Мастер
Шрифт:
– Зачем? – Генрих пристально посмотрел на Артема. – Программа, которую он реализует, вполне совпадает с нашими представлениями. Что в Новгороде должна произойти резня, мы с тобой поняли уже давно и никак не можем на это повлиять.
– Ради него, Генрих! – воскликнул Артем. – Если он зайдет по этому пути далеко, свернуть будет сложно.
– Ну и чего ты добьешься? Он уже понял принцип власти и готов платить чужими жизнями за свое благополучие. Ну, вернешь ты его в родной мир, в его время. Начнет он двигаться к месту декана или ректора, подставляя сослуживцев, подсиживая начальника. Это, конечно, не реки крови в Волхове, но для него разницы не будет никакой.
– Я сотру ему память, – холодно произнес Артем. – Запущу биологические процессы на клеточном уровне назад. Он вернется в то же время, из которого отправился в экспедицию, таким же, как и был.
– Шрам, полученный в морском сражении, исчезнет, – подтвердил
– Я же говорил с ним, все ему объяснил… Он должен был понять, к каким последствиям приводят жесткие вмешательства – и для того, в чью жизнь вмешиваются, и для того, кто вмешивается.
– А я тебе еще тогда говорил, что затея зряшная, – пожал плечами Генрих. – Человек, готовый к пониманию таких вещей, и сам почувствует опасную черту. Тому же, кто не готов, хоть ежечасно глас с неба давай – не поможет.
– Что же ты предлагаешь?
– Оставь его в покое, – негромко произнес Генрих. – Ему уже было сказано все. Он предупрежден. Пусть пройдет до конца тем путем, который избрал, пусть поймет и увидит все, что с этим связано.
– Хорошо, – произнес Артем и, направляясь к выходу, бросил: – Я все-таки верну его. Пара подставленных ассистентов на университетской кафедре – это все-таки лучше, чем вырезанный Новгород. Для него лучше.
– Артем! – голос Генриха хлестнул, как плетью. Артем остановился и обернулся.
– Думаю, ты помнишь, что мое положение в иерархии выше твоего, – размеренно произнес Генрих.
– Помню.
– Так вот. Своей властью я запрещаю тебе возвращать этого человека в его время. Он сделал свой выбор. Пусть изопьет эту чашу до дна.
ЧАСТЬ 4
БОГИ
Глава 56
ЦВЕТОК САКУРЫ
– Неподражаемая красота, – Абэ глубоко втянул в себя утренний воздух. – Воистину, сами боги дали нам сакуру, чтобы в земной суете мы помнили о величии небес.
– Земная суета и красота небес в душе человека, Абэ-сан, – негромко отозвался Басов. – Мы сами выбираем, что хотим увидеть и как жить.
Говорил он по-японски уже достаточно четко, не без акцента, но прекрасно владея интонациями. Абэ изумленно посмотрел на умиротворенное лицо собеседника.
– Не ожидал таких слов от гайдзина [25] , – неспешно произнес он. – Впрочем, простите, – человек, получивший печать [26] от такого наставника дзен, как настоятель храма в Эдо, гайдзином не может быть назван.
– Тогда в чем же смысл прихода Бодхидхармы с запада? – улыбнулся Басов.
– В цветении сакуры, – эхом отозвался Абэ [27] . Собеседники снова погрузились в созерцание. Они сидели на деревянном помосте, построенном в центре сада, принадлежащего Коро Абэ, одному из известнейших самураев, слуги правящего дома Нобунага. Оба они были облачены в традиционные японские одежды – хакамы и хаори [28] . За поясом у каждого было по длинному изогнутому кинжалу, а вокруг бушевала стихия цветущей сакуры.
25
Гайдзин – этим словом в Японии обозначают всех иностранцев. В японском языке термин носит весьма негативный характер.
