Масоны и революция
Шрифт:
«Оповещенный о сем» Курлов, говорилось далее, поручил Алексееву специально ознакомиться с масонским вопросом, чтобы найти способы борьбы с ним. Имевшиеся в министерстве внутренних дел материалы о масонах носили случайный, «отрывочный» характер. Равным образом и все печатные произведения, газетные статьи, рукописи и материалы в музеях и библиотеках касались почти исключительно масонства XVIII и первой половины XIX в. Указы 1822 и 1826 гг., запрещавшие в России масонские организации, заставили современных масонов работать в тайне, и, благодаря «изумительной дисциплинированности» членов масонских лож, они этого вполне достигли.
Однако «путем самых тщательных изысканий и наблюдений, а в особенности благодаря некоторым ценным указаниям великого князя Николая Михайловича, данным Его Высочеством лично коллежскому асессору Алексееву, — удалось тем не менее установить некоторую руководительную нить, наличность которой позволяла
Автором этой записки, как видно из текста, был Алексеев, и он, конечно, постарался использовать ее в целях саморекламы. Но для нас важно здесь другое: инициатором его поездки в Париж по меньшей мере был великий князь Николай Михайлович, тот самый, который «баловался» историей и которого некоторые советские историки поспешили объявить великим либералом, а Аронсон зачислил... в масоны [6] .
Глава 7. Коллежский асессор едет в Париж
Примечание 5.
ЦГАОР СССР, ф. 102, 00, 1905, д. 12, ч. 2, прод. 2, л. 47—48.
Глава 7. Коллежский асессор едет в Париж
Примечание 6.
См.: Аронсон Г. Россия накануне революции: Исторические этюды. Монархисты, либералы, масоны, социалисты. С. 110.
Политическое глубокомыслие и проницательность великого князя нашли себе достойное воплощение в действиях его посланца в Париже. Смысл всех четырех докладов Алексеева сводится к одному очень простому тезису. Верхушка «Великого Востока» так законспирирована, что подобраться к ней практически нет никакой возможности. Помочь может только счастливый случай, и он представился. Некий аббат Турмантен, один из главных руководителей антимасонской лиги, своеобразный французский Бурцев по разоблачению масонства, заявил ему, Алексееву, что один из членов масонского руководства запутался в своих делах, ему грозит разоблачение и поэтому он готов пойти на сотрудничество с ним, Турмантеном, выдать все масонские секреты, но, разумеется, за большие деньги.
Не надо думать, что Турмантен — это находка и удача Алексеева. Его имя, равно как и его деятельность, было хорошо известно департаменту полиции, и оно не раз упоминалось в его документах задолго до поездки Алексеева. Последний просто избрал самый легкий путь — вступил в контакт с аббатом на предмет ознакомления и возможных совместных действий. Хотя от докладов Алексеева за версту несло самым грубым и откровенным жульничеством, и опытные полицейские чиновники не могли этого не понимать, тем не менее его предложение сделалось предметом самого серьезного обсуждения на весьма высоком уровне.
1 декабря 1910 г. секретарь министра внутренних дел Сенько-Поповский отправил Алексееву в Париж конфиденциальное письмо, в котором он, по поручению Курлова, сообщал, что последний в принципе согласен с предложениями Алексеева. Поэтому пусть Алексеев (до сих пор не решавшийся назвать сумму) срочно укажет, сколько требуется денег. Пусть узнает: 1) размер ежегодной субсидии антимасонскому обществу для наблюдения, 2) размер единовременного взноса на агентурные расходы по добыванию имеющегося материала, 3) размер единовременного взноса на предмет вознаграждения антимасонскому обществу. Алексеев назвал громадную цифру — 500—550 тысяч франков, и Курлов заколебался. Спустя три дня в Париж была послана шифрованная телеграмма, в которой Алексееву предписывалось приступить к переговорам с Турмантеном лишь в качестве частного лица на условиях его второго доклада, где речь шла о ежегодном взносе и небольшом единовременном вознаграждении за предоставляемые материалы. Ответная шифрованная телеграмма Алексеева гласила, что на мелкую сумму не идут. «Согласны только крупную единовременную сумму выдачу настоящих будущих материалов», с большим трудом сбавив цену до 450 тысяч франков. Вслед за этим 6 декабря Алексеев шлет телеграмму: «нужные люди отказались... умоляю стойте за четвертое» (т. е. соглашайтесь на сумму, указанную в четвертом докладе). В ответ ему было предписано оттянуть ответ, мотивируя вызовом в Петербург для окончательных переговоров. Необходим его личный доклад, заканчивал телеграмму Сенько-Поповский.
Алексеев прибыл в Петербург, и на этом дело было закончено. Курлов все же не решился выдать почти полмиллиона франков, отдавая себе ясный отчет, куда на самом деле пойдут эти деньги [7] . Сам Алексеев в цитированной выше записке, где речь шла о великом князе Николае Михайловиче, финал этой истории изложил следующим
Глава 7. Коллежский асессор едет в Париж
Примечание 7.
ЦГАОР СССР, ф. 102, 00, 1905, д. 12, ч. 2, прод. 2, л. 140—146.
Глава 7. Коллежский асессор едет в Париж
Примечание 8.
ЦГАОР СССР, ф. 102, 00, 1905, д. 12, ч. 2, прод. 4, л. 63, об. — 64 об.
Возникает также вопрос, был ли этот своеобразный полицейский шантаж его личным замыслом, или лихая финансовая операция была задумана им вместе с аббатом Турмантеном? По счастливой случайности мы можем дать на него точный ответ. В деле сохранился перевод письма Турмантена министру внутренних дел Макарову, посланного из Парижа 16 января 1912 г. «Милостивый государь, — писал аббат, — я заставил Вас долго ждать мое письмо, [которое], впрочем, не содержит в себе ничего срочного. Я хотел бы только узнать, правда ли, что от моего имени было предъявлено значительное требование денег, и было ли это требование удовлетворено или нет? Мне нужно знать равным образом, не отказались ли еще от намерения предпринять что-нибудь в России против франкмасонов? У меня были прекрасные случаи, которые ускользнули, так как Ваша поездка последствий не имела» [9] .
Глава 7. Коллежский асессор едет в Париж
Примечание 9.
ЦГАОР СССР, ф. 102, 00, 1905, д. 12, ч. 2, прод. 4, л. 24.
Итак, вероятнее всего, предприятие было совместным, ибо ни от кого другого, кроме Алексеева, Турмантен не мог узнать этих сведений. Получив такое поощрение своей деятельности, как личное письмо к нему министра внутренних дел великой страны, аббат имел все основания снова предложить свои услуги, а заодно в замаскированной форме справиться, не надул ли его напарник. Сам факт посылки письма Макарова мелкому пройдохе является еще одним наглядным свидетельством политического вырождения и измельчания царизма, равно как и командировка коллежского асессора в Париж для раскрытия всемирных масонских тайн.
Парижское турне Алексеева не только не повредило ему в глазах начальства, но, наоборот, он прочно сел в кресло откомандированного Меца и начал столь же бурную и столь же нелепую антимасонскую деятельность, как и его предшественник.
11 мая 1911 г. он прислал Курлову обширную записку, имевшую целью показать, каких он достиг крупных успехов за короткое время в разоблачении деятельности масонов в России. «Совершенно частным образом, — писал он, — удалось установить следующие данные о деятельности масонских пропагандистов». В словах «частным образом», подчеркнутых нами, и была зарыта собака: не департамент полиции, а лично он, коллежский асессор Алексеев, добыл и представил своему высокому шефу эти ценные сведения.
Что же сообщил он в своей записке? «Все петербургские масоны группируются около Н. Н. Беклемишева, Т. О. Соколовской и В. В. Архангельской-Авчинниковой. Главным местом их собраний является помещение изобретений и усовершенствований (Мойка, 12), где почти ежедневно происходят обсуждения всевозможных тем, касающихся масонства». Но, вынужден был признать Алексеев, «устраиваемые в этом помещении собрания не являются, однако, собраниями в стиле «лож», а представляют собой подготовительную инстанцию вербования адептов масонства, выражающуюся в чтении тенденциозных лекций и докладов». Присутствуют на них только специально приглашенные лица. На собрании 11 марта присутствовало 20 человек (следуют фамилии). Около двух недель назад «частное собрание» имело место у журналиста такого-то, где присутствовали А. А. и Б. А. Суворины.