Мастейн. Автобиография в стиле хэви-метал

Мастейн Дэйв

Бескомпромиссный шреддинг, Джеймс солирует позади меня.

Фотография сделана Уильямом Хейлом

Намыльте, промойте, повторите.

Вот таким был ритм нашей жизни.

В течение этого периода мы подружились с ребятами из группы Anthrax. Мьюзик Билдинг был также их домом, хотя только в светлое время суток, когда они проводили репетиции. До сегодняшнего дня я поддерживаю дружеские отношения с некоторыми

из тех парней, включая гитариста Скотта Йена. Anthrax были совершенно другой группой, чем сегодня – менее отшлифованной, менее изысканной, с довольно разнообразным составом – тем не менее они были интересными, и я помню, как смотрел на их выступления пару раз и думал, что у них все хорошо сложится. Дух товарищества, известный в районе Залива, практически отсутствовал в Нью-Йорке, однако мы увидели некий проблеск надежды в Anthrax. Однажды я вошел в студию и начал говорить с Дэнни Лилкером, бас-гитаристом и основателем группы (вместе со Скоттом). До сих пор вижу выражение на его лице – смесь жалости и веселья, по мере того как мы говорили. Я могу лишь представить, как должно быть выглядел я…и вонял.

“Чувак, не хочешь заехать ко мне и принять душ?”

Ему не требовалось спрашивать меня дважды. По дороге мы заехали в пиццерию, и Дэнни купил мне пару кусочков. Может быть, это мелочь, но это был жест доброты, поразивший меня как нечто совершенно искреннее, и я никогда не забывал об этом.

Между тем, вернувшись в Мьюзик Билдинг, скрытое дерьмо продолжилось. Я совершенно не обращал внимания на генеральный план Металлика, если он вообще существовал. Разумеется, я не знал, что мое пребывание в группе подходит к концу, и что на самом деле планы о моем увольнении уже были в производстве. Это свидетельство моей наивности, или возможно вызванного алкоголем самоуспокоения, что даже когда случались странности, я не предпринимал никаких действий. Однажды мы ездили по округе, выпивая и куря травку, просто поддерживая продолжение вечеринки (или я так думал), когда мы вдруг остановились у дома одного парня, чтобы позаимствовать у него музыкальное оборудование. У этого чувака было несколько дерьмовых, низкокачественных усилителей Fender Bassmans, и я не мог понять, почему мы они нас интересуют. У меня уже была куча оборудования, довольно качественного.

“Что мы здесь делаем?” – спросил я Ларса.

Он только пожал плечами. “Оборудования не бывает много”.

Закончилось тем, что Джеймс и Ларс позаимствовали кучу всякого дерьма у этого парня. Впервые мы отыграли концерт в Нью-Йорке, внезапно мои усилители оказались у Джеймса, а паршивые усилители были на моей стороне сцены. Они предоставили какое-то лживое объяснение этому событию, и я проглотил его без боя. Но в своем сердце я знал, что что-то было не так. Маятник раскачивался взад и вперед, был лишь вопрос времени, когда он порежет мою кожу.

Я отыграл лишь два концерта с Металлика в Нью-Йорке, две ночи подряд. Первый состоялся 8 апреля 1983 года в Paramount Theater в Стейтен-Айленде. Второй – 9 апреля в клубе L'Amour в Бруклине. В обе ночи мы выступали с Vandenburg и the Rods. В моих воспоминаниях оба шоу прошли отлично. Стив Харрис из Iron Maiden присутствовал среди зрителей, и после он рассказал мне, насколько ему понравилось, как я играю на гитаре; учитывая источник, это был нехилый комплимент.

После чего, по традиции, мы все пошли бухать. Это было нашим способом было грустно. Пили, чтобы побороть скуку. Пили за вдохновение и утешение. Мы пили. И помногу.

К тому моменту это стало уже шаблоном. Чем больше мы пили, тем больше расходились наши личности. Я уже говорил об этом выше, но Ларс и Джеймс становились

странными, и говоря, что они странные я имею в виду глупые, по-детски. Чем больше они пили, тем глупее становились. Со мной была иная история. Чем больше я пил, тем больше искал выход для своего гнева и разочарования. Поэтому этой ночью не было ничего необычного. Я думал об этом много раз, пытался вспомнить какой-нибудь конкретный случай, который мог стать причиной того, что произошло, но до сих пор не могу ничего найти. Ночь завершилась как обычно, и пятеро нас вышли из двери Мьюзик Билдинг пьяными и сексуально удовлетворенными, слишком обессилившими, чтобы обращать внимание на цену, которую нам придется заплатить следующим утром.

Я нахожу интересным, что казнь была отложена более чем на 24 часа. Я не знаю почему, но по какой-то причине они ждали до понедельника, чтобы сообщить мне вести.

Мы тусовались все воскресенье, оправившись от похмелья, похлопывая друг друга по спине за то, что поставили Нью-Йорк на колени в течение двух ночей подряд. Затем мы немного порепетировали, выпили еще, и вырубились снова. Когда я проснулся утром в понедельник (11 апреля), они стояли у моей постели, все четверо с мрачными выражениями на лицах. Мои чемоданы находились за ними, упакованные и готовые к отправке. Джеймс и Клифф были по сути кроткими и спокойными, так что их роль была преимущественно поддерживающей. Ларс и Марк взяли на себя инициативу.

“Что происходит?” – спросил я.

“Ты больше не член нашей группы” – сказал Ларс без тени эмоций. “Забирай свои вещи, ты уезжаешь прямо сейчас”.

Я не знал, что сказать. Несмотря на все предыдущие предзнаменования, я был потрясен. Все, над чем я работал, все, что мы сделали вместе, рухнуло передо мной, и я не мог с этим ничего поделать. У меня было ощущение, будто я снова оказался в начальной школе, когда не владел ситуацией, и каждый день превращался в головокружительный кошмар.

“Ч-что? Без предупреждения?” – я запнулся. “И второго шанса?”

“Нет” – сказал Ларс. “Все кончено”.

Бороться казалось бессмысленно. Во всяком случае, я не желал отказываться от своего достоинства, оставшегося у меня, унижаясь за работу. Если они были настолько непреклонны в этом, а очевидно так и было, не было никакого смысла пытаться изменить их точку зрения.

“Хорошо” – сказал я. “Когда улетает мой самолет?”

После долгой паузы они обменялись взглядами. Ларс передал мне конверт.

“Вот твой билет на автобус” – сказал он. “Он отъезжает через час”.

В моей жизни бывали деньки и похуже, но этот остается одним из худших наряду с тем днем, когда умер моей отец. Фактически, это причинило мне еще большую боль.

“Хорошо” – сказал я. “Но не трогайте мои вещи”.

Я имел в виду не свои усилители или иное оборудование (потребовалось несколько недель, чтобы доставить все это через всю страну), а кое-что более ценное. Более личное. Мои песни. Они кивнули в знак согласия, и затем медленно пошли прочь. Джеймс был назначен водителем, возможно, потому что был моим самым близким другом в группе.

Мы погрузили мои вещи в кузов грузовика и отъехали от Квинс в тишине, направляясь к автобусному терминалу портового управления. Мы едва ли глядели друг другу в глаза, когда ехали через город. Джеймс пропагандировал образ крутого мужественного парня на протяжении многих лет, но я знаю его давно. Я знал, что происходило у него внутри. Когда он высадил меня на автовокзале, у него на глазах были слезы. Нам обоим было больно.

“Береги себя” – сказал он.

“Ага”.

Мы обнялись последний раз, затем я пошел прочь к терминалу. Я не оборачивался.