26
Особая печать, которую мастера дзен передавали собеседнику, если считали, что перед ним другой мастер дзен. Дзен – формально одна из школ буддизма; учение парадоксальное, предполагающее прорыв ищущего к просветлению не через интеллектуальный поиск, поклонение божествам или добрые дела, а вследствие эмоционального прорыва. С точки зрения этого учения мастер дзен и просветленный человек – одно и то же, поскольку предполагает видение вещей в их подлинной сути. Как-либо определить нормы, требования или каноны, отличающие просветленного человека от непросветленного, дзен считает невозможным. Однако, исходя из поговорки “Будда всегда узнает Будду”,
27
Происходящий диалог является частью дзенской практики, произнесением коанов – вопросов, не имеющих логического ответа, и столь же нелогичных ответов на них. Считается, что вопросы и ответы должны идти из самой души практикующего и способствовать его интуитивному постижению мира. Наиболее известными коанами являются следующие: “Корова лезет в окно. Голова пролезла, туловище пролезло, а хвост не лезет”. Или: “Имеет ли собака природу Будды?” В данном случае герой использует еще один известнейший ко-ан: “В чем смысл прихода Бодхидхармы с запада?” Бодхид-харма – легендарный проповедник буддизма, пришедший в Китай из Индии, первый патриарх секты чань (по-японски – дзен) и один из первых настоятелей монастыря Шаолинь.
28
Хакама – широкие самурайские штаны, иногда ошибочно принимаемые сторонними наблюдателями за юбки. Сейчас интересующиеся восточными единоборствами могут видеть хакамы на практикующих айкидо, кендо и джиджитсу. Хаори – широкая накидка, тоже часть традиционного костюма самурая.
Время, казалось, перестало существовать для обоих мужчин, погрузившихся в созерцание нежнейших цветков, чарующих изгибов ветвей и молодых листочков. Их дыхание было медленно, глаза полуприкрыты, руки расслабленно лежали на коленях. Возможно, сторонний наблюдатель, увидев этих людей в столь умиротворенных позах, не догадался бы, что они являются великолепными фехтовальщиками, грозными воинами, неоднократно сражавшимися в яростнейших битвах, терявшими многих друзей и убивавшими многих противников.
Время неспешно текло через цветущий сад, где, казалось, навеки поселились покой и гармония. Наконец, когда весеннее солнце стояло уже высоко, Абэ громко и глубоко вздохнул, повернулся на коленях к собеседнику, низко поклонился и произнес:
– Благодарю вас, Баси-сан, что приняли приглашение и оказали мне честь, проделов столь долгий путь, чтобы полюбоваться цветением сакуры в моем саду.
Басов тем же движением повернулся к собеседнику и с поклоном ответил:
– Для меня большая честь, Абэ-сан, быть вашим гостем в этом доме.
– Не соблаговолите ли разделить со мной дневную трапезу?
– Почту за честь.
Они одновременно встали и через сад пошли к дому.
– Как вы находите Эдо? – после небольшой паузы осведомился Абэ. – Мне кажется, вы прибыли сюда впервые с тех пор, как наш господин, Нобунага Ода [29] , даровал вам право носить два меча [30] .
– Эдо прекрасен, как никогда, – отозвался Басов.
– Вы слишком редко покидаете Нагасаки, – укоризненно произнес Абэ. – Я понимаю, фактория процветает, и неотложные дела требуют вашего присутствия именно в этом городе. Но все-таки вы напрасно лишаете нас своего общества.
29
В японском языке фамилия традиционно произносится перед именем. Поэтому правитель и политический деятель, известный европейцам как Ода Нобунага, японцами именуется именно так, как указано в тексте.
30
Два меча – признак самурая. Только причисленный к этому сословию имел право носить длинный и короткий мечи.
– Я всегда рад видеть вас, – улыбнулся Басов. – Но полагаю, у вас и без меня немало забот, а потому без особой нужды не смею тратить ваше драгоценное время. Впрочем, кажется, помимо желания полюбоваться вместе со мной цветением сакуры, что-то еще заставило вас послать ко мне гонца.
– Вы правы, Баси-сан, – с сожалением покачал головой Абэ. – Занятие политикой никогда не позволяет распоряжаться собственным временем только ради удовольствия. Господина Нобунага чрезвычайно беспокоит позиция португальцев и католической церкви на наших землях. Безусловно, они оказали поддержку моему господину во время сражений с домом Такеда. За это они получили то, чего просили в обмен на поддержку. Однако нас беспокоит, не таят ли христианские священники намерения захватить верховную власть в стране Ямато [31] .
31
Ямато – одно из самоназваний Японии.