Мастер
Шрифт:
– Мне финансы нужны, понимаешь? Я совсем голоштанный, – трагически сказал Весло и показал волосатую грудь.
– А что отец? – спросил Семен с недоверием.
– Кричит: «Кровосос! На тебя не напасешься! Когда-нибудь из-за тебя я сяду!» Он сядет из-за меня, – произнес Весло саркастически и плюхнулся на табурет.
– Но что-то он все-таки подбрасывает? Какую-то деньгу? – возразил Семен, не поддаваясь.
– Эх, старик! Ты не представляешь, как это унизительно... – сказал Весло.
Семен в самом деле не представлял. По той простой причине, что ему никогда
Таким, как Веселов, он завидовал с детства. У подобных ребят еще тогда всегда водились денежки на мороженое или ситро, только стоило им запустить ладонь в карманы своих вельветок. А ему приходилось таскать из-под носа у тетки. Да и у тетки их было кот наплакал. Оттого она-то сама всегда ему твердила про таких, как отец Веселова:
«Эти-то умеют брать, что легко лежит, чужое. Вот гляди на них, балбес эдакий, ума набирайся. Так-то и выйдешь в люди...»
– Надо иметь свои. Это вернее всего, – закончил Весло и свесил голову на грудь.
– А что же твой бокс? Кружок там или секция, как ее?
– Таким, как я, не очень платят за кружок. Не чемпион Европы, – усмехнулся Веселов.
– За чем же дело? Кто тебе мешает? Начисть всем рожи. И будь!
– Интриги, старик. Затерли вашего Веселова.
Говорил бы он это кому другому, только не ему! Семен собственными глазами видел, как за Веслом по всему рингу гонялся один белобрысый малец. Малец был из новичков, и Весло рассчитывал на легкую победу, пригласил его, Семена, поглазеть на триумф.
– Засеки по часам. Уложу на второй минуте. Побалуюсь и уложу, – сказал Весло, уходя в раздевалку.
Когда ударил гонг, Весло набычил голову и сразу полез на мальца. Но малец оказался другого сорта: он выдержал этот напор и затем, уловив удобный случай, съездил Веслу в челюсть. А потом на Весло было срамно смотреть. В третьем раунде он кидался на шею мальца, словно к родному отцу перед разлукой, а тот обрабатывал его кулаками, будто лепил из глины скульптуру. И так и этак! Когда все это кончилось, Весло, малиновый и рыхлый, точно так же нес чепуху про судейские интриги. Как и сейчас, на кухне...
– Тогда иди на производство и работай, – безжалостно обрезал Семен и, чтобы не переборщить, добавил: – Ладно, я с ним поговорю. Видит Бог, не обидим. – И сделал шаг к выходу. – В общем, с дачей учти. С сегодняшнего дня. Иначе испортишь программу.
– Тогда все будет спок, – заверил Весло, шаркая шлепанцами за спиной Семена.
– Как и с актером? Тоже было «спок», – усмехнулся Семен, хотя и был разговор по этому поводу и Веселов валялся в ногах, просил пощады.
– А что с актером? Что с актером? – заволновался Веселов, опять-таки по-лакейски забегая вперед. – Ну, кто думал? Известен, знаменит. Оттого и не проверил. А кто бы проверил? Ты проверил?
Семен подумал, что тут Весло прав. Ему и самому не пришло бы раньше в голову, что у знаменитого актера нет ни черта в загашнике.
На другой день Семен получил отпускные, и вечером Сергей Сергеевич отвез его сам на Казанский вокзал. Проявил заботу.
– Дал бы ты, Сергеич, телефон, – попросил Семен на всякий случай, когда они сидели в такси. – Чуть что, я бы и звякнул.
– Сема, – сказал Учитель. – Домой еще не провели, а служебный номер, сам понимаешь, что такое. Новости прибережешь до встречи.
Семену хотелось постоять на перроне, как поступали тут все, но Сергей Сергеич счел это неудобным. Вокруг толчея, и только путаться у людей на дороге. Тащит, мол, гражданин чемодан, сгибаясь, а ты ему на пути, лицом в лицо. Он помахал рукой и ушел.
Попутчиков Семен невольно оглядел со старой профессиональной точки зрения. С одного можно было снять костюм из тонкого, с красивым переливом материала. В подходящих, конечно, условиях. Остальные двое никуда не годились – женский халат и пижама.
Семен разулся и полез на верхнюю полку.
– Вам нужна постель? – спросила снизу проводница.
– А как же? Чем мы хуже других, – весело ответил Семен.
Он снял пиджак, повесил на крючок у окна и растянулся в полный рост. Потом встал на колени и, сняв пиджак, стал его укладывать под подушку.
– Не бойтесь, не пропадет, – сказал мужчина в костюме.
Семен даже поперхнулся.
– Мы это знаем, – сказал он многозначительно, придя в себя, и повесил пиджак в ногах, так было лучше: здесь пиджачок не мялся и не мешал.
– Вы юрист? – спросил тот мужчина, который был в костюме и переливался всевозможными цветами, как голубь-сизарь.
– Не. Из смежной профессии, – сказал Семен, закинув руки за голову.
Попутчики решили, что он из милиции, и отвязались по-доброму. Вообще-то они были прескучнейший народ.
Он послушал, что они там болтают внизу про политику, и заснул. Проснулся он ночью, внезапно, оттого, что приснилось что-то кошмарное, вогнавшее в холодный пот. Будто из детства, но что именно, Семен не мог себе сказать. Однако следовало разобраться в этом, чтобы не пустить это в мысли и спокойно заснуть. Потому что он читал в одной книжке про сны, где говорилось, что во сне появляется только то, о чем мы думаем. Чтобы больше не думать об этом, он решил узнать, что это такое, и начал перебирать в памяти все, что оставалось из детства. Стараясь ничего не пропустить, он вспомнил себя самым маленьким, когда еще с ним был отец. Отец любил приговаривать: «Легче взять, чем сделать», – потом он куда-то исчез, а за ним умерла мать, и Семен остался с теткой – продавщицей в пивном ларьке.
Потом он припомнил себя постарше. Это было в войну. В тот день хотелось есть особенно, а по улице шел мальчишка с буханкой. А он, Семен, стоял, смотрел на буханку и глотал слюну. Рядом у подъезда на скамье сидел урка Косой, герой всех мальчишек. Он улыбнулся, сверкнув фиксой, и сказал ласково:
– А ты у него отними! Хлебец!
– Что ты? Это же по карточке, – ответил он, дурень, тогда при всем почтении к Косому.
– Это так кажется, – мягко сказал Косой. – Только надо себя в первый раз пересилить. И тогда ты увидишь, как это просто и легко. Ну же!..