Масонский Завет. Наследие Хирама
Шрифт:
Ваалат была вечно страдающей женой Эля и матерью Ваала [73] . Геродот, автор трудов 460 года до нашей эры, тоже рассказывает о подобной практике в храме Астарты в Вавилоне:
Далее рассказанное есть самый позорный обычай в Вавилоне. Каждая женщина, рожденная в этой стране, обязана прийти в храм Астарты и отдаться незнакомцу один раз в жизни… Они сидят в святом месте с венками на головах. Там много женщин, некоторые приходят, другие уходят. Между ними во всех направлениях проложены прямые дорожки, по которым может пройти и сделать свой выбор незнакомец. Когда женщина приходит сюда, уйти домой она уже не может, пока один из незнакомцев не бросит деньги в ее подол и не уведет ее за пределы святого места… Но после того как она отдастся, считается, что она выполнила свой святой долг перед богиней, — она возвращается
73
Когда Аукиан использует имя Адонис, греческое слово, означающее «Властелин», он имеет в виду финикийское слово «адон», которое означает Ваал.
74
Herodotus: Histories, Wordsworth Classics of World Literature, 1996.
Храмовых проституток называли Геродали, что означает «святая служанка, работающая в храме». Герхард Герм пишет об этой практике:
Нам не дано понять литургию, связанную с сексом; в ней отражен труд божественных сил в деле продолжения рода и зачатия. Мы слишком много знаем о чистой механике совокупления, чтобы осознать процесс соития как таинство. Вместе с тем древние, видимо, полностью управляли этим актом. Они, возможно, думали: «Если это является столь важной частью жизни каждой отдельной личности, то почему бы не объявить совокупление священным общественным институтом?» И, сделав так, они заранее устраняли трудности, избегали ханжества и в какой-то степени снимали состояние сложного неопределенности, которая могла стать источником, как в нашем случае, целого корпуса литературы. Остается только заметить, что храмовая проституция и публичное приглашение к лишению девственности имели место во всех восточных храмах между Средиземным морем и долиной Инда. Геродали были даже в древних еврейских храмах, где их называли Кедешим — священные [75] .
75
Herm, Gerhard: The Phoenicians.
Это было оказанием чести, что удовлетворяло всех окружающих. Эль потворствовал своему пороку на всех землях, которыми правил, потому должен был знать все свое женское население. Женщины заставляли его платить за доставленное удовольствие, отдавали заработанные деньги на умиротворение его обманутой жены. Символ фаллоса часто встречается в финикийской религии — вот что говорится о нем в стихотворении, посвященном Элю:
Фаллос Эля вырастает столь большим, как море, Да-а, фаллос Эля как океан. Эль берет двух пылающих страстью женщин. И вот! Две жены вскричали: «О, муж! Муж! Поникло твое достоинство, Свисает жезл в твоей руке!» Он наклонился: поцеловал их губы. Какая сладость были эти губы, Так сладки, как гранаты; Пришло зачатье от поцелуя, Оплодотворение от объятий.В этой связи мы не могли не вспомнить скандинавского бога Одина, который тоже изменял жене и славился своей мужской потенцией. Здесь усматривается подобие со скандинавскими легендами, в которых говорится, что сын короля родился наследником богини, когда он унаследовал трон, стал также супругом богини. А может быть, эти две концепции царской власти имеют общее происхождение? Мы решили возвратиться к этому после более полного исследования финикийских богов.
Стихотворение, которое натолкнуло нас на эту мысль, — из финикийской литературы, найденной в древнем городе Угарит [76] . Особый интерес вызвали у нас упоминание о двух женах Эля, в котором мы усмотрели намек на утреннее и вечернее восхождение Венеры, а также ассоциация с гранатами. Мы знали, что эти фрукты в те времена
76
Man, John: Alpha Beta, How Our Alphabet Shaped the Western World, Headline, 2000.
Жена Эля Ваалат, «Царица Небес» и «Царица Моря», была советницей в Совете богов. Как и к ее мужу, к ней можно было получить доступ только через посредничество богов меньшего ранга, самым подходящим для этого был царь, земной супруг Ваалат. В качестве супруга он мог общаться с ней, просить о благе своего народа и через нее донести свои просьбы до уха Всемогущего Эля. Люди молились Ваалат, к которой обращались «наша дорогая владычица», чтобы был хороший урожай, успешное рождение ребенка, с просьбой о Долгой жизни для себя. Она была матерью небес и земной матерью, которая заботилась о благе и безопасности людей.
