Мастер третьего ранга
Шрифт:
Самодельных ниш становилось все больше. Они располагались по обе стороны, в разобранной кладке стен, и были усилены кусками старого бетона. А наполняли эти ниши, сложенные горками человеческие кости.
Ниш было много, и костям по виду был уже не один десяток лет. О том же свидетельствовали надписи с именами и датами, начертанные мелом на старых кирпичах.
Отрезок чудом сохранившейся канализации превратился в массовый склеп. Отовсюду в этом царстве смерти на Ивана скалились остатками зубов, и безмолвно смотрели провалами пустых глазниц, пожелтевшие,
Звон капель понемногу стихал. Под ногами перестали метаться облезлые крысы. Их территория осталась позади. Серые наглецы не смели ступать во владения буйного деда.
Атмосфера этого участка явственно похолодела, даже запах плесени и гнили будто отступил. Пошли ряды самых старых, разрушенных, затянутых пыльной вуалью паутины, ниш.
Иван остановился. Изо рта появился пар. Пламя Факела затрепетало и стало искрить. Впереди показалась конечная точка его пути в этом склепе.
Ею был просторный коллектор, испещренный дырами, забитых сточных труб и обитающий в нем, в край задолбавший всех, несносный дед.
– Дед! Это снова я! На этот раз, хочу поговорить. Давай без нервов. Решим все миром, – восклицал мастер по направлению к коллектору, страшась, что оттуда может прилететь кусок арматуры или увесистый кирпич.
Тут же ощутимо похолодало. Блещущие влагой стены покрылись кристаллами инея.
– А чего оттудова орешь? – отозвался скрипучий, старческий голос. – Ты ходь сюды! Я по тебе уже соскучиться успел.
– Иду! Только ты давай без фокусов!
– Чапай–чапай! Жду!
Стиснув покрепче рассеивающий хлыст, Иван со всей решимостью направился в коллектор. Но войти в помещение дед ему не дал. Остановил в тесной арке у входа.
– Стой там, дальше не ходь! Ну, переговорщик хренов, а цацка тебе зачем? Ты ежели с миром, то спрятай ее, спрятай.
Иван покрутил в руке хлыст. Там, где его остановил хитрый дед, с ним не развернуться. В просторном коллекторе, да. Там есть, где размахнуться, а в проходе слишком узко. Делать было нечего, он прикрепил единственное оружие к поясу, но руку придержал у заранее раскрытого мешочка с железной стружкой.
– Ну, чего сегодня споешь? Чем старика на сей раз будешь веселить? – иронично проскрипело из темноты. – А где твой потешный малец? Живой надеюсь? Чего один явиться изволил?
Факел заискрил и зашипел сильней. Пламя метнулось, словно от сильного дуновения ветра. Света хватало только на то, чтобы осветить небольшой участок теряющегося во мраке коллектора и часть погребального стола, на котором лежал обглоданный крысами добела скелет.
Во тьме то тут, то там, то и дело раздавалось шипение. На уровне пола вспыхивали алые искры. Казалось, дед, ходил босой по раскаленным углям.
– Дед, ты может, покажешься? А то не по–людски с темнотой разговаривать. Я по искрам все равно вижу, где ты бродишь.
– С темнотой? Да говори уже как есть. Не стесняйся. Не с темнотой, а с пустым местом, коим я и являюсь на самом деле.
Стало еще холодней. Кожа на руках Ивана покрылась мурашками, а волос встал
– Ты мыслишь и говоришь, а стало быть, существуешь. А если ты существуешь, то не можешь быть пустым местом. Может ты и дух, но дух – это энергия, что по сути одно из состояний материи. А если проще, то я хочу поговорить с тобой как человек с человеком.
– Вот спасибо, уважил. Меня при жизни человеком не считали, пахали будто на осле. Так хоть после смерти в человеки приняли. Благодарствую те господин мастер, – отвесил дух театральный поклон, после разогнулся и нервно задергал ногой. – Короче, говори, чего хотел, и двигай отседа нахрен. То, что ты тут насыпал, пятки жжет и злит. Не ровен час, снова разозлюсь.
– Ну, с тем, что насыпал, могу помочь. Все не соберу, но будет полегче. А тем временем давай спокойно потолкуем, а?
– Ты собирай, ежели сможешь. А там видно будет. Только не шали. Вмиг обморожу.
Иван прошел вперед, воткнул факел во вделанный в стену держатель и достал из кармана магнит.
– Ах ты ж хитрюга, – усмехнулся на это дух.
– Я возьму? – пройдя к столу, спросил Иван, указывая на торчащую из–под скелета нить. Дед согласно кивнул. Мастер привязал нить к магниту, бросил его на пол и стал волочить вокруг стола, собирая рассыпанную железную стружку. – Дед, отстань ты от своей семьи. Ну чего ты не утихомиришься никак? Чего ты на родичей так взъелся? Зачем хулиганишь?
– Наконец–то спросил, – саркастически усмехнулся дух. – Сперва меня тут всякой дрянью поливал да посыпал, да хлыстиком своим рассеять пытался. Мальца своего хоть бы пожалел. Я ж так осерчал, что едва его не заморозил. А вот от родичей своих поганых не отстану. Буду сколько смогу кошмарить. И ты мне не воспретишь.
– Мне просто интересно, за что? А насчет «воспретить» ты сильно не обольщайся. Методы найдутся. Рано или поздно я отыщу, на чем ты заякорился. Просто это время, а меня ждут в других местах, усмирять существ пострашнее полтергейста.
– Хех, ну ты мастер и наглец! Я тебе на якорек свой даже наводку дам, да фиг найдешь. Он не живой, а по всему дому ходит, и злым глазом за всем следит. А вот кошмарю за что? Да, зато! Эти ироды меня на тот свет раньше времени свели! Ради дома да землицы моей в гроб загнали.
Не сам я помер, понимаешь? Задушили во сне. Я ж их любил, души не чаял, все им, все ради них! А как сильно приболел, так стал обузой.
Вырастил Иуд на свою плешивую голову. – Дух сел на погребальный стол, и воззрился на свой скелет. – Понимаешь? Не могу простить я деток своих. И навредить не могу, так, страху только нагнать. Ни то удавил бы всех давно. Но по каким–то неведомым причинам не могу я наказать родню свою. Ни капли родной крови пролить. Если б мог куда отседава, да от дома уйти, ушел бы, чтоб глаза мои на этих паразитов не глядели. Так нет, в двух местах лишь, в доме и этих катакомбах могу обитать.