Мастер проклятий
Шрифт:
— Не знаю, почему ты идешь к самому средоточию силы врага. — Без обиняков начала демоница, не затрудняя себя приветствиями. — Очень многие хотели бы оказаться как можно дальше оттуда. Возможно, ты безумен. Это не мое дело. Я не стану тебя отговаривать. Но если ты все же настолько не дружишь с рассудком, что продолжишь путь, выполни мою просьбу: когда будешь умирать, посвяти свою смерть мне. Твоя кровь помогла мне вчера, но этого мало. Тартар все равно ждет меня, а так я хоть немного еще продержусь.
Теперь мне действительно захотелось последовать советам матери и хорошенько выругаться, но я сдержался. Спросил вместо этого:
— Там, куда мы идем, многих убили? Это были последователи чистого?
— Да, многих. Очень многих. И да, это были рабы чистого,
Рассуждения вестницы я пропустил мимо ушей, так же как отмахнулся от мысли о многочисленных смертях. С моими родителями не может случиться ничего плохого. Только не с ними. И потому я спросил самое важное:
26
Подземное царство мрака. Чтобы попасть в страну мертвых, царство Аида, души покойников должны были его пересечь.
— Укажи, как туда добраться быстрее? Место, куда свозили смертных. Я не останусь в долгу. Обещаю, что посвящу свою смерть тебе, если поможешь. И если мне удастся прихватить кого-то из чистых с собой, их жизни я тоже отдам тебе.
Кера взглянула мне в глаза, покачала головой с сомнением:
— Хорошо, смертный. Я готова заключить договор. Моя помощь в обмен на жизни смертных.
Демоница вдруг резко приблизилась, провыла:
— Просыпайся! — Ее пасть распахнулась так широко, что, казалось, она вот-вот отхватит мне голову. От испуга я дернулся и проснулся. Но то, что происходило во сне, не забыл. Вестница беды была рядом. Я чувствовал её присутствие, и даже мог видеть неясный силуэт, если скашивал взгляд. Небо на востоке даже не начало светлеть, Рубио продолжал крепко спать на соседней лежанке — моя возня заставила старика только перевернуться на другой бок. Я подскочил к спутнику, стал трясти за плечо.
— Только не говори, что тебе приснился кошмар, и тебя теперь нужно обнять и спеть колыбельную! — даже сонный, старик не изменял своей привычке язвить. Но мне сейчас было не до перепалки.
— Да! Мне приснился кошмар! Мне явилась Кера, и сказала, что совсем недалеко отсюда чистые приносят в жертву людей. Много! Мы должны спешить!
— Ты ведь не станешь дожидаться утра, как бы я не уговаривал? — уточнил старик, отбросив шутливый тон. — Хорошо, идем. Она сказала, куда идти?
— Она обещала показать. Да быстрее же! — сам я в это время судорожно заматывал портянки.
Старик тоже скосил глаза, недобро хмыкнул, различив вестницу, потом обманчиво неторопливо принялся снаряжаться.
Из дома вышли через десять минут, и только после того, как по настоянию Мануэля хорошенько измазали одежду и лица в саже из очага. Неплохой способ маскировки — в темноте, даже на расстоянии вытянутой руки можно заметить только белки глаз. Я сразу взял хороший темп. Несмотря на ночное время, дорога была видна — луна давала достаточно света. Не настолько, чтобы нестись сломя голосу по горным дорогам, но мне сейчас было не до осторожности. То, что цель приближается, стало ясно довольно скоро. Мы обогнули большую скалу и сразу увидели далеко впереди широкие лучи света. Давно, еще в другом мире, я смотрел хроники второй мировой войны. Во время налетов города обороняли с помощью прожекторов, которые пытались нащупать вражеские самолеты в небе. Сейчас было очень похоже, только лучи не метались по небу, а упирались в зенит. Я насчитал десять штук, и они были гораздо ярче и будто бы жирнее тех, что мне запомнились по документальным съемкам. Определить расстояние в темноте не представлялось возможным, к тому же источники лучей явно находились в низине, которую закрывали несколько стоявших почти в ряд холмов.
