Мастера детектива. Выпуск 12

Эксбрайя Шарль

— Вы сняли комнату? — поинтересовался Харви.

— Нет. Не хотел заполнять бланки и вписывать свое имя.

— Тогда нам лучше пойти ко мне.

Я пристально посмотрел на него в свете фонаря. Он криво ухмыльнулся.

— Я прихватил с собой другой паспорт. На чужое имя.

Дойдя до его отеля, расположенного неподалеку от реки, мы незаметно поднялись к нему в номер. Это была чистая и скудно обставленная комнатка, наделенная не большей индивидуальностью, чем дохлая мышь. Харви сел на кровать, предоставив мне на выбор журнальный столик

и стул. На вид ни тот, ни другой не годились для того, чтобы на них можно было сидеть. Пока я нерешительно топтался на месте, он достал из–под кровати старую матерчатую сумку с эмблемой авиакомпании «Эр–Франс» и вытащил оттуда скомканную черную шерстяную рубашку. Когда он развернул ее, я увидел короткоствольный револьвер в кобуре с какими–то сложными на вид креплениями.

— Извините, мне нечего предложить вам выпить, — коротко сказал Харви и, закатав правую штанину, начал привязывать кобуру между икрой и лодыжкой. Я пересек комнату и взял револьвер с кровати.

Это был пятизарядный «смит–вессон» с двухдюймовым стволом, ничем не отличавшийся от самого обыкновенного маленького револьвера, за исключением того, что деревянная рукоятка была толще обычной, чтобы его было удобнее держать. Но даже она не выглядела какой–то особенной: на ней отсутствовала тщательная отделка с выемками для каждого пальца. Все правильно, рукоятки с выемками предназначены для бездельников, которым некуда спешить и которые палят из револьверов только в тире по субботам.

Я с любопытством посмотрел на Харви. Он застыл с кобурой в руках, его глаза были прикованы к револьверу. Судя по всему, он не любил, когда кто–то другой держит оружие, особенно его собственное. Что и говорить профессионал.

Я бросил револьвер на кровать и кивнул на кобуру.

— Почему вы носите ее именно там?

Он расслабился и вернулся к своему занятию.

— Когда едешь в машине, оттуда его легче всего достать. Прицепите револьвер на пояс или под мышку и вы будете вытаскивать его неделю.

Что ж, вполне логично.

— А когда выйдете из машины, будете носить его там же?

— Нет, — буркнул он, продолжая возиться с кобурой.

Выждав минуту, я спросил:

— В этой штуке всего пять патронов. Почему не пистолет?

— Чтобы бить наверняка, нужна как минимум пуля тридцать восьмого калибра, — хладнокровно ответил он. — Пистолеты тридцать восьмого куда больше и тяжелее, к тому же они могут дать осечку.

Но я уже не слушал. Меня не особенно интересовали его взгляды на оружие, достаточно было того, что он вооружен. Для человека, жизнь которого зависит от выбранного оружия, существует только одна Истинная Вера — его собственная, и только один Истинный Пророк — он сам. Естественно, у каждого свои взгляды, потому–то у оружейников столько работы.

— А кроме того, вы что, думаете, что их будет больше пяти за один раз? — закончил он свою тираду.

Я покачал головой. По–прежнему сидя, Харви закрепил кобуру и сунул туда револьвер, тут же выхватил, и так несколько раз подряд. Выглядело это отнюдь не плавно и грациозно, как у ковбоев в вестернах, — это был яростный рывок, но мне понравилось.

Наконец, он встал и сунул револьвер в маленькую пружинную кобуру на левом бедре.

— А вы что–нибудь захватили?

— Да.

— Мерлен предупреждал, что вы вряд ли возьмете с собой оружие.

— Он ничего мне не говорил, но я одолжил кое–что у парижских друзей.

Предчувствуя его вопрос, я добавил:

— «Маузер» образца тридцать второго года.

Лицо Харви застыло: по–видимому, так он выражал крайнее удивление.

— Такой здоровый утюг? Это тот самый — с переключателем на стрельбу очередями?

— Тот самый.

Он слегка повел бровями, при этом одна приподнялась, а другая опустилась.

— Повезете его на трейлере? — с иронией спросил ом. — Или пошлете в Лихтенштейн почтой?

Я усмехнулся. Мне уже не раз доводилось выслушивать шуточки по поводу «маузеров», особенно образца 1932 года, рассчитанного на автоматическую стрельбу. Он весит три фунта, длиною в фут, имеет одну из самых неудобных рукояток на свете, а при стрельбе очередями удержать его труднее, чем разъяренную кошку. Но у него есть и свои достоинства, а кто не согласен, может катиться к черту.

— Я всегда считал, что для пистолета самое подходящее место — в руке. Если быстро соображаешь, то вовсе не обязательно уметь лихо управляться с оружием.

— Ну да, — кивнул Харви, стараясь, чтобы это прозвучало вежливо.

— Значит, «маузеры» вам не нравятся?

— Можно сказать и так. Но еще больше мне не понравится, если вы начнете распинаться передо мной об оружии.

— Вот и хорошо, — примирительно сказал я. — Я хотел убедиться, что мне не придется водить вас за ручку, как всех остальных.

Он снова повторил свой трюк с бровями.

— Хотели посмотреть, можно ли вертеть мной как вздумается?

— Ну, я же вас не знал. Разумеется, я слышал о вас разное… — Неожиданно его лицо окаменело и стало непроницаемым. — Но ведь они могли ошибаться, — поспешно добавил я.

Харви медленно расслабился и кивнул, уставившись в пол.

— Ну да, могли ошибаться. — Он поднял голову. — Возможно, мне понравится с вами работать. Пока вы будете помнить, что для того, чтобы начать стрелять, мне не потребуется разрешения в трех экземплярах. Вы узнаете, что я хочу стрелять, когда услышите выстрелы.

— Именно этого мне от вас и нужно.

Он улыбнулся.

— Мне приходилось работать с людьми, которые этого не понимали… вначале. — Затем его лицо вновь приобрело бесстрастное выражение. — И еще, нас наняли для разной работы: вас — чтобы доставить клиента в Лихтенштейн, меня — чтобы он остался жив. По большей части это будет одно и то же, но не всегда. Хорошо бы вам это запомнить.

Я кивнул, застегивая дождевик.

— Пора идти за машиной. Через двадцать минут встречаемся у реки.