Мастер
Шрифт:
Она пнула его в бок. Тигран закусил губу.
– Скотина, ты, Аландер. Я всё сделала, что ты хотел от меня. Я старалась быть хорошей женой, герцогиней, каждый день, каждый грёбаный день, проведённый в этом доме, я чувствовала себя в клетке. Причём, винить мне некого, ты открыл дверцу - и я вошла добровольно. Знала же, что не моё всё это, но мне было безразлично. Я готова была перетерпеть, принять, смириться. Лишь бы ты был рядом. Я вернулась в этот мир только ради тебя. Когда ты сжимал моё мёртвое тело... да-да, именно мёртвое тело. Ты же веришь в загробную жизнь и душу?Так вот, могу подтвердить, она существует... Моя душа выбрала
Тигран попытался возразить, но Манон закрыла ему рот ступнёй.
– Заткись и слушай, я дам время и тебе. Поговорим первый раз... Мы ведь не разговаривали с тобой никогда по-настоящему... Были только постель, приёмы, государственные дела, было всё. Не было только нас с тобой, Тигран. Близких людей. Мы разные, вернее, мы слишком похожи. Всё или ничего, Тигран, я просила только свободы и тебя. Потеряла первое и не получила до конца второе. Тебе отдала всё, что просил, всё, Тигран...
– Манон замолчала и отвернулась. Злые слёзы душили её.
– Ты сама виновата, не надо было меняться. Я же тебя полюбил другой. А ты потом переменилась, понятно, что мне уже было неинтересно, ты стала послушной... пресной. И детей не могла родить.
Манон резко обернулась, губы были плотно сжаты, ноздри раздувались.
– Но после твоего ухода я всё обдумал. И больше не буду давить на тебя. С ребёнком от другой женщины я, конечно, погорячился, признаю. Выход я придумал. Илиан женится, родит ребёнка. Он и станет наследником. Я советников, которые были против тебя, в тюрьму посадил. Кстати, они попутно оказались замешаны в куче всякого дерь... нехорошего.
Тигран увидел, наконец, что Манон вот-вот выйдет из себя.
– Я не пойму, чего ты злишься, - возмутился он, поёрзав, руки за спиной начали затекать.
– Я же признаю свои ошибки... у меня руки затекли.
– Потерпиш-шь, - прошипела Манон.
– Давай, рассказывай мне, как МЫ дальше жить будем.
– Нормально, как и раньше...
– осёкся.
– В смысле, конечно, по-другому, можешь возобновить свои тренировки, и я с тобой, пресс покачаю, - он улыбнулся ей, но Манон не отреагировала.
– Приютом своим можешь тоже заниматься, только давай его в Аррас перенесём. Не хочу, чтоб уезжала каждый месяц в свою провинцию. Поручу завтра же найти подходящий дом или в приюте городском разместим в отдельном крыле. Не нравятся приёмы - можешь присутствовать на официальной части, а потом уходить... Что ещё? Завтра же на озеро поедем. Тебе там нравилось. А потом к ювелиру, я тебе такое колье заказал... с браслетом...
– энтузиазм, с которым Тигран начал описывать их будущую новую жизнь, как-то угас под гневным взглядом Манон.
– Тигран, вот ты умный мужик. Я наблюдала за тобой эти годы, отличный правитель... но иногда ТЫ ТАКОЙ ТУПОЙ!!!
– сказала Манон, вставая, на этот раз пресс был готов и стерпел её без проблем. Она прошла в ванную. Включила холодную воду, подставила голову под неё... нужно было остыть. Ещё чуть-чуть, и она всё же вырежет на его груди "мудак", как собиралась, когда лезла сюда.
Выключила воду. Встряхнула мокрыми волосами. Кажется, отпустило, красная пелена, начавшая затягивать сознание, отступила... знаешь, Манон, что-то мне не нравится такой покладистый Тигран, после слов, что он сказал в гостиной... завязывай разговор, уже утро, смотри - рассвело, пора уходить.
Манон, не вытирая головы, вышла в спальню. Тигран лежал на прежнем месте. Со скучающим видом.
– Остыла?
– улыбнулся он.
– Остыла, - она смотрела на него и понимала, ничего у них не получится, она не выдержит больше в этом доме. Сойдёт с ума. А её пансион? Закрыть и перевести детей с природы в этот гадюшник? Всё опять решил за неё. Пора прощаться.
– Тигран, ты, конечно, потрясающий любовник, но я не могу больше жить здесь. Я схожу с ума. Давай разойдёмся миром.
– Хорошо, я понимаю, ты уже всё решила, - мужчина тяжело вздохнул, словно принимая трудное решение.
– Один поцелуй, Манон, прощальный поцелуй. Ты же не откажешь мне в такой малости?
Манон стояла и смотрела на голого связанного мужчину... не подходи к нему, - сказала Марина.
Манон послушалась и направилась к окну.
– Манон!
– крикнул Тигран, и столько в голосе было мольбы и тоски, она обернулась.
– Один! Последний! Манон... прошу.
Манон вздохнула и вернулась. Опустилась рядом с ним на колени, погладила по лицу, по волосам. Наклонилась над ним, неотрывно глядя в его глаза цвета грозового неба.
– Прости, - прошептала, прикасаясь лёгким поцелуем к его губам.
– И ты прости меня, - прошептал Тигран. Приподнялся, схватил её за волосы и ударил лбом в переносицу, хлынула кровь. Последнее, что она слышала: - Шелковые пояса так легко развязываются, милая.
Голова кружилась и болела тупой, ноющей болью. Нос тоже болел. Манон открыла глаза, темнота и странный запах сырости, мышиного помёта и прелой соломы. Руки связаны спереди. Хорошо. Плохо, что в темноте не видно, где узлы. Поднесла руки к лицу, губами начала обследовать верёвки на ощупь. Нашла. Извне донеслись звуки, голоса и скрежет. Манон легла обратно на старый тюфяк, набитый соломой. Закрыла глаза и выровняла дыхание. Заскрежетали запоры, дверь со скрипом открылась. В камеру вошли. А что это ещё могло быть? Натуральный одиночный карцер. Шаги замерли возле топчана, на котором лежала Манон.
Шли минуты. Ничего не происходило. Тигран продолжал молчать. Манон узнала его шаги, да и кому нужно тут стоять над душой. Наконец, он не выдержал:
– Как видишь, всё исполнилось: и задержана силой, и в тюрьме. Тебе здесь нравится больше, чем в твоей спальне? Я знаю, ты меня слышишь. Я приказываю! Открой глаза! Смотри на меня!
Она не ответила. Сейчас она была ТАМ, в другой камере, в которую пришёл Клод. Она сидела, скрючившись в углу, кутаясь в тонкий плащ. Зажмурившись. Он стоял над ней, наблюдал. Склонился, схватил за чёлку и дернул голову вверх и назад, открывая лицо.
– Смотри на меня, - приказал Клод. Встряхнул её.
– Я приказал тебе... смотри на меня.
Она открыла глаза, с ужасом взглянув на этого красивого, но такого холодного человека. Он смотрел и улыбался, довольный.
– Мне так нравится, как ты на меня смотришь... такой искренний ужас... такой сладкий...
– холодная ладонь погладила по щеке, пальцы больно сжали подбородок, сминая кожу и губы в некрасивую гримасу.
– Я единственное, что ты будешь помнить и бояться... я всегда буду в твоих снах, в твоих костях, в мясе, в мозгу, в крови, в каждом шраме... ты - моя, ты будешь помнить только меня. СМОТРИ НА МЕНЯ, СУКА!!!