксану Липатову знаете? Это моя сестра младшая. Мы с ней вдвоем живем, но она сейчас отдыхать уехала, а я вот тут одна кукую.
— Ой, у вас в доме артисты живут! — изобразила восторг Маня. — Я живых артистов никогда еще не видала!
Гошка сразу понял, что этими словами Маня дает им понять, чтобы они ненароком не вздумали назвать ее фамилию. Но они и не собирались.
— Да уж, живут, насмотрелась я на артистов, тут всякие есть, и знаменитые, и такие, которых никто не знает. Ну и сценаристы разные, и режиссеры, киношники одним словом. Да вы берите варенье, не стесняйтесь! Я, ребятки, раньше в Муроме жила, город-то хороший, тихий, не то что ваша Москва, прости господи, такой бедлам! Только сестра моя, как овдовела, взмолилась: «Тася, перебирайся ко мне, в Москву, жить, трудно мне одной, а ты уже на пенсии, тоже одна мыкаешься, вдвоем-то легче…» Вот я и перебралась, оно и вправду в Москве жизнь побогаче будет. Ох, первое время у меня голова кругом шла, сколько ж тут людей, сколько машин, страсть! Но ничего, обвыклась, теперь даже нравится. С такими людьми встречаюсь иногда! Тут третьего дня с артистом Тихоновым в лифте ехала, знаете, он Штирлица играл, только он теперь-то старый, но ничего, все равно… Я его сразу узнала. А то еще как-то гляжу — лицо знакомое, кто такой, думаю, знаю я его, но он не в нашем доме живет… А потом вечером телевизор включила, мама родная, это ж Познер, Владимир Владимирович, в гости к кому-то, видать, приезжал…
— Да, повезло вам, — вздохнул Леха. — А вот вы как, Владислава Игоревича хорошо знаете?
— Владика-то? А как же. Сосед все-таки. С Оксаной моей дружит, чай пить приходит, пироги мои с капустой очень уважает, хороший человек, только вот одинокий. Хотела я ему невесту подыскать, а он смеется — мол, не надо, Таисия Никитична, я уж сам как-нибудь.
— Ну и как, нашел? — полюбопытствовала Маня.
— Говорит, нашел, я даже один разок ее видала. Высокая такая, красивая из себя, независимая, одним словом, фря!
— Фря? — засмеялся Леха.
— Ну да, гордая очень! Владик говорит, Маргаритой ее звать. Не понравилась она мне.
— Ну, ему-то нравится!
— Вроде да, говорил, вот вернусь из экспедиции, женюсь.
— А сколько ему лет?
— Владику-то? Да уж сорок, пора.
— Он что же, первый раз в сорок лет жениться собрался? — спросил Леха.
— Почему? Была у него жена, только погибла она в автокатастрофе, уж лет десять назад. С тех пор он и не женился. Видать, горевал сильно. Очень он ту жену любил.