Мастер

Шидловский Дмитрий

Последние слова мальчишка произнес напористо, со стальным блеском в глазах.

– Пошли, – произнес Басов, взял парня за плечо и повел к постоялому двору.

Тот подчинился. Они миновали дворик и вошли в трактир. Кинувшийся было выгнать на улицу мальчишку-босяка слуга увидел, что тот идет в сопровождении дворянина, и почтительно остановился. Басов быстро нашел глазами Петра, сидящего за дальним столиком, и направился к нему.

– Я двое щей заказал, – сказал Петр Басову, удивленно глядя на мальчишку.

– Закажи третьи, – бросил Басов. – Знакомься,

это Федор, мой новый слуга. – А ты, Федька, гляди. Это Петр, мой слуга давний. Человек весьма ученый, но оттого к услужению мало способный. Я латышский дворянин, Игорь Басов, иду в Петербург, чтобы открыть там школу фехтования и тем жить. Беру тебя в услужение. Будешь на посылках и за хозяйством смотреть. Петра слушай, как меня. Будешь лентяйничать – буду драть. Будешь хорошо служить – буду обучать тебя сабельному и шпажному бою. Дам тебе кров, еду и двадцать грошей в месяц. Понял?

По счастливому лицу мальчика Басов догадался, что попал в точку.

Глава 17

ПЕТЕРБУРГ

И Петр, и Басов были коренными питерцами, однако, приближаясь к родному городу, оба в равной мере оказались не в состоянии узнать его окрестностей – ни дальних, ни ближних. Да и родной ли город? Сейчас они находились не только в другом времени, но и в другом мире. И здесь Петербург возник на четыре с половиной века раньше. Обоих распирало любопытство, как выглядит город, заложенный крестоносцами в тринадцатом веке.

Они с удивлением смотрели на здешний Гатчинский замок – одну из резиденций великого князя, построенную немцами еще во времена, когда рыцари только намеревались освоиться на этой земле. Вокруг все чаще звучала немецкая речь, встречались мельницы и фермы, построенные по европейскому образцу. Петр проявлял ко всему живой интерес. Басов, казалось, полностью ушел в себя.

Лишь когда дорога, сделав странный изгиб, пошла вниз по склону, оба догадались, что спускаются с Пулковских высот. Но впереди вместо ожидаемого города виднелись только леса. Дорога снова вильнула, и Басов подумал, что она слишком отклоняется направо.

Петр теперь ехал на одной лошади с Федором. Мальчишка явно был неплохим наездником, и в глазах его постоянно читалась насмешка над неумелостью ученого. Хотя Федя осмотрительно помалкивал, опасаясь гнева Петра и уж тем более Басова, которому просто смотрел в рот, ловя каждое слово, Петр чувствовал себя неуютно, садясь в седло под его ироничным взглядом.

Еще в Заплюсье, когда Басов отослал Федора готовить лошадей к отъезду, Петр спросил:

– Ты зачем его взял?

– Думаю, он нам поможет, – нехотя ответил Басов.

– Или погубит. У него ушки на макушке, и неизвестно еще, кому он что расскажет.

– У человека свои трудности, – пожал плечами Басов. – Надо помочь.

– У нас у самих такие трудности… – начал было Петр, но осекся под жестким взглядом Басова.

…Сейчас Федор изо всех сил тянулся в седле, стараясь заглянуть подальше. Басов отметил про себя, что едва они миновали столб, означающий границу Ингрийской земли, мальчик заметно

повеселел. “Интересно, государство единое, а в одной земле политэмигрантов выдают на расправу, тогда как в другой им ничего не грозит… Странно это. Надо обдумать. Похоже, мы не зря оттуда смылись”.

Лес расступился, и они оказались на улице, идущей вдоль длинных, без окон, срубов – судя по всему, складов. Через несколько сот метров они выехали к большой деревянной пристани на берегу Невы. У причала грузилось несколько судов. На противоположном берегу был виден большой средневековый город – с высоким замком, стоящим у самой воды, а также множеством шпилей готических соборов и луковок православных церквей.

– Ух, красота! – не выдержал Федор.

– Ты ушами-то не хлопай, – одернул Басов. – Сбегай узнай, как нам переправиться.

– Я мигом, – крикнул мальчишка, спрыгнул с коня и заспешил к реке.

– Неплохо. Пожалуй, много умнее, чем у нас, – процедил Басов на русском двадцатого века, когда Федор удалился на достаточное расстояние.

– О чем это ты?

– Ты понял, где мы?

– Никак не разберу. Нева широкая. Стрелки Васильевского острова не вижу. Вон там изгиб какой-то…

– Город стоит при впадении Охты в Неву, – пояснил Басов. – Примерно там, где мы сейчас стоим, в нашем Питере перекинут Большеохтинский мост. Пожалуй, те, кто закладывал город здесь, поумнее твоего царственного тезки были. Наводнений-то здесь не бывает.

– А-а-а, – протянул Петр, – и правда… Только до Петра здесь шведская крепость Ниеншанц была и город.

– Значит, и они умнее были, – бросил Басов, спрыгивая с коня.

Петр тоже спешился. Вокруг царила портовая суета. Грузчики катили бочки, тащили тюки, волокли носилки, впрочем, вежливо обходя двух вооруженных господ, расположившихся полюбоваться славным городом Санкт-Петербургом прямо посреди главной дороги. Петр хотел было посторониться, но Басов стоял как вкопанный.

“Странный он все-таки человек, – подумал Петр. – И хамоватый. Никого в грош не ставит, никого не уважает. Пацана вон вообще затретировал – тот ни жив ни мертв. И зачем он вообще этого мальчишку взял? Даже меня не спросил, а ведь мы напарники. А что мне приходится играть роль слуги, он, похоже, не как одно актерство воспринимает. Нравится ему барином себя чувствовать. Самодур. Неуютно с ним. Но без него только пропадать и остается. На что я годен в этом мире, кроме как языком работать? А это здесь мало ценится…”

Дикая смесь запахов рыбы, дегтя и сырой пеньки щекотала нос и в конце концов заставила чихнуть. Басов даже не обернулся. “Мог бы хоть „Будь здоров!" сказать”, – обиженно подумал Петр. Через несколько минут перед ними возник Федор.

– Договорился, – затараторил он. – Нас с лошадьми вон на той лодье перевезут. За полталера.

– Тебя где так долго черти носили? – грозно сдвинул брови Басов.

– Торговался, – опешил мальчишка. – Хозяин целый талер запросил, а я…

– Ну так бери под уздцы лошадей и марш на лодью, – рявкнул Басов, отвешивая пацану легкий подзатыльник.