Мастер для эльфийки, или приключения странствующего электрика
Шрифт:
— Здесь обрежем. И здесь, — уговаривая сам себя, прошептал я, а потом подцепил рыбину самодельным крючком за жабры. Второй конец верёвки подцепил к коню.
— Всё, мой хороший, пойдём.
Конь принюхался и повернулся в сторону воды.
— Э-э-э, не. Там тебя самого схарчат.
Взяв недовольного коня под уздцы, повёл к фургону. Туша поволочилась по земле, собирая на подсыхающей шкуре и переставшей кровоточить ране хвоинки и листики. Когда пересекли муравьиную тропу, зубастые малявки засуетились, как жульё при виде халявы. Один даже взобрался на мой улов и принялся бегать по нему туда-сюда.
Приближаясь
— Вот и замечательно, лампочки вы мои ясные, — произнёс я. А когда подтащил тушу к фургону, отцепил от коня и взялся за топор. Сейчас предстояло решить проблему безопасной добычи воды.
Выбрав ветки потолще, обрубил и зачистил. Конец одной заострил, а потом прямо топором выкопал ямку, куда загнал получившуюся палку, присыпал землёй и тщательно утрамбовал ударами обуха. Сверху, в развилку, похожую на обычную рогатку, привязал вторую ветку, получив, таким образом, обычный колодезный журавль. Теперь дело за ведром, которое следует прицепить на верёвку. Свободный конец верёвки должен быть длинным, чтоб подтянуть ёмкость поближе. А то смысл в этом устройстве, если придётся лезть в воду к хищникам ради ведра с водой.
На всю задумку потратил где-то час. Зато потом сразу же смог набрать большой котёл.
— Вань-Вань, хватит или ещё? — тихо спросила Рина, когда набралась приличная горка.
— На первое время пойдёт, — после паузы, ответил я, оценив объём лесозаготовок. — А теперь надо напоить коней. На каждого по ведру, не меньше. И ведро сюда. Как сварим уху, вскипятим ещё воды, чтобы котелок помыть.
— Вань-Вань, — позвала меня Рина. Девушка медленно опустилась на траву, прислонилась к колесу повозки и с удручённым видом уставилась на испачканные и исцарапанные ладони. — Вань-Вань, можно я устала?
— Чего? — переспросил, не поняв корявой фразы.
— Я очень устала. Очень хочу отдохнуть.
— Я тоже, — сев на траву, поддержала сестру Киса. Младшенькая откинулась и вытянулась в полный рост на земле. Глаза уставились на небо, виднеющееся в зазоре между кронами деревьев. Кроны шевелилась, а в них шумел ветер. Через полтора часа стемнеет, покажутся звёзды.
Я состроил жалобную физиономию и обвёл девушек взглядом. С одной стороны их было жалко, а с другой, у меня же не сто рук. Если всё буду деть сам, надорвусь. Да и не успею. Но глядя на то, как Киса уже закрыла глаза и начала засыпать, лишь покачал головой.
— Ладно. Отдыхайте.
— Спасибо, — сквозь сон пробурчала Киса. А Рина так и сидела, уставившись на руки. Я даже отсюда увидел мозоли, возникшие на нежных белых руках.
* * *
Кириин ар Кисан сидела у фургона и глядела на руки. Древо её души сейчас едва шевелило листьями чувств и мыслей, как осина на слабом ветру. Только листья были пожухшие. Девушка и раньше видела мозоли у приходящих в общину крестьян и горожан. Видела чёрствую кожу, но никогда не думала, что и сама получит в награду подобное. И никогда ранее не было заноз, ибо весь инструмент был полирован, а самую тяжёлую работу выполняли гомункулы.
Девушка проводила взглядом человека, который подхватил два ведра и пошёл к озеру, а затем закрыла глаза. Она устала до тошноты, а ещё хотелось заплакать от безысходности, но слёзы кончились. Израненное древо души более не давало сока.
Лист надежды засох и упал под ноги, где его уже грызли черви сомнений и безнадёги. Кириин ругала себя за глупость, ведь нужно было не подаваться ветру странствий и не гнаться вслед за белыми семенами одуванчиков. Хотелось упасть на колени и прижаться к бабушке, ибо после ужаса чудовищ, принёсшей боль находки и проронившего зерна страха ангела, холодная и строгая эрлитария-матриарх сейчас вспоминалась отнюдь не жёсткой властительницей общины, а тёплой и любящей женщиной.
Ещё один лист внутреннего древа сорвался и пал, а девушка обхватила сама себя руками. Ей было холодно. Холодно не телу, но душе.
Кириин приподняла веки. Взгляд скользнул по беспечной сестре, которой все всегда прощали и потакали во всех капризах.
Сейчас листья грызла гусеница зависти, ибо тоже хотелось вот так вот лечь и уснуть.
Кириин не заметила, как и сама погрузилась в сон, уронив голову на грудь.
Сон не ворвался, он словно подкрался через щель в оградке. Протёк разноцветной массой через трещину в сознании.
И в этом сне девушка сидела под невысоким, чуть более двух её ростов, тонким деревцем. А вокруг была туманная мгла, в которой бродили замытые фигуры.
— Слабость — это зло, — громко произнесла одна фигура знакомым голосом.
Девушка вскочила и бросилась к тени, но та растаяла, стоило дотронуться.
— Бабушка, не уходи! Ты нужна мне! — во весь голос закричала эльфийка.
Но ответил ей другой голос. Голос Кора.
Кириин обернулась, уставившись на древнего охотника за головами, а тот достал нож и начал обрезать нижние ветви дерева души. Каждое его движение причиняло боль. Каждый срез истекал кровью вместо сока.
— Зачем? — чувствуя, что сейчас побегут слёзы, спросила девушка.
Кор бросил косой взгляд и ухмыльнулся.
— Что делает росток, посаженный не в мягкую землю, а в трещину между камнями?
— Гибнет? — застыв на месте, переспросила Кириин. Чувствуя, как воздух похолодел от страха. На листья древа души упали белые снежинки.
— Он борется из последних сил и тянется к свету. Он не знает, что такое смерть. Он знает лишь о жизни, — ответил Кор, продолжая строгать срезанные ветки.
Охотник дунул на ровный прутик, а затем достал из воздуха перо и прикрепил одному концу.
— На что это похоже? — спросил он, протянув палочку девушке.
— На мёртвую ветку, — уныло ответила Кириин.
Кор ухмыльнулся, достал откуда-то из-за спины небольшой лук и наложил веточку древа души, как стрелу, прицелился и выстрелил прямо в туман. Прутик увяз в этом тумане, а мгла заревела, упала на траву и поползла к девушке, протягивая толстые серые щупальца и истекая кровью.
— Ты эльф, — повысил голос Кор. Он нагнулся, сорвал длинную и острую травинку и сделал бросок к бесформенному чудовищу. Охотник оскалился и принялся кромсать серую плоть этой травинкой, словно ножом. — Ты эльф, и в твоих жилах течек сок Великого Древа. Ты эльф — и ты хищник высшего порядка.