Масонство и глобализм. Невидимая империя
Шрифт:
Исторические связи вообще бывают куда более разветвленными и устойчивыми, чем можно было думать, сохраняясь сквозь века и тысячелетия. Имеются сведения, например, что «храмовники» интересовались индуизмом и буддизмом, были связаны с сектами исмаилитов, государством «иранских рыцарей». Их люди доходили до руководителей монгольских орд и даже помогали им найти дорогу в походах на Русь.
В 1921 году на несколько месяцев правителем Монголии вдруг объявляется барон Унгерн фон Штернберг, сбежавший от революции в России. К сведению лам, он сообщил, что как «Унгерн» происходит от предков, вышедших из местных степей с племенами Аттилы. Как «Штернберг»
Исторический казус? Да, безусловно. И он длился недолго. Отличавшийся невероятными зверствами «сумасшедший барон» был вскоре схвачен и казнен. Но нити, на которые он указывал, были верными, они существовали. Барон был связан с масонством, увлекался буддизмом, утверждал, что является «ясновидящим».
Этот эпизод показывает, что некоторые нити, оставаясь невидимыми, способны сохраняться долго.
Во всяком случае, предположение о том, что существовали вполне реальные связи между «братствами» рыцарских орденов и ремесленных цехов строителей средневековья и позднего феодализма, не представляется абсурдным.
А наличие связи по концепционным, мифологическим построениям вряд ли можно оспаривать.
Но перейдем к эпохе, когда в Европе забурлили новые силы и когда из реторт алхимиков эликсир масонства был выплеснут на авансцену политических, массовых действий. Когда подготовленные с участием секретных «братств» общественные движения вышли на улицу. Когда «подземная река» Алфей выступила на поверхность.
Глава 4
«Героический период»
Тайные общества под защитой цехов. — Когда завершилась инкубация. — Ватикан узрел опасность. — «Храм» надстраивается. — Божественное золото. — Пробил час, и фаланга пришла с движение. — Все больше банков, все меньше свобод.
Рассвет над тьмой Средневековья в Европе занимался медленно и осторожно. В Риме, Папской области, за неосторожное слово казнили. Мощный огонь Возрождения, породивший титанов мысли, несравненные образцы искусства, старались притушить, боясь его воздействия на души тех, в ком жила гордость за человека, вера в его разум и сердце. Джордано Бруно, который смело заглянул в космос, сожгли, Галилея заставили отречься. И лишь Копернику, великому поляку, удалось обнародовать представления о строении Солнечной системы, опрокидывающие системы прошлого.
Двух великих мыслителей, мечтавших об идеальном, гармоничном человечестве, Мора и Кампанеллу, преследовали. Автор «Утопии» был казнен, автор «Города Солнца» 27 лет провел в казематах инквизиции. Монархия и инквизиция держались на обскурантизме, слепой вере и душили все, что могло подорвать их власть, угрожать их богатствам. И все-таки Земля, как и предполагал Галилей, вертелась, история шла вперед. Свежие силы распирали замшелые стены феодализма, требовали выхода, рвались наружу. Как на дрожжах росли и ширились мануфактуры. Ремесла преображались в промышленность. Торговые, финансовые отношения набирали силу, ослабляли привилегии аристократии, делали горожан более независимыми. Ересь и инакомыслие проникали и в монастырские стены.
Бунт Лютера против Рима, отколовший от Ватикана пол-Европы, дал толчок самостоятельному мышлению. Уже не через догматы и наместника Бога на земле, а каждый лично получал право «общаться» с Создателем. Протестантизм расширял права разума, личности, творчества. На этой волне появился яркий и своеобразный мыслитель Якоб Бёме. Руководитель цеха башмачников из силезского городка Гёрлица, он призвал понять мир собственным «экспериментальным знанием». Человек, говорил он, наделен свободной волей. Он сам себя способен спасти или погубить. Для этого надо овладеть знанием законов природы, от которой он не отделял и религиозное чувство. Даже троица в его «озарениях», под влиянием которых он писал свои книги, являлась «торжествующим, кипящим, подвижным существом, которое, подобно природе, содержит в себе все силы». Обожествив дух человеческий, он то же проделал и с материей. Иными словами, Бог у него тоже стал материальным.
Несмотря на мистицизм, взгляды Бёме, а до этого швейцарского алхимика и врача Парацельса оказали большое влияние на умонастроения эпохи, подготовленной Реформацией к дальнейшим общественным сдвигам.
Немалая роль принадлежит в этом и Яну Амосу Коменскому (Комениусу). Выдающийся мыслитель-гуманист, он был воспитанником общины «чешских братьев». Община была протестантского толка и обладала большим влиянием как на территории Чехии, так и в ряде других государств. Крупный реформатор системы образования, Комениус после превращения Чехии в провинцию империи Габсбургов жил и работал в изгнании во многих странах— Польше, Швеции, Англии. Остаток жизни провел в Голландии.
По взглядам Коменский был весьма близок к общественным и теологическим построениям Иоганна Валентина Андреа, которого считают инициатором возрождения движения «Розового креста» («розенкрейцеров»), явившегося прямым предшественником масонства.
Протестантский священник, теолог из Вюртемберга, Андреа подобно Комениусу много путешествовал по Европе, учительствуя и работая воспитателем в семьях аристократов, которые ему покровительствовали. Андреа переезжает сперва в Австрию, затем во Францию и Италию, ведет постоянную переписку с Амосом Коменским, а также сколачивает кружки единомышленников на основе доктрины, которая должна была объединить «братьев-розенкрейцеров» в различных точках Старого Света.
Ведет он эту деятельность осторожно, анонимно публикуя трактаты этого общества, которые оповещают о существовании «братства» и излагают его историю. Таковы приписываемые Андреа «Весть о Братстве, или Публикации общества достохвального Ордена розенкрейцеров» (1614), «Исповедь Братства» (1615). Высмеивая догматы Ватикана, призывая правителей Европы вступать в «братство», автор, видимо, опасается мести иезуитов и Святого престола, жестоких расправ с еретиками, перерастающими в религиозные преследования и войны, подобные той, которая обрушилась на «чешских братьев» и привела к подавлению национального восстания чехов в 1620 году.
Может быть, поэтому, признаваясь позже в своем авторстве одного из подобных манифестов, носившего странное на первый взгляд название — «Химическое венчание Кристиана Розенкрейца» (1616), Андреа толкует его как насмешку над философскими умствованиями и ритуалами сторонников «розенкрейцерства», с которым он якобы уже порвал. История инквизиции полна примеров подобных отречений, поэтому важно хотя бы то, что Андреа признает, что был ранее согласен с «братством».
Что же это все-таки за таинственный орден, популяризации которого за короткий период между 1614 и 1620 годами было посвящено более 200 (!) произведений?