Мастер парашютного спорта
Шрифт:
– Мухин! – послышался Веркин голос. Голос был какой-то тихий и жалкий, должно быть, из-за жары.
– Ты что это там задумал? – Это прокричал Борька. – Слезай!
Мелко залаял Шурик. Где-то на тропинке внизу протопали, удаляясь,
Пальцы были как деревянные. С третьей или четвертой попытки он вытряхнул на настил парашют. Смятая двуспальная простыня лежала горбатым комом, и на Вальку жалко и виновато смотрели ржавые пятна от утюга.
Он расправил веревки строп и проверил узлы крепления. На блестящую половинку швабры уселась зеленоглазая стрекоза. Она шевелила крылышками и весело поглядывала на Вальку. Потом она улетела, и Валька долго смотрел ей вслед, завидуя ее уверенному полету.
Из-за края площадки вылезла Борькина голова.
– Мухин, – сказала конопатая голова, удивленно глядя на парашют, – а о родителях своих ты подумал? Сиротами их хочешь оставить?
Валька Мухин задумался. Родителей было жалко.
– Передай маме, что огород я полил, – сказал он загробным голосом. Вздохнул и добавил тихо: – Только папе не говори, не надо.
– Эх, Мухин, Мухин, бессердечный ты человек, Мухин, – ответила конопатая голова. – Ладно, прыгай, коль уж приспичило. И, будешь приземляться, ноги под себя подогни. – Голова исчезла.
Валька
Сделалось удивительно тихо. Не звенели солнечные лучи, остановилась речка, мальчишки на другом берегу стояли тихо, как столбики, и успокоились голоса птиц.
– Мухин, – раздался в тишине голос. Это снова был Борька. – Не передумал, Мухин?
Валька помотал головой.
– Молодец, Мухин, правильно. Яблоко хочешь?
Валька кивнул. Подкрепиться перед полетом не помешает. Он сбросил на настил парашют, взял Борькино яблоко и вцепился зубами в мякоть.
И тут проворная рука Борьки схватила деревяшку от швабры, дернула изо всех сил, потянула за собой стропы, и белая простыня парашюта сгинула за краем площадки.
Валька Мухин стоял с туго набитым ртом, в одной руке – пустота, в другой – половинка яблока. Он хотел разозлиться, но злость куда-то ушла. Даже обиды не было, и сделалось почему-то спокойно.
Он доел яблоко и начал спускаться с вышки.
А внизу он увидел маму. Она стояла на солнцепеке и плакала. Желтый отсвет сосны лежал на ее щеке, и такая она была молодая, добрая и красивая, что Валька Мухин не выдержал и заплакал тоже.