У Ваалат был сын, Ваал-Адон-Эшмун-Мелкварт, который, возможно, самая интересная фигура в древней финикийской мифологии — единственный бог, не обладавший бессмертием. Один раз в год, в день осеннего равноденствия, он умирал и воскресал в следующий день весеннего равноденствия. Это явно связано с ежегодным циклом плодородия, который праздновали во многих ранних культурах, однако в его судьбе есть дополнительная особенность. Поздним летом, когда урожай был собран, молодой бог умирал, чтобы вернуться к жизни на земле с появлением ростков следующей весной. Но, хотя эта легенда началась с отображения природы примитивного и земного, история Ваала получила богатейшее развитие, стала позднее абстракцией, в которой не осталось ничего, кроме идеи бога, приносящего себя в жертву ради человечества. Герхард Герм отмечает:
По всей вероятности, это была наиболее влиятельная из всех нееврейских мифологических концепций Востока, и, несомненно, именно этот культ подготовил почву для дальнейшего расцвета идей, связанных со смертью и воскрешением Христа.
Прослеживая аналогию, можно видеть, насколько велико подобие между богиней Венеры Ваалат и Девой Марией — и той и другой поклоняются как матери воскресшего бога-спасителя.
Ко времени нового расцвета финикийских городов, после египетского правления Ваал стал пользоваться у финикийцев особой любовью. Был создан его образ, наделенный фантастическими способностями: включая роль великого любовника, он выступал также и во многих других ипостасях. В конечном итоге сын затмил своего отца Эля, которого иногда сплавляли с ним в одну сущность [77] . Ему поклонялись в качестве Ваал-Шамима, владыки небес, Ваал-Аивана, владыки гор, Ваал-Роша, владыки морского мыса, и Мелкварта в Тире, где он постепенно обрел статус бога Солнца.
77
Это напоминает, как христиане сплавили Иисуса с Богом и растворили и того и другого в одной сущности, вероятно, для того, чтобы обожествить человека Иисуса Христа, удовлетворив одновременно более позднюю иудейскую веру в то, что есть только один Бог.
Смертный сын Венеры был представлен на земле в образе финикийского царя. Когда царь обретал свой титул, его повышали в статусе от «сына Венеры» до земного «супруга на шей владычицы». Надписи на царских гробницах Библоса и Тира говорят об этих священных отношениях:
Это статуя, которую Абиваал, царь Библоса, сын Яхимилка, царя Библоса, доставил из Египта для Ваалат, своей супруги.
Это храм, который Яхимилк, царь Библоса, построил для своей супруги. Да продлят его жизнь Ваалат-Гевал и весь совет богов.
Хирам был могущественным царем Тира и, подобно каждому ханаанскому царю, живым, но смертным богом. Знание этого заставило нас задать себе еще один вопрос. Как Соломон надеялся стать царем-богом, не имея устоявшейся теологической структуры храмов и верховных жрецов и жриц, которая была у ханаанских царей? После продолжительной дискуссии мы были вынуждены прийти к заключению, что Соломон, вероятно, не просто покупал у Хирама, царя Тира, здание, когда принимал храм Яхве, но пытался также купить способ, с помощью которого он станет царем с более высоким статусом, соответствующим статусу ханаанских правителей, имеющих связь с богами. Полагаем, что он хотел стать богом избранным, земным представителем нового бога Яхве.
Можно понять, что у Соломона не было опоры в традициях своего народа, которые дали бы ему знание того, как построить храм, обеспечивающий правильный взаимообмен с небесами и богами. Однако нас озадачило то обстоятельство, что поклоняющимся Венере финикийцам было позволено строить дом Бога, учитывая, что только жрецам Яхве было позволено прикасаться к камням, предназначенным для строительства храма. По еврейскому преданию, священнослужители Яхве существовали со времен Моисея, то есть уже несколько сотен лет. Почему не они были строителями?