Мастер
Шрифт:
Старшины и сержантов Петр сторонился – как, впрочем, и они его: и историк, и военные чувствовали, что они люди совершенно разных миров, и понять друг друга им чертовски сложно.
Басов – вот кто был поистине странной персоной. Замкнутый и нелюдимый, не интересовавшийся, казалось, ничем, кроме своей шашки. Поначалу Петр думал, что именно с Басовым будет легче всего: военные обладают определенным складом характера, а они, двое штатских, должны держаться друг друга. Однако, пытаясь заговорить с фехтовальщиком, он всякий раз натыкался на стену отчуждения. Петру неизменно казалось, что, глядя из-под полуприкрытых век,
Отряд двигался уже третий день. Капитан, тихо матерясь, шел, ориентируясь по полевой карте, на которой они с Петром и Басовым прокладывали маршрут. Карта упорно не хотела соответствовать местности. Там, где они должны были бы пересекать овраги, их встречали достаточно широкие ручьи, а вместо ручьев приходилось форсировать полноводные речки.
– Ничего, – успокаивал Петр, – вряд ли этот мир настолько другой. Просто за четыре с половиной столетия ландшафт сильно изменился.
Сейчас Петр, как и всегда, мечтал о привале, прекрасно понимая, что идти еще минимум километра три-четыре. Внезапно группа остановилась и, повинуясь движению руки капитана, быстро залегла – прием, многократно отработанный на базе и уже не раз применявшийся в походе.
– Назаров, к командиру, – передал пришедшую по цепочке команду сержант Васильев, занимавший место в строю перед Петром.
Петр быстро, пригибаясь, прошел вперед и плюхнулся рядом с капитаном. Через несколько секунд по другую сторону мягко опустилось грузное тело старшины.
– В чем дело? – шепотом спросил Петр.
– Дорога, Назаров, – так же шепотом отозвался капитан, кивая вперед.
Петр присмотрелся: действительно дорога. Обычная, грунтовая – ничего особенного, если не считать того, что это была дорога шестнадцатого века. У Петра перехватило дыхание: сейчас они выйдут на дорогу, по которой ходят средневековые люди. Он прикоснется к истории в прямом смысле слова.
– Что скажешь, Назаров? – спросил капитан.
Петр пригляделся. Они лежали метрах в пятидесяти. Через просветы между стволами деревьев было видно, что дорога содержится в хорошем состоянии и достаточно широка.
– Для шестнадцатого века солидно, – произнес он. – Наверняка Ревельский тракт.
Капитан развернул полевую карту и положил рядом ксерокопию средневековой.
– Значит, мы здесь, – уверенно ткнул он через полминуты в одну из точек на ксерокопии и тут же пометил другую на полевой. – Сто пять километров прошли. Недурно.
– Я думаю… – начал Петр.
– Тс-с-с, – зашипел вдруг старшина.
– Слышу, – одними губами отозвался капитан. Петр тоже прислушался и через четверть минуты явственно услышал скрип тележных осей. Он, как мог, прижался к земле. Вскоре на дороге показалась груженная сеном телега, запряженная худенькой лошадкой, которую вел под уздцы подросток лет пятнадцати, а по бокам шагали два бородатых мужика, одетых, как и подросток, в холщовые рубахи. На ногах у всей троицы были лапти.
Затаив дыхание, дрожа от напряжения и восторга, Петр следил за ними. Средневековые люди, живущие в Эстонии второй половины шестнадцатого века! Его охватило волнение,
Телега медленно прокатилась мимо затаившегося отряда и скрылась за поворотом. Распираемый восторгом, Петр повернулся назад: все ли видели это? Его взгляд наткнулся на Басова, лежащего на спине и меланхолично жующего сорванную травинку. Ему не было дела ни до средневековья, ни до двадцать первого века; казалось, ему было плевать на все. С невозмутимом видом он повернул лицо к дороге. “Ну, прошли, что ли?” – читалось в его взгляде.
– Дубовицкий, – скомандовал капитан, – проверь дорогу. Отряд, приготовиться к переходу через дорогу. Пересекаем по моей команде. Замыкающий – старшина Харченко. После пересечения идем форсированным маршем. Привал через пять километров.
Глава 7
ПРОВАЛ ПЕРСПЕКТИВНОГО ПРОЕКТА
Крымское солнышко нежно ласкало кожу. Ветерок, прилетевший из глубины полуострова, принес неповторимый запах прелых степных трав. Посреди одной из немногих баз, еще принадлежавших российскому Черноморскому флоту, стояли возле входа в маленький белый домик Доченко и Владимир. На Владимире были светлые брюки, рубашка с короткими рукавами и легкие туфли; он нервно курил. Доченко предпочел более свободный наряд – широкие спортивные штаны, футболку и спортивные же тапочки. Зажмурившись, он с удовольствием подставлял лицо солнцу.
– Слушай, Олег, ведь под монастырь нас этот дурак подведет, – нервно вертя в руках сигарету, произнес Владимир.
– Не боись, купим мы ему этих баб.
– Знаешь, Олег, как он меня достал, – пожаловался Владимир. – Капризничает, как красна девица.
– Зато мать родную за деньги продаст, – улыбнулся Доченко.
– Это точно. На дурака не нужен нож – ему покажешь медный грош, и делай с ним, что хошь.
– Эй, орлы, – прозвучал из дверей голос Борисова. – У Эйнштейна все готово.
– Добро, – отозвался Доченко и, с удовольствием втянув напоследок свежий степной воздух, шагнул к дверному проему.
Внутри ждали Борисов, генерал и тот, худощавый, в неизменном белом халате, накинутом поверх повседневной одежды. Зато на генерале красовался длиннополый полосатый махровый халат, надетый на голое тело; под ним угадывались широкие спортивные штаны, а на ногах болтались тапки-шлепанцы. Доченко тяжело вздохнул. “Главное, чтобы рта лишний раз не открывал”, – подумал он.
– Ну, в добрый путь, друзья, – сказал Борисов.
– Удачи, – дружелюбно улыбнулся Владимир.
– Пошли? – спросил у генерала Доченко.
Тот кивнул. Он явно дрейфил, но желание победило страх, и он нерешительно шагнул к светящемуся контуру.
Когда генерал и Доченко прошли через контур, худощавый перекинул один из тумблеров и откинулся на стуле. Борисов с Владимиром закурили.
– Слушай, Максим, – сказал Владимир, – надо все-таки заняться совершенствованием системы. Я ведь про танк не шутил – там такие перспективы открываются…