Масонство в прошлом и настоящем
Шрифт:
Созерцание традиционно сопровождается повторением про себя или вслух формул, которые побуждают к слиянию. Индусы с незапамятных времен располагают для этой цели ритуальными «мантрами». Но и на современном Западе такая психотерапевтическая дисциплина, как «аутогенная тренировка» Шутца, обучает желающих употреблению так называемых формул, которые, согласно Томасу, должны быть «звучными, позитивными и ритмически организованными». Все это придумано для того, чтобы укрепить духовную волю и, следовательно, реальные возможности человека, стремящегося к достижению определенной цели. Мгновение свершившегося слияния преходяще. Но если слияние было истинным, а не иллюзорным (последнее случается гораздо чаще), оно оставляет прочный след в душе исследователя. Речь идет, таким образом, о внутреннем усвоении символической ценности и, следовательно, обогащении личности. Символ, способствуя духовному росту исследователя, выполнил свою задачу.
IV.
Английское оперативное масонство возникло в начале XI в., когда жители Британии приступили к возведению многочисленных церквей. На строительной площадке храма, как правило, находилась ложа, то есть мастерская, где каменщики отесывали строительный камень, хранили орудия труда, питались и проводили свободное время. Сам термин «ложа» впервые появляется, согласно Б. Джонсу, в 1278 г. в бумагах, связанных со строительством королевского аббатства. Обычно мастер-каменщик был в те времена и архитектором (в этом ему помогали образованные духовные лица) и смотрителем работ. Он обладал огромным престижем. В ту эпоху короли назначали «личного» королевского мастера-каменщика.
Однако строительное искусство более всего процветало во Франции. И в Италии, точнее, в Северной Италии, работали легендарные мастера-комакийцы, чье имя отождествляется с ломбардской архитектурой. Правда, термин „cojnacinus" вряд ли, как принято думать, происходит от названия города Комо. Будь это так, тогда соответствующее прилагательное звучало бы „comensis" или „comanus". Комакийцами их прозвали за принадлежность к товариществу каменщиков. „Macinus", согласно этому предположению, восходит к индоевропейскому корню „mag" или „так" (делать, придавать форму), то есть тому же самому, от которого происходит слово «масон» (каменщик). Приставка „со" имеет собирательное значение, указывает на принадлежность к группе.
Согласно преданию, средневековые масоны обладали привилегией, подтвержденной папской буллой, свободно передвигаться по европейской земле. Но, как замечает Б. Джонс [111] , какие-либо документальные свидетельства на этот счет отсутствуют. Тот же автор склонен полагать, что передвижение масонов не носило систематического характера. К тому же оперативные масоны имели достаточный объем работы, так сказать, «на месте», ибо возводили они не только церковные здания, но строили и по прихоти своих всемогущих заказчиков. Так, мастер- каменщик Генри де Йевель строил не только Вестмин терское аббатство, но и лондонский Тауэр. Имя Уильяма Уинфорда связано с возведением Винчестерского собора и Виндзорского замка [112] . Масоны, таким образом, работали в светской архитектуре. Идея, встречающаяся в литературе прошлых лет, что средневековые масоны строили якобы только соборы и ничего больше, обусловлена, надо думать, тем фактом, что готические соборы — это самый возвышенный дар, какой масонство принесло человечеству [113] .
111
См.: Jоnеs В. Е. Freemasons' guide and compendium, p. 35.
112
Idem, p. 48.
113
Idem, p. 49–51.
Первоначальное оперативное масонство не имело об щей автономной организации. Но с развитием гильдий (от саксонского „guildan" — платить) объединились в свою корпорацию и мастера-строители. Колыбелью организационной деятельности и средоточием масонских интересов стало Лондонское товарищество масонов, о существовании которого имеются сведения, датируемые серединой XIV в. [114] Эта корпорация процветала на протяжении почти двух столетий. Затем наступил ее упадок. В результате «протестантской» реформы Генриха VIII гильдии были лишены многочисленных привилегий [115] . Церковная архитектура также приходила в упадок. Мало-помалу среди масонов вошло в обычай уходить на заработки с собственным инструментом в Сити, то есть не пользуясь покровительством и помощью со стороны корпорации. В XVII в. упадок масонских организаций еще более усилился. Именно с середины этого столетия, как мы увидим далее, начался процесс преобразования масонства из оперативного в созерцательное [116] .
