Мастейн. Автобиография в стиле хэви-метал
Шрифт:
Сев в кресло в зале ожидания, я понял одну важную вещь: я был чертовски сломлен. Ни доллара не было переведено на мое имя. Я смотрел на четырехдневную автобусную поездку из Нью-Йорка в Калифорнии без еды, без воды, без ничего. У меня лишь была сумка грязного белья и гитара. Почему они не дали мне хотя бы пару баксов – деньги на выживание в поездке, я не знаю. Возможно, им это и в голову не пришло. Несмотря на это, я провел следующие четыре дня в бродяжническом аду, попрошайничая сдачу, принимая любую милостыню, предлагаемую своими попутчиками - пончик здесь, пачка чипсов там. Многие люди сжалились надо мной. Интересно, какими хорошими могут быть люди, когда они даже не знают тебя, когда им не нужна никакая причина,
Не то чтобы в то время я был особенно обеспокоен тем, что смотрел на светлую сторону жизни…или в течение достаточно длительного времени после этих событий. В какой-то момент я сидел в задней части автобуса, мои живот ныл от голода, голова пульсировала. На полу я увидел брошюру. Я взял ее и начал читать, на самом деле просто чтобы скоротать время. Брошюра оказалась листовкой, автором которой был сенатор Калифорнии, Алан Крэнстон. Предметом обсуждения в основном являлась опасность распространения ядерного оружия. По какой-то причине