Мастер
Шрифт:
– Толмач?
– Толмач, – отозвался Доченко. – Принес, боярин?
Рыжий с презрением посмотрел на Доченко:
– Вестимо. Покажи-ка, чего могут твои чудо-вой. Может, зря тебе злато даем?
– Капитан, – крикнул Доченко. Тот мгновенно вырос рядом. – Дай-ка очередь в дерево.
Капитан скинул с плеча автомат, снял с предохранителя, передернул затвор и дал короткую очередь. Полетели щепы.
– Любо, – причмокнул рыжебородый. – Бери.
Он пнул ногой сундук. Доченко быстро наклонился и открыл. Сундук оказался доверху полон золотыми монетами.
– Вернутся – два таких, – напомнил Доченко и скомандовал Петру: – Переведи, чтоб понял.
– Понял
– Может, – пожал плечами Доченко и повернулся к Петру. – Язык понятен?
– Вполне, Олег Григорьевич, – отозвался тот. – Но мы же здесь с научной…
– Мы здесь бизнес делаем, – отрезал Доченко. Он подмигнул Владимиру. Вдвоем они подхватили сундук и потащили к месту, откуда появились. Подойдя к пригорку, Доченко вынул из кармана металлическую трубку и нажал на кнопку – тут же образовалось знакомое голубоватое свечение, куда они с Владимиром и втащили сундук, будто растворившись в воздухе. Рыжий проводил их долгим взглядом, потом повернулся к капитану.
– Старшой? – спросил он.
– Да, – ответил капитан.
– К Изборску притащишь ворога, ждать там тебя буду, – сказал рыжий. – Живого приведи. За мертвого в два раза меньше дам.
– Понятно, – быстро сказал капитан.
– С Богом, – напутствовал рыжий.
Он дал знак спутникам, те развернулись, пошли к коням, отвязали и поскакали прочь. Группа осталась в одиночестве.
– Товарищ капитан, я не понимаю, – начал Петр.
– А чего понимать, – быстро сказал капитан. – Проверяем амуницию – и вперед. Нам еще больше четырехсот верст топать.
Глава 6
НА МАРШЕ
Отряд не шел, не передвигался, не маршировал – пер по лесу. Раньше Петр принимал участие в нескольких туристических походах, по-любительски занимался скалолазанием, но таких переходов не мог даже представить. Капитан не давал ни одной лишней секунды отдыха, не позволял сделать привал и на сотню метров ближе, чем запланировано. Только когда Петру уже казалось, что сил больше нет и он сейчас рухнет без сознания, следовала короткая команда: “Привал”. Несколько блаженных минут отдыха – как правило, не снимая рюкзаков, – потом негромкие, но безапелляционные, словно автоматная очередь, приказы: “Встали, попрыгали, пошли”. Попрыгать перед выходом было обязательным ритуалом. Как объяснил Петру один из сержантов, это требовалось, чтобы проверить, правильно ли закреплена и прилажена амуниция.
Питались они какими-то неведомыми Петру консервами и высококалорийными концентратами. Каждый раз в конце остановки для приема пищи (иначе этот короткий привал и назвать было нельзя) Петру хотелось задержать выход хоть на секунды. Однако стоило попросить об этом, как следовал мгновенный отказ. Все в этом переходе было рассчитано, подогнано, выверено – до миллиметра, до секунды. Редкие внеплановые минуты отдыха выдавались для Петра, лишь когда предстояло форсировать речушки: пока военные готовили две небольшие надувные лодки, он отдыхал. Петр видел, что ему выделен минимальный груз; замечал, что остальные как бы невзначай помогают ему при переходе через овраги и ручьи; сбрасывают темп, когда он на пределе. А он действительно шел, выкладываясь полностью. Петр быстро понял, что является самым слабым звеном группы. Но не это беспокоило сейчас больше всего.
Из головы никак не шел сундучок, который получили Доченко и Беркесов от рыжего – насчет личности этого последнего у Петра были очень нехорошие подозрения. Нельзя, впрочем, сказать, что это был первый тревожный звоночек – определенные сомнения зародились
Остальных членов группы эти вопросы, казалось, вовсе не занимали. Капитан был целиком поглощен составлением маршрута. В его распоряжении имелись точнейшие современные военные карты и привезенные Беркесовым невесть откуда копии карт шестнадцатого века. Впрочем, от последних толку было мало – уж очень неточные и приблизительные. Хотя несколько основных дорог и населенных пунктов обозначены все-таки были, а именно их и стремился обойти капитан. Всякий раз капитан привлекал Петра в качестве консультанта – впрочем, историк вскоре убедился, что помощь от него невелика. Как бы хорошо он ни знал историю, однако при всем желании не мог определить, существовало ли то или иное эстонское село четыреста с лишком лет назад. А уж сказать, существовало или не существовало в мире, где события вообще развивались иным путем аж с тринадцатого века, было попросту невозможно.
Басов, похоже, вообще ничем не интересовался, кроме шашки, по его просьбе привезенной Беркесовым на второй день подготовки. Клинок он чистил с невиданными ранее Петром сосредоточенностью и отрешенностью. И при малейшей возможности тренировался с ней вдали от посторонних глаз.
Старшина с сержантами занимались оружием и снаряжением. Все были при деле – и, казалось, никто не задавался вопросом: а зачем, собственно, они все это делают? У военных был приказ: зайти, пройти, выйти. Басов вообще казался личностью угрюмой и непонятной. Один Петр долгими часами ломал голову над вопросом: зайти, пройти восемьсот километров, избегая встреч с местным населением, вернуться и выйти. Зачем? Кому это нужно?
Встреча с “аборигенами” добавила вопросов. Однако когда Петр на первом же привале попытался заговорить об этом с капитаном, тот лишь обругал его за плохо подогнанные ремешки на рюкзаке и скомандовал:
– Встали, попрыгали, пошли.
Через час, на марше, Петр нагнал Басова, идущего явно привычным, походным, шагом и спросил:
– Послушайте, Игорь Петрович, вас не удивляет сундучок, который получили Доченко с Беркесовым?
– Что? – не понял тот.
– Ну… я о деньгах, что передал им этот рыжий.
– Слушай, Петя, – буркнул Басов. – Ты аванс от этих орлов получил? А теперь думай о том, чтобы с тобой по возвращении рассчитались, а чужими проблемами голову не забивай.
– Держать строй, идти след в след, – донесся сзади голос старшины.
Отношения с другими членами экспедиции складывались у Петра сложно. Более всего импонировал ему капитан – здоровый, уверенный в себе мужик, способный в любой момент и шуточку вставить, и любую проблему решить быстро, но без спешки и торопливости. Само его присутствие вселяло некую внутреннюю уверенность, что рядом есть человек умный, опытный, прекрасно понимающий ситуацию. Не сказать, чтобы с ним было легко, но уж спокойно и надежно – это точно.