Мастер третьего ранга
Шрифт:
Мастер вышел из–под густой кроны и снова посмотрел в небо. Луна окончательно вошла в зенит. Он осмотрелся по сторонам. Наступало самое опасное время в этом мире. Полночь в ночь полнолуния.
Холодный свет залил все, до чего мог добраться. В сумраке недалекого ельника ухал Фома. Голод не тетка. Оставшись без кормёжки, ленивому филину пришлось вспоминать охотничьи навыки и гонять мышей.
Кроме Фомы присутствия другого зверья не чувствовалось, и не наблюдалось. Ни волков, не диких собак, которых слышно было за
Псы в отличье от волков, на охоте не старались себя скрывать и устраивать засады. Собаки нападали на любую случайно подвернувшуюся добычу, а стаю сопровождал постоянный скулеж и лай.
Но лес был необычайно тих и пуст. Вредный дед распугал всех зверей в округе на версту и значит, в эту ночь кроме зудящих над ухом комаров его протеже есть, никто не собирался.
Вернувшись к мотоциклу, мастер прибавил к общему снаряжению, небольшой факел, фляжку с горючей смесью, и зажигалку.
– Ну, я пошел, – вздохнул Иван.
– Успеха мастер!
– Бди Юрка. Смотри не усни. Ни то залетная нечисть пятки откусит.
Укрепленный неотесанными бревнами лаз, в одном из холмов привел Ивана, в отлично сохранившийся, широкий подвал. Город был стерт с лица взбесившейся планеты сотни лет назад. Многоэтажная постройка над подвалом, сложилась, словно карточный домик, и со временем, превратилась в покрытый зарослями холм. Вход затянуло диким виноградом, оплело корнями, но сам подвальчик стоял как новенький.
Конечно, стены были черны от вездесущей плесени, да паутина свисала парусами с потолка, но на пыльном полу отсутствовал мусор, а всевозможный хлам был, выброшен наружу.
По привычке Иван повел факелом по сторонам. Под потолком вспыхнула и затрещала паутина, со свистом лопнул мгновенно изжаренный паук. Зловещие тени метнулись по влажным, черным, стенам. Жирные мухоловки, быстро семеня множеством лапок, поспешили скрыться в змеящихся в бетоне трещинах. Пусто. Никого и ничего.
Он прислушался.
Тихо.
Внизу капает вода, пищат голодные крысы, шипит и потрескивает факел над ухом. Все так, как и в предыдущие две ночи. Лишь от дальней стены, к которой он, с подмастерьем протоптал в пыли отчетливую дорожку, в этот раз более ощутимо тянуло замогильным холодком.
Оно и понятно. В полнолуние старик набрал полную силу и стал крайне опасен. Но и Иван, тоже не лыком шит. Он взял в руку хлыст и направился к ходу ведущему еще глубже вниз.
Спустившись по раскрошившимся бетонным ступеням, мастер с омерзением вступил в зловонную, токсичную жижу, что по щиколотку залила обширную часть бывшей канализации.
Города нет, будто и не было никогда. Его остатки скрыл собой низкорослый, еловый лес. Но напитавшаяся за столетия токсическими отходами почва так и не очистилась.
Каждый паводок, грунтовые воды, сквозь прогнившие трубы и трещины в кладке, заливали эти коридоры
Хоть сапоги мастера и были непромокаемы, но не давали гарантии, что эта жижа их не разъест. Поэтому долго задерживаться на месте не следовало, и не очень–то хотелось.
Прогуливаясь этими туннелями, прошлой ночью он заметил, что токсичный фильтрат скрывает в себе неведомую жизнь.
Несколько раз в нем мелькали черные, склизкие тела. На поверхность всплывали ни–то шипы, ни–то плавники. Стремительная тень выскочила из воды, и зазевавшаяся крыса, издав резкий писк, исчезла в цветных, ядовитых разводах.
Подавив приступ накатившей клаустрофобии, мастер двинулся дальше.
Разбежавшаяся мутная волна, разбросала по низкому, округлому своду множество резво танцующих бликов.
В свете факела, шипящие от пламени бахрома корней, разметали во все стороны кривые щупальца теней. От этого стало и вовсе не по себе. Но, ничего, видели места и пострашней.
Преодолев, торчащие из стен обрубки бетонных труб, под чьими распростертыми черными зевами, грязевые наносы поросли пятнами цветной плесени, Иван свернул в тоннель сплошь окутанный, сплетениями корней.
Они словно клоки давно нечесаной бороды, свисали с разрушенного, густо подпертого металлическими арками свода. С него сыпался грунт, и резво капала, звонкая капель.
В отсветах пламени Ивану казалось, что покрытые склизким налетом, рыжие арки раскачиваются, и норовят упасть, чтобы похоронить охотника, под тоннами сырой земли. С бухающим сердцем он поспешил проскочить опасный участок поскорей и, покрывшись испариной, выскочил в более–менее целый тоннель.
Он представлял собой подземное распутье, центральный ход которого закупорил старый завал. Оставалось два пути влево и соответственно наоборот.
Ага, как там, в сказках? Налево пойдешь, коня потеряешь. Направо… не помню, что, но тоже нечто малоприятное. Прямо пойдешь, об стену нос разобьешь. Или я все перепутал?
Конь у нас где? Там, где и стопроцентно дрыхнущий подмастерье, а потому, смело топаем налево. Все налево ходят, а я что, рыжий?
Иван свернул на относительно сухой участок, где почти не было воды и лежали усеянные крысиным пометом, деревянные мостки. Над головой нависали насквозь проржавевшие металлические трубы, из стен торчали сгнившие крюки держателей, и свисающие с них, обрывки сопревших проводов.
Крысы буквально заполонили этот отрезок заплесневевших катакомб. Они то и дело выскакивали из–под прогибающихся мостков, и разбегались по трещинам и норам. Особо наглые и жирные особи, царственно восседали в проделанных в стенах нишах, и даже не думали бежать, лишь провожали чужака, вторгшегося в их царство черными бусинами глаз.