Мастер клинков. Начало пути
Шрифт:
Девушка вздрогнула и затряслась. Она плакала.
— Что случилось, моя хорошая? — спрашивал я, успокаивая её и гладя по голове рукой.
— Вы рассердитесь, господин, — сквозь рыдания услышал я.
— Вот если ты сейчас не успокоишься и не расскажешь мне, что случилось, то я точно рассержусь. — Я сделал свой голос немного строже.
Уловив изменение тона, девушка перестала плакать и, вытирая руками лицо, села на кровати, повернувшись ко мне.
— А вы точно не рассердитесь, господин? — спросила она.
Хотя
— Говори, милая, — подбодрил я её.
— У меня свадьба назначена этой весной, а я у вас служу, и вы меня заставляете ублажать вашу плоть, — запинаясь и стараясь не смотреть мне в глаза, заговорила она. — Крис говорит, не бывать свадьбе, если я от вас не сбегу. А я ему говорю, что не могу сбежать, так как вы рассердитесь и велите отца с матерью повесить. А он говорит, что тогда не бывать свадьбе, а я его очень люблю, потому что он хороший.
От её слов у меня возникло такое чувство, будто мне вскрыли грудь, достали из неё сердце и при мне разрезали на части.
Стараясь оставаться спокойным, я переспросил, в бессмысленной надежде на то, что, может, я её не так понял:
— Сатти, ты говоришь, что я заставляю тебя спать со мной?
Девушка посмотрела на меня, как на лунатика, и ответила:
— Конечно, заставляете. Я ведь Криса люблю, а он из-за этого отказывается на мне жениться.
По извлечённому из меня сердцу ещё раз провели ножом. Я неверяще посмотрел на Сатти, девушка была абсолютно серьёзна.
— А зачем же ты согласилась на работу в замке, в первую ночь легла со мной в постель и вообще зачем заговорила со мной на празднике? — спокойствие давалось мне с огромным трудом.
Чтобы не накричать на девушку, я вынужден был с силой сжать кулаки, так, чтобы ногти впились в ладони до боли.
— Так ведь вы наш господин, вам нельзя отказывать, вы и папу и маму можете повесить, и братиков тоже, — залепетала девушка, почувствовав моё состояние, всё же мы провели вместе более двух месяцев. — А на празднике я к вам подошла, чтобы поблагодарить за спасение, отец сказал, с меня не убудет, если господина отблагодарю.
Я смотрел в её совсем недавно родное и любимое лицо, понимая, что ещё минута — и я не смогу сдержать себя.
— Поправь меня, пожалуйста, если я в чём-то ошибусь, — прохрипел я, решив поставить для себя всё на свои места. — На празднике ты ко мне подошла по просьбе своего отца, в замок пришла потому, что боялась меня, спала со мной на протяжении этих двух месяцев по принуждению, тебе это не нравилось, потому что ты любишь Криса и хочешь за него замуж? Я всё правильно изложил?
Девушка даже обрадовалась моим словам:
— Всё правильно, господин, вы так всё подробно объяснили, просто удивительно, как правильно.
Внезапно я успокоился, девушка тут была совсем ни при чём, это я возомнил
— Ты хорошая девочка, Сатти. Поэтому завтра Марта даст тебе расчёт и премию от меня, на вашу с Крисом свадьбу. Ты можешь вернуться к Крису и быть счастливой.
Девушка сначала обрадованно засмеялась, но потом нахмурилась:
— А вы не рассердитесь? Не будете наказывать моих родителей?
— Поверь, Сатти, наказывать я никого не собираюсь, — закашлялся я, мне никак не удавалось избавиться от того комка.
— Вы такой хороший, господин, — засмеялась девушка. — Хотите, я ещё раз с вами?
— Нет, сегодня больше не хочу, — ответил я. — Заболел, наверное. Ты ступай к себе, не хочу тебя заразить.
Девушка обеспокоилась:
— Правда? Может, мне вина принести, с пряностями? Оно вам быстро поможет.
— Нет, Сатти, всё нормально, иди к себе, завтра всё будет хорошо, — снова закашлялся я.
— Ну ладно, — серьёзно ответила девушка. — Вы правда не сердитесь, господин?
— Иди уже, — едва не рявкнул я на неё, ком в горле стал непереносимым.
Девушка вылетела из постели и, быстро одевшись, выбежала из комнаты. Встав, я закрыл за ней дверь на засов и упал в кровать — проклятый комок вырвался из меня вместе с потоками слёз. Было невыносимо стыдно и больно узнать, что девушка, к которой я так привязался, спала со мной только из-за боязни, что я наврежу её родителям. Уязвлённая гордость и растоптанное самолюбие выливались из меня наружу с каждой слезой. Когда слёзы закончились, я перевернулся на спину и понял, что сегодня уже не засну.
Одевшись, я вышел из замка и лёгким шагом побежал по четвёртой, самой сложной полосе препятствий. Странно, но первый круг я преодолел так легко, словно бежал по первой полосе, препятствий я просто не замечал, хотя бежал почти в полной темноте. Я механически переставлял ноги, внутренне убеждая себя, что с каждым кругом буду забывать кусочек из того, что было у меня с Сатти. Настраивая себя, я бегал и бегал и через какое-то время действительно начал чувствовать себя лучше. Обрадовавшись, я ещё более ускорил бег.
Я пробегал всю ночь, не останавливаясь ни на минуту, и только под утро ушёл к себе, едва успев сполоснуться в ручье. Раздевшись, я рухнул в кровать и сразу уснул.
Меня разбудил толчок в плечо. Открыв глаза, я увидел стоящего рядом с кроватью нубийца, который внимательно на меня смотрел.
— Неважно выглядишь, Макс, — сказал он. — Что-то случилось?
— Всё нормально, Рон, — отозвался я, — всё просто отлично.
— Ну, если отлично, тогда нечего разлёживаться, беги десять разминочных по четвёртой, — пожал плечами нубиец. — Подожди, может, ты заболел? Ведь уже пару месяцев сам встаёшь, без напоминаний. Я даже удивился, не увидев тебя на полосе.