Мастера детектива. Выпуск 3
Шрифт:
– Откуда вы знаете?
– Это было ясно по тому, как он сообщил, что идет на ленч с Оскаром. Майкл говорил нарочито небрежным тоном, слегка наморщив нос, – он всегда так делает, когда лжет.
– Я искренне рад, что не женат на вас, мадам!
– А потом я, конечно, сама проверила это, позвонив Оскару, – продолжала Розамунд. – Мужчины всегда так глупо врут.
– Боюсь, ваш муж не всегда вам верен? – рискнул спросить Пуаро.
Розамунд не стала возражать:
– Далеко не всегда.
– Но вас это не тревожит?
–
Пуаро внимательно смотрел на Розамунд.
– А если бы кому–то удалось увести от вас мужа?
– Не выйдет, – усмехнулась Розамунд. – Тем более сейчас.
– Вы имеете в виду…
– Не сейчас, когда мы получили деньги дяди Ричарда. Майкл, конечно, порядочный бабник – а эта Соррел Дейнтон не прочь заграбастать его целиком и полностью, – но театр для него превыше всего. Теперь он может не только играть, но и сам ставить пьесы. Майкл честолюбив и по–настоящему талантлив. Не то что я. Мне нравится играть, но я бездарь, хотя и выгляжу приятно. Нет, теперь я уже не беспокоюсь из–за Майкла. Ведь это мои деньги.
Ее глаза спокойно встретили взгляд Пуаро. Он думал о том, как странно, что обе племянницы Ричарда Эбернети влюбились в мужчин, которые не способны ответить им тем же. При этом Розамунд была очень красива, а Сьюзен – привлекательна и сексапильна. Сьюзен нуждалась в иллюзии, будто Грегори любит ее, и цеплялась за эту иллюзию. Розамунд, напротив, не питала никаких иллюзий, но твердо знала, чего хочет.
– Все дело в том, – сказала Розамунд, – что я должна принять важное решение относительно будущего. Майкл еще не знает… – На ее губах мелькнула улыбка. – Он узнал, что в тот день я не ходила за покупками, а Риджентс–парк вызывает у него сильные подозрения.
– При чем тут Риджентс–парк? – Пуаро выглядел озадаченным.
– Я пошла туда, побывав на Харли–стрит, [44] просто прогуляться и подумать. Естественно, Майкл считает, что если я туда ходила, то только на свидание с каким–то мужчиной. – Розамунд снова улыбнулась. – Ему это очень не понравилось!
44
Xарли–стрит – улица в Лондоне, где находятся приемные врачей.
– Но почему бы вам не пойти в Риджентс–парк? – допытывался Пуаро.
– Вы имеете в виду, чтобы прогуляться?
– Да. Вы никогда не делали так раньше?
– Никогда. Зачем мне гулять по Риджентс–парку?
Пуаро посмотрел на нее и промолвил:
– Вам – незачем. – После паузы он добавил: – Думаю, вы должны уступить зеленый малахитовый столик вашей кузине Сьюзен.
Глаза Розамунд широко
– Это еще почему? Он мне нужен.
– Знаю. Но вы сохраните вашего мужа, а бедная Сьюзен потеряет своего.
– Потеряет? Вы хотите сказать, что Грег завел кого–то? Никогда бы не подумала. Он выглядит таким жалким.
– Измена – не единственный способ потерять мужа, мадам.
– Надеюсь, вы не… – Розамунд уставилась на него. – Вы не думаете, что Грег отравил дядю Ричарда, убил тетю Кору и огрел по голове тетю Элен? Даже мне понятно, что это нелепо!
– Тогда кто это сделал?
– Разумеется, Джордж. Он скользкий тип и замешан в каких–то валютных махинациях – я слышала это от друзей, которые побывали в Монте–Карло. Наверное, дядя Ричард узнал об этом и собирался исключить его из завещания. – Розамунд безмятежно добавила: – Я–то всегда знала, что это Джордж.
Глава 24
Телеграмма пришла в шесть вечера.
Согласно требованию, она была доставлена с посыльным, а не зачитана по телефону, и Эркюль Пуаро, уже некоторое время державшийся вблизи от входной двери, взял телеграмму у Лэнскома, как только ему передал ее мальчик–посыльный.
Пуаро вскрыл телеграмму, позабыв об обычной аккуратности. Она содержала три слова и подпись.
Испустив громкий вздох облегчения, Пуаро вынул из кармана фунтовый банкнот и вручил его ошеломленному посыльному.
– Бывают моменты, – сказал он Лэнскому, – когда следует отказаться от экономии.
– Вполне возможно, сэр, – вежливо отозвался дворецкий.
– А где инспектор Мортон? – спросил Пуаро.
– Один из полицейских джентльменов, – с явным отвращением ответил Лэнском, ловко давая понять, что имена полицейских не стоит запоминать, – ушел. Другой, по–моему, в кабинете.
– Великолепно, – сказал Пуаро. – Немедленно присоединюсь к нему. – Он похлопал Лэнскома по плечу: – Бодритесь, мы близки к цели.
Лэнском выглядел несколько озадаченным, так как его мысли были сосредоточены на отъездах, а не на приближениях.
– Значит, вы не собираетесь уезжать поездом в девять тридцать, сэр? – осведомился он.
– Не теряйте надежды, – посоветовал ему Пуаро. Уже направившись к двери, он повернулся и спросил: – Интересно, не можете ли вы припомнить первые слова, которые произнесла миссис Ланскене, прибыв сюда в день похорон вашего хозяина?
Лицо дворецкого прояснилось.
– Я очень хорошо их помню, сэр, – ответил он. – Мисс Кора… прошу прощения, миссис Ланскене – я всегда думаю о ней как о мисс Коре…
– Вполне естественно.
– Она сказала мне: «Хэлло, Лэнском. Сколько времени прошло с тех пор, как вы приносили нам меренги в хижины». У детей были свои хижины возле ограды в парке. Летом, когда устраивали званые обеды, я обычно приносил юным леди и джентльменам меренги. Мисс Кора, сэр, всегда любила поесть.