Мастер ветров и закатов
Шрифт:
Я ушам своим не поверил.
– Так его освободят?!
– Ну да. Думаю, уже нынче вечером – при условии, что ты хотя бы на время оставишь в покое сэра Шурфа, без чьей подписи дело не уладится. Еще и компенсацию за несправедливое наказание выплатят. Немалые, к слову, деньги. А чему ты так удивляешься? По закону человек не может быть осужден за преступления, которые совершил, находясь под воздействием чужого колдовства. Магистра Сая уже давным-давно освободили бы, если бы он вместо того, чтобы разговаривать с камнями, попробовал договориться с людьми. Письма-то из Холоми доставляют всем адресатам, включая меня и даже Короля. И добиться дополнительного разбирательства совсем не сложно.
– Тогда почему он даже не попытался?
– Ну,
– Ладно, – сказал я, – все хорошо, что хорошо кончается. Хотя если этот душевный человек, способный разжалобить камни, вдруг решит отметить счастливое спасение стаканчиком-другим, это может стать началом новой истории. Которая нам совсем не понравится.
– Все-таки вряд ли. Последняя вечеринка произвела на него неизгладимое впечатление. И в любом случае это не наша проблема. В тюрьму парень попал по ошибке, факт. Но закон о бессрочной ссылке для Старших Магистров особо опасных мятежных Орденов пока никто не отменял. Хехта Сай покинет Соединенное Королевство сразу после того, как переступит порог Холоми, я лично за этим прослежу. Ссылка пойдет ему на пользу. Пусть забудет пока об Очевидной магии и прочих развлечениях Сердца Мира и просто путешествует. Забавно, но почти никто из всех этих мятежных Магистров, чуть не погубивших Мир, никогда не высовывал носа за пределы Угуланда. О других странах и городах большинство знало, в лучшем случае, из книг. Могущественные, надменные, невежественные вечные подростки, так толком и не начавшие жить. Так досадно было их убивать! До сих пор сожалею о каждом, не дожившим до изгнания. Я, видишь ли, очень хозяйственный. Всякий человек кажется мне пустым мешком, который можно порвать на лоскуты и сжечь, а можно под завязку набить новым, невиданным, небывалым опытом. А потом забросить этот мешок куда-нибудь за пределы Мира и посмотреть, что случится – это, конечно, главное удовольствие для меня.
– То есть я правильно понимаю, что у тебя появился новый ученик? – улыбнулся я.
– Скорее всего. Темная Сторона его приняла, а это означает, что у меня нет особого выбора. Вернее, у нас обоих. Но есть еще два игрока – время и судьба. Теперь слово за ними.
– Отлично, – сказал я. – А пока все эти игроки раздумывают над очередным ходом, у тебя как раз есть пара часов, чтобы написать на небе обещанный стишок. Потому что я, честно говоря, совсем с ног валюсь. Отпустишь?
– Отпущу, конечно. Сразу после того, как задашь мне вопрос, которого я жду все утро.
– Какой вопрос?!
Я совершенно растерялся.
– Ну сам подумай, – вздохнул Джуффин. – Я видел надпись на небе и сразу выяснил, что ее сделал ты. При этом я достаточно опытный человек, чтобы иметь представление, сколько сил забирает подобный трюк, особенно у новичка. И прекрасно понимаю, как ты себя сейчас чувствуешь и до какой степени нуждаешься в отдыхе. Но все равно выдергиваю тебя из постели для разговора. Ясно, что история Хехты Сая могла бы подождать до вечера. Да хоть до следующего года. Тебя она, строго говоря, вообще не касается – так, очередной любопытный эпизод. Но тогда зачем?
– Ну как – зачем? Чтобы причинить немыслимые страдания, – усмехнулся я.
Джуффин досадливо дернул бровью – дескать, не до шуток сейчас.
Ладно, нет так нет.
