Мастер харакири
Шрифт:
Вспомнил, как в тюрьме читал про Гарви Гудини, как тот выбирался из запертой камеры. Тогда многие пытались повторить такой же опыт и ни у кого не получилось. Вот сейчас бы этого Гудини сюда.
Он лежал со скрученными под спиной руками и отупело смотрел вверх в крышку гроба. И видел то лицо матери, то Колобка, и казалось, будто неживой он уже. Даже глаза закрыл. Сейчас бы заснуть, и все.
Теперь уже почти невозможно было дышать. Казалось, воздух ушел куда-то, испарился. Но не мог же он
И может быть, надо реже дышать, растягивать запас воздуха. Только какой смысл? Все равно он кончится, и Лешка задохнется.
Перед глазами пошли видения, и Лешка явственно ощутил смерть. Он умирал, как того хотели те, кто его засунул сюда.
Из магнитофона исходили трубные звуки симфонического оркестра. Это была поминальная мелодия по усопшему.
В последней яростной злобе Лешка ударил ногами по крышке.
Раз. Другой. Третий.
Присыпанная землей крышка даже не сдвинулась.
«Неужели это конец, и я умираю?» Он не верил в собственную смерть никогда. Всегда казалось, что это может произойти с кем угодно, только не с ним. И эта вера даже сейчас давала какую-то зыбкую надежду.
Он давно перестал чувствовать боль в онемевших руках под спиной. И только ноющая боль в плечах. Но он еще живой. Еще доживает свое время.
Пот градом стекал со лба, с бровей, тек по вискам в уши, заглушая звуки. Но даже так Лешка услышал шум подъехавшей машины.
Кто-то остановился на поляне, недалеко от того места, где был закопан Лешка. И вот тихие шаги. Совсем рядом, подать бы голос.
Лешка раскрыл рот, хотел закричать и не смог. Во рту пересохло, и язык точно одеревенел, перестал подчиняться. И только мозг еще продолжал четко работать. Появилась мысль: «Меня здесь не найдут». От жалости к себе Лешка заплакал.
Кто-то подошел и остановился прямо над ним.
«Подожди. Не уходи», – мысленно упрашивал он того человека. Собрав все еще оставшиеся в нем силы, ногами ударил несколько раз в крышку.
И вдруг шаги стали удаляться.
Хотелось кричать, но вместо этого он негромко застонал. И подумал призывно: «Куда же ты, невидимый гад! Не уходи!»
И тот будто услыхал, вернулся. Сначала потоптался, и тут же Лешка услышал, как заскрежетала об землю лопата.
Кто-то его откапывал.
Чтобы от радости не потерять сознания, Лешка стал мысленно считать, сколько раз лопата вонзалась в землю. И дышать стало легче.
Появилась уверенность, что человек не уйдет, пока не откопает его. И нет теперь смысла стучать ногами по крышке гроба.
Чувствуя, как лихорадочно колотится сердце от волнения, Лешка лежал тихо и только слушал скрежет лопаты.
Сколько он пролежал в этом, пахнущем сосной гробу, не знал. Может, час. А может, целые сутки. Так ему казалось.
Несколько ударов по крышке, и она открылась.
Лешка увидел по-осеннему скудный еловый лес над головой, клочок пасмурного неба и прямо над собой лицо наклонившейся девушки. Той самой, за которую он вступился и убил одного мордоворота.
– Ты? – хрипло произнес он, удивившись. Кого угодно ожидал сейчас увидеть, но только не ее.
Она, всматриваясь в его лицо, сказала, словно в раздумье:
– Думала, не успею. На дорогах такие ужасные пробки.
Хотя день и был пасмурный, но у Лешки после темноты резало глаза. Он щурился, глядя на нее. И попросил:
– Ты не могла бы выключить эту шарманку? А то у меня башка уже раскалывается.
Она охотно согласилась, только сказала:
– Благодаря этой шарманке я определила, где ты закопан. Услышала музыку.
– А я думал, перепонки в ушах лопнут от нее.
Девушка выключила магнитофон.
– Вообще-то нормальная музыка.
Она достала из кармана джинсовой куртки маленький перочинный ножик, перерезала скотч сначала на ногах, помогла Лешке повернуться на бок и перерезала на руках.
Руки у Лешки были синими от недостаточного притока крови, и их пришлось долго разминать.
– Как ты оказалась тут? – спросил Лешка с откровенным подозрением.
В случайность он не верил. Да она и не стала убеждать его в этом, сказала:
– Я тебе потом расскажу. Сейчас надо закопать твое место обитания и уехать отсюда поскорее. Если Манай вернется сюда, убьет нас обоих.
– Манай, Чума, а с ними двое. Они засунули меня в гроб. Не суетись, – сказал Лешка, видя, как быстро девушка управилась с ямой. – У меня ноги замлели.
– Поехали. Моя машина стоит на дороге. А с Манаем и Чумой у тебя еще будет время рассчитаться. Ведь они уверены, что ты мертвый.
Лешка на это промолчал. Не хотелось обсуждать с ней его дальнейшие планы.
Конечно же, он это так не оставит. Отомстит, но это не тема для обсуждения.
Когда сели в белую «девятку», Лешка спросил:
– Как зовут мою спасительницу?
– Спасительницу зовут Оксаной, – ответила девушка, ловко ведя машину между кустами и деревьями. – Но друзья называют меня Ксюха.
– А что, Ксюха – это звучит. В этом что-то есть… А меня Алексеем зовут. Друзья называли меня Лехой. Например, Колобок.
Ксюха как-то нервно повела плечами.
– Хороший же у тебя друг, – сказала она.
Образовалась длинная пауза. Молчала Ксюха. И Лешка молчал. Было над чем подуматъ. Потом спросил:
– Слушай, а как ты узнала, что они меня… – он вздохнул, не договорив. Но Ксюха все поняла.