Помощь Керы была больше не нужна, но я все равно чувствовал ее незримое присутствие. Демоница отставать не хотела — торопилась поскорее получить плату за услугу. Я спешил все
— Идиот! Если ты хотел предложить им еще одну жертву, можно было так сильно не торопиться! — Сердито прошептал с трудом нагнавший меня Рубио. — Они вполне могли подождать и до утра. Твой романтичный силуэт на фоне лунного света мог увидеть любой, кому пришла бы в голову блажь поднять глаза!
Справедливость упрека смогла пробиться даже через пелену ярости и беспокойства, застилавшую глаза. Дальше я действовал более осторожно. В следующий раз в полный рост я поднялся только после того, как мы спустились с холма. Теперь можно было лучше разглядеть лагерь — а это был именно он. Широкое, обнесенное деревянной оградой пространство, было заполнено людьми. Несмотря на ночное время никто не спал. Некоторые пленники вяло перемещались по территории, будто не зная, чем себя занять, другие сидели на земле, уставившись в землю, но все старательно отворачивались от центра лагеря, где в небо упирались десять ярких столбов света.
Мы обошли лагерь по периметру, держась на внушительном расстоянии. Вышки с наблюдателями внушали некоторое опасение поначалу, но я быстро заметил — пулеметы стоят стволами внутрь, часовые следят за внутренней территорией, а то, что происходит снаружи, их не интересует. Должно быть, чистые уверены, что ни один здравомыслящий человек не станет приближаться к месту, в котором происходит нечто явно недоброе. Свет из центра лагеря не способствовал видимости, но то, что охрана представлена исключительно послушниками чистых, было заметно — их серовато-белые одежды будто светились в темноте. Никто не знает, как чистые пополняют свои ряды. В чем заключается испытание, или, может, обучение, где оно проходит. Послушников вообще видели редко. Те, кто хотел стать чистым, шли в храм. Иногда после этого можно было видеть их тела, прошедшие через ритуал очищения. Монахи объясняли, что этот кандидат оказался слишком нечист, чтобы приблизиться к богу. Если же кандидатура устраивала высшие силы, он становился послушником. И исчезал, для того, чтобы появиться где-нибудь спустя несколько месяцев в сияющей белизной хламиде чистого монаха.
Наконец, показались ворота. Естественно, закрытые, да еще с двойной охраной. Идей, как незаметно пробраться на территорию лагеря, так и не появилось, а штурмовать вдвоем было совсем глупо и бессмысленно.
— Ну что, устроишь какую-нибудь случайность, парень? Без маленького проклятья нам здесь ловить нечего, — шепнул Мануэль.
Отнекиваться и говорить, что ничего такого не умею я не собирался — поздно. Странно было бы, если бы спутник не догадался. Только кивнул и плюхнулся на землю, даже не став уточнять, какая именно случайность требуется. Большого выбора у меня не было, к тому же очень мешал свет, разливающийся по округе. Он будто придавливал к земле, лишал сил и путал мысли. Сосредоточиться было непросто, но постепенно у меня начало что-то получаться.
Тишина, нарушаемая только шагами пленников и часовых, да поскрипыванием дерева, из которого сложены вышки. Что-то происходит впереди, в центре лагеря, но слишком далеко. Звуки не доходят до того места, где я лежу, а смотреть туда не нужно. Моя цель ближе. Это часовой на ближайшей вышке. Да. Вышки сделаны вполне добротно, вот только качественного материала на постройку, которую не планируют использовать много лет, явно пожалели. Дерево использовали то, что нашли в окрестностях. Например пара жердей когда-то была частью овечьего загона. Напрасно они взяли такой материал для вышки. Как его не скрепляй, это уже слишком старое дерево, даже если выглядит еще крепким. Климат в горах переменчив, зимой температура может по нескольку раз в день перескакивать нулевое значение. Разве в этих условиях такой пористый материал, как дерево, может надолго сохранить свою прочность?