114
Idem, p. 53.
115
Idem, p. 94–95. Джонс предполагает, что преследования Генрихом VIII монашеских орденов были также направлены на пресечение деятельности тайных эзотерических обществ.
116
См.: Rivista Massonica, № 5, mag. 1975.
Оперативные масоны ревностно хранили свои «древние предания» (old charges), среди которых была и легенда о происхождении древнего масонства. Из дошедших до нас рукописей явствует, что в свой круг масоны включали Адама, Моисея, Еноха, Гермеса, Пифагора. Как объяснить эту более чем странную генеалогию? Быть может, гипотезой, сегодня получившей распространение среди ряда специалистов, по которой внутри корпорации каменщиков существовала некая ячейка «эзотерических братьев» — хранителей универсального внутреннего знания? Именно они в дальнейшем способствовали вступлению в ряды вольных каменщиков людей умственного труда, не владевших навыками физического ремесла.
Так появились первые «созерцатели» среди масонов.
В оперативном масонстве существовала практика кандидатского стажа, то есть периода первоначального обучения, по окончании которого кандидат становился членом организации — „fellows", полноправным участником корпорации. Степень мастера не была доступной для всех. Для того чтобы стать мастером, необходимо было иметь особую компетентность и соответствующую квалификацию. В современном же масонстве практически каждый может претендовать на степень «мастера».
В этой связи следует подчеркнуть, что степень мастера была введена в масонстве не ранее XVIII в. Средневековый «мастер» равнозначен, пожалуй, нынешнему «Достопочтенному Мастеру», являющемуся не «степенью», а своего рода «саном».
Наличие в оперативном масонстве ритуального компонента подтверждается учеными, хотя нам и неизвестны его подробности. На одной из конференций в Австралии, состоявшейся в сиднейской ложе «Поиск», Льювеллин Гриффит утверждал, например, что первые указания на фиксированный ритуал, правда, указания разрозненные и случайные, появляются в бумагах шотландского оперативного масонства в 1598 г., а именно в документах ложи Эттчинсона.
Вполне вероятно, что при приеме в оперативное масонство кандидату сообщались сведения о знаках и пароль. Кроме того, судя по всему, ритуальное значение имели отдельные фрагменты, быть может читавшиеся вслух, наиболее древних рукописей.
А. Амбези утверждает [117] , что средневековое масонство являлось ареной «извечного столкновения между ортодоксией и гностиками». Он приводит в качестве примера парижские соборы, в частности Нотр-Дам, соборы Шартра и Брюгге, Кведлинбурга (Саксония) и Льюэмика (Великобритания), в которых сохранились символические фигуры, безусловно чуждые христианской традиции. Среди прочих — Тесей и Минотавр (мифологема, которая является, судя по всему, инициационной темой, где лабиринт символизирует материальный мир, Минотавр — силы преисподней, Ариадна — познание), легендарные звери, змеи, драконы, вороны. Вывод, к которому приходит Амбези, представляется логичным: «Масоны средневековья ввели в образную систему Ветхого Завета и Апокалипсиса такие аллегории и символы, которые не имеют ничего общего с учением Римской церкви, но связаны таинственным образом с культурой предшествующего языческого мира и с гностической тематикой азиатского происхождения, с негодованием отвергавшейся христианством» [118] .
117
См.: Ambеsi A. C. Storia della Massoneria, p. 33.
118
Idem, p. 90–92.
Таким образом, уже в средневековом искусстве появляются признаки эклектики и универсализма (о чем свидетельствует сочетание христианских и языческих символов), претворившиеся в новое время в понятийную структуру масонства. При этом не суть важно, были ли оперативные масоны сознательными последователями эзотеризма или они испытывали простую потребность просвещения католиков-мирян в духе творческой эклектики и универсализма. Очевидно одно: зооморфные и двуполые фигуры, символические геометрические формы (пентаграммы, треугольники, вписанные в окружность, и т. п.), обогащающие большинство памятников священной средневековой архитектуры, не были задуманы как несущие чисто орнаментальную функцию, но мыслились авторами как аллегории, содержащие явное или тайное духовное послание.