Мастер нового времени
Шрифт:
– Арни, адрес диктуй! – скомандовал Витёк, понимая, что лучше сейчас спросить всё сразу и заранее проложить маршрут. Вряд ли редакция повезёт его в санаторий еще раз. Витёк вообще сомневался, что они будут навещать Кучерявого. Он им не друг, а рабочая сила. Капиталисты, бизнесмены от литературы! Поляна расстроился…
– Понимаешь, у них тут как такового адреса нет, – прервал печальные раздумья друга Кучерявый. – Сайта у них нет, так как здесь лечатся всякие шишки, ну, олигархи, понимаешь. Им нужна анонимность, и абы кого сюда не берут. С улицы, Витёк, людей не берут, – в голосе Кучерявого послышались горделивые нотки. – В общем, едешь до станции Новопеределкино (тут Поляна порадовался
Витёк прервал речь друга:
– Арни, с другого конца Москвы, к тому же за город, скорее всего, будет дорого. Говори, как без такси.
– Слушай, а я подумал, ты большие деньги получаешь за свои романы. Там тиражи хорошие…
Опять Поляна постарался быстрее прервать Кучерявого, чтобы Агата не услышала лишнего:
– Давай, короче, как там без машины.
– На маршрутке можно от метро доехать до пансионата «Белые дачи». В пансионате спросить, как дойти до элитного санатория «Заоблачные дали». Идти около километра, не больше. Формально адрес санатория совпадает с адресом пансионата. От указателя идти не советовали – лучше не просить там высаживать. Дорога петляет и пешком добираться гораздо дольше. А от пансионата покажут.
Витёк все инструкции законспектировал на полях лежавшей на подоконнике «Писательской газеты». Так как места категорически не хватало (изначально Витёк думал, ему надо будет записать адрес и название санатория, но оказалось, всё куда витиеватее), Поляна залез в стихотворение собственного сочинения (газета была открыта именно на этой странице – Витёк периодически перечитывал свою подборку) и вписывал информацию между катренами. Агата и так и эдак крутила головой, пытаясь следить за появлявшимися на газете каракулями коллеги по перу. Разобрав название «Заоблачные дали», она забила его в поисковик, но, как и предсказывал Кучерявый, таковой санаторий – ни элитный, ни обычный – не нашелся. Потом она набила «Белые дачи» и тут же выскочила ссылка на сайт. На карте рядом с пансионатом, действительно, обозначили большое здание, но никаких подписей, которые бы указывали на то, что в нем расположено, не наблюдалось.
– Прикинь, наш Арни – олигарх под прикрытием! – закончив говорить с Кучерявым, с ухмылкой произнес Поляна. – «Туда, Витёк, с улицы не берут», – передразнил он друга, – «наш элитный санаторий», видишь ли. Понимаешь, Глаш…
– Я Агата, – привычно поправила Агафонова.
– Понимаешь, Агата, как людей портят деньги и слава! То есть, ни того ни другого пока нет, но человек уже испортился! Более того, ты не поверишь, но мне показалось, что Арни нетрезв!
– Его же там от этого лечат? – спросила на всякий случай Агата, к вечеру не очень уверенная в своих воспоминаниях о предмете разговора.
– Должны лечить, должны! Но лечат ли? Короче, наш Арни подписывает договор на роман за кругленький гонорарец, его везут в элитный санаторий писать эту нетленку на всём готовеньком, а он еще, сволочь, пьёт!
Зависть – чувство плохое, тем не менее, Поляна никак не мог отделаться от ощущения, что начинает другу завидовать. Вот он, Виктор Поляна, пашет на ниве высокого искусства, и тайком пишет ромфант, чтобы заработать на хлеб насущный. Да, Арни прав, заработок выходит неплохой, так и сколько душевных сил тратится!
– Вот ты скажи мне, – обратился он к Агате, делавшей себе «отвертку» из водки и апельсинового сока, – ты ромфант любишь?
Агата отвлеклась от стакана.
– Что я люблю?
– Романтическое фэнтези. Например, попадает наша простая русская баба в другой
– Поняла. Нет, нет не люблю. Такой тип женщин, как я, не читает подобную литературу. Я всё понимаю, но нет! Кстати, моя подруга, с которой мы живем вместе еще с общаги, читает. Я видела своими глазами! – последнюю фразу Агата произнесла громким шепотом, округлив глаза.
– Кто у неё любимый автор? – не удержался от вопроса Витёк.
– Не автор – авторесса! Я почему запомнила: имечко у мадам больно вычурное. Элеонора Саксен! Подруга сказала, что эта писательница сейчас одна из самых крутых! Куда мы, Вить, катимся!
Несмотря на заключительную реплику, Витьку стало приятно. Однако почивать на лаврах своего альтер эго долго ему не дали: позвонил Арни.
– Витёк, просьба у меня к тебе. Ты, пожалуйста, хоть раз в неделю наведывайся ко мне в квартиру. Тебе ж недалеко. А то я тут надолго. Чтоб присматривать. Мне примерещилось, что Фаланд с помощниками обещали туда приезжать, чуть ни перенести туда редакцию. Но я был… ну, ты помнишь, не очень в состоянии воспринимать действительность. Поэтому ты уж возьми на себя труд, Витёк. Сильно сомневаюсь в том, что Фаланд там появится.
Поляна друга понимал прекрасно и, несмотря на щедроты редакции, тоже не был уверен в их альтруизме.
– Конечно, Арни! Не беспокойся. Буду ездить к тебе регулярно.
В этот момент Агата, поняв, что происходит, затрясла Витька за рукав.
– Скажи ему, я туда перееду! Скажи, Вить! – шипела она. – Цветочки поливать буду…
– Нет у него цветочков, – попытался стряхнуть со своей руки Агатову Поляна.
– Что там у вас? – спросил Кучерявый.
– Арни, давай я у тебя поживу! – закричала в мобильный Витька Агата. – Присмотрю за хозяйством!
– Ладно, поживи. Почему нет, – покладисто согласился Кучерявый. – Ключи запасные у Витька. Съездите в первый раз вместе с ним. Он тебе там всё покажет.
Так как Агата не раз ночевала и у Кучерявого тоже, она «всё» в его квартире знала неплохо, но спорить не стала: с Витьком веселее, заодно о поэзии побазарят. О поэзии поговорить никогда не лишнее.
Часть вторая. «Бесовщина какая-то…»
Человечество любит деньги, из чего бы те ни были сделаны.
(М. Булгаков)
Глава 1. Примерно с 13 апреля
На кухне верховодила Галина. Она постоянно что-то пекла, жарила, месила, из-за чего по квартире разносились приятнейшие запахи. Время от времени Фаланд надиктовывал ей тексты – на стол водрузили пишущую машинку «Ундервуд» производства 1896 года. Галина, что есть мочи, тарабанила по клавишам, с грохотом передвигая каретку. Затем листки, напечатанные под копирку, передавались Афранию, который подшивал их в соответствующие папочки. В комнате заседала «редакция». Так как на дверь квартиры решили прибить табличку «Мосэк, редакция Теодора Фаланда», потихоньку среди литераторов об этом прошел слух. И когда в квартиру потянулись авторы, пришлось в комнату посадить Флюшку и Фиелло для приема посетителей. Вскоре на входной двери появилось объявление: «Рукописи принимаются только в распечатанном виде», ниже: «Прием рукописей с 10.00 до 19.00. Перерыв на обед с 13.00 до 14.00. Выходные дни: суббота и воскресенье», еще ниже: «Основная тематика редакции: демонология, мистификации, происхождение человека, ад и прочие смежные темы». Сбоку болтался листок с нарисованной на нем театральной маской и надписью: «Бал-маскарад. Без масок не входить».