– Ты был на Темной Стороне, – сказал я. – Наверное, что-то там увидел? И мне по какой-то причине следует об этом знать?
– Ну наконец-то. Можешь ведь, когда хочешь.
– И что там было?
– А у тебя никаких идей?
Вот и первый стоящий повод процитировать умницу Дримарондо:
– Мой ум создан для решения задач иного рода, и мне не следует без особых причин совершать над ним насилие.
– На самом деле еще как следует. Но ладно, Магистры с тобой. Я решил поискать на Темной Стороне следы автора свалившейся на нас красоты. Ну вдруг он все-таки не сновидец с дальнего края Вселенной, а нормальный бодрствующий колдун из местных? Предположим, что все, кого я расспрашивал, были со мной честны и действительно пальцем о палец не ударили, чтобы нас развлечь; хотя твердо на это рассчитывать – все равно глупость. Но кроме моих знакомых в Мире есть и другие люди, способные насылать качественные наваждения. Теоретически какая-нибудь вдохновенная куманская принцесса, тубурский игрок в сновидения или, чем только Темные Магистры не шутят, юный арварохский шаман вполне могли бы оказаться в Ехо и устроить нам подобное представление. Их магия совсем не похожа на нашу, а значит, остается шанс, что я ее просто не замечаю. И хороши мы с тобой будем, пытаясь разбудить сновидца, которого на самом деле нет – примерно так я рассуждал. Ну и вообще, почему бы не воспользоваться случаем и не задать вопрос Темной Стороне? Она может промолчать, но когда отвечает, не врет. Никогда.
– И что? – с замирающим сердцем спросил я. – Кто это на самом деле чудит?
– Никто, – сказал Джуффин. – Вернее тот, кого с точки зрения Темной Стороны не существует. То есть все-таки просто человек, чье спящее тело лежит сейчас в какой-нибудь другой реальности. Как я и думал с самого начала. Поиски не отменяются. Но новость состоит не в этом.
– А в чем же?
– В том, что творца ветров, закатов и наводнений с точки зрения Темной Стороны нет в этом Мире, однако созданное им – очень даже есть. Все эти удивительные события оставили след на Темной стороне – даже более зримый, чем большинство так называемых реальных происшествий. Что совершенно невозможно, когда имеешь дело с обычными наваждениями. И неизбежно, когда речь заходит об Истинной магии. Которая, если ты помнишь, существует во всех Мирах и в пространстве между ними. Которая, строго говоря, и есть сама жизнь во всей своей полноте. Я не знаю, что тут еще можно сказать, сэр Макс. Разве что: «Так не бывает». Но в моих устах это прозвучит в лучшем случае смехотворно. Так что и пробовать не стану.
– Все-таки нам попался настоящий художник, – вздохнул я. – В юности был совершенно уверен, что искусство – разновидность магии. Ну, то есть настоящее искусство, а не всякая маскирующаяся под него халтура. И даже теперь так думаю – при том, что «магия» для меня уже давно не просто красивое слово, а набор совершенно конкретных действий и их результатов. Но все равно.
– Не уверен, что до конца понимаю значение, которое ты вкладываешь в слово «художник», – задумчиво сказал Джуффин. – Но мы безусловно имеем дело с выдающимся магом. И мы у него в долгу, потому что изменения, оставленные его деяниями на Темной Стороне, определенно пошли на пользу нашему городу и всему остальному Миру.
– Вот и выбери для него за это самый лучший стишок, какой сможешь вспомнить, – сказал я. – И напиши на небе разборчивым почерком. Не знаю, сможем ли мы спасти жизнь этого гения. Честно говоря, чем дальше, тем больше сомневаюсь. Чихать он хотел с дальних облаков на нашу спасательную экспедицию! Зато поблагодарить его можно прямо сейчас. Сказать, что мы потрясены и растеряны. И что Мир больше никогда не станет для нас прежним – после всего, что он тут натворил. Для художника это очень важно. Он обязательно должен знать.