Масонство и глобализм. Невидимая империя
Шрифт:
Тянулись к ним и некоторые представители старого общества, те, кто понимал необходимость перемен, либо стремился сродниться с новыми веяниями, чтобы не дать им перерасти в катаклизм, который упразднил бы их привилегии.
На стыке сословных перегородок наиболее удобную, исторически уже созданную форму общения между ремесленниками и средними слоями с высшими — их заказчиками представляли упоминавшиеся ранее цеха. Замкнутые, сплоченные, они обладали «герметичностью», защищавшей тех, кто приходил к ним со стороны. Им самим придавало дополнительный вес пришествие влиятельных ученых, адвокатов, врачей, не говоря уже о представителях аристократии, царствующих домов.
Цех «вольных
Цех не ограничивался национально-государственными рамками. Каменщики специализировались на постройке культовых зданий — церквей, храмов, монастырей. В каждой стране они обрастали связями. Их квалификация и опыт придавали престижность. Их традиции, условности, фольклор служили своего рода заменителем генеалогических достоинств дворянства, могли быть привлекательными и для лиц высокого положения.
Исторически принято, что именно в Англии ложи цеха «вольных каменщиков» помогли оформиться тем, кого принято считать предтечей современных франкмасонов. Мы уже упоминали, что некоторые считали их предшественниками братства итальянских, «комачинских» каменщиков, которые одними из первых в Европе овладели вершинами мастерства возведения больших храмов. Кстати, на это указывает и профессор Уорд. В средние века, писал Уорд, существовали две большие группы масонов — те, кто вышли из «комачинских» каменщиков и стали современными «спекулятивными» франкмасонами, и масоны гильдий, объединявших лиц более скромного положения. Франкмасоны «были свободны работать в любой части страны, и их специальностью было возведение церковных зданий, тогда как другим гильдиям разрешалось работать только в том городе, где были их ложи». [47]
47
Ward J. S. М. Ор. cit. P. 61.
Можно предположить, что во многих странах Европы были подготовлены таким образом удобные ячейки для масонства. Возможно, могли использоваться и другие престижные гильдии и цеха, в том числе ювелирные, купеческие, имеющие развитые внешние связи. Но здесь мы вступаем на почву гипотез, тогда как документированные данные изучены пока лишь в отношении появления масонства на базе каменщических цехов Англии и Шотландии.
Найт относит факты появления первых «спекулятивных» масонов к Шотландии. Самым ранним масоном-некаменотесом, присоединившимся к ложе, он называет Джона Босвелла, помещика из Очинлеча. Тот стал членом ложи Эдинбурга в 1600 году. Есть данные о рождении Великой ложи 25 декабря 1583 года. Их приводит в своем исследовании Дж. Хэмилл. Он же подтверждает, что в Англии одним из первым масонов стал Элиас Ашмоул, основатель Оксфордского Ашмоулского музея и антиквар. Он вступил в ложу в 1646 году. Хэмилл приводит запись из дневника Ашмоула:
«1646. Октябрь. 4 30 пополудни. Я был принят в франкмасоны в Уоррингтоне (Ланкашир) вместе с полковником Генри Мейнвеарингом из Каринхема (Чешир)».
Характерно, что Ашмоул глубоко интересовался розенкрейцерством, идеи которого, как мы упоминали, были изложены германским теологом Иоганном Валентином Андреа в первые десятилетия XVII века. По данным, приведенным английскими авторами в книге «Священная кровь и Св. Грааль», Андреа был «навигатором» или «рулевым», то есть Великим магистром Сионского ордена с 1637 по 1654 год. (После чего на этом посту его сменяют ученые Роберт Бойль и Исаак Ньютон.)
Эрозия лож, где профессионалов сменяли все более знатные лица иной профессии, протекала чрезвычайно быстро. В 1670 году, например, в ложе Эбердина соотношение принятых со стороны к «оперативным» «каменщикам» составляло уже 39:10. А позже каменотесы и строители вообще исчезли из лож. Знатные люди начали формировать собственные ложи джентльменов.
Такой трансформации способствовал упадок этой строительной профессии, которую относили к «индустриальной аристократии». Последние крупные постройки готического стиля, составлявшие славу каменщиков (и дававшие им крупные материальные средства), относятся к началу XV века, когда была завершена Королевская капелла в Кембридже.
Заметим: масонство начало формироваться в современном виде задолго до того, как четыре лондонские ложи в 1717 году объединились в Великую ложу. Этому предшествовало более ста лет и не только в пределах Великобритании, но и, по-видимому, на территории континентальной Европы. С момента официального дня рождения и вслед за появлением в 1723 году масонского манифеста — «Конституций» шотландского масона Джеймса Андерсона, перекочевавшего в Лондон, — масонское движение охватывает Европу, как пламя сухой стог сена.
Друг Андерсона Джон Теофилис Дезагюлье, француз по происхождению, доктор права, член Королевского общества, капеллан принца Уэльского, поразительно легко распространяет влияние организации. В Гааге он в 1731 году принял в масоны герцога Лотарингского, который, женившись на Марии-Терезе Австрийской, стал вскоре германским императором и австрийским правителем. У себя дома Дезагюлье в 1737 году принял в «братство» сына короля Георга II — Фридриха-Людвига, принца Уэльского. Знать буквально валом повалила в ложи, где ранее доминировали средние классы. В 1730 году из девяти Великих магистров европейских стран шесть были знатного происхождения.
Рождение масонских лож шло как бы волнами. Они то устремлялись из Лондона на континент Европы, то возвращались в Альбион. Если у колыбели современного масонства в Англии стоял француз Дезагюлье, под наблюдением которого и формировались первые уставы масонства, то начавшие создаваться в 30-х годах в Париже ложи масонства (к 1730 году их было пять) имели английских кураторов. Ими стали якобиты, сторонники Якова II Стюарта, изгнанного в 1688 году из Великобритании и обосновавшегося в Париже. Первая «правоверная» ложа в Париже, признанная в 1732 году англичанами, имела благословение графа Дервентуотерского — Чарльза Рэдклиффа, известного близостью к упоминавшимся «розенкрейцерам». Этот англичанин считается первым гроссмейстером французского масонства. Вскоре ложи на английский манер возникают в Бордо, Руане и других городах Франции.
В 1728 году ложи английского образца появляются в Мадриде, на следующий год — в Гибралтаре. Их крестным отцом является герцог Филип Уортон. Он был одним из первых гроссмейстеров Великой ложи Лондона. С его одобрения печатались «Конституции» Андерсона, где предписывалось не принимать в масоны «глупых атеистов» и «разнузданных свободолюбцев». Вместе с тем в «Конституциях» практически не было, за исключением введения, ни малейшей ссылки на христианство. Речь не шла о простой забывчивости. Сам герцог Уортон состоял в «дьявологической» лондонской ложе «Адского пламени». За еретические взгляды ложа в 1721 году была закрыта. Уортону, который вдобавок был в сношениях с якобитами, пришлось бежать. Бывший сатанист успел, однако, основать испано-гибралтарские ложи, а сам… принял католичество и закончил жизнь монахом в испанском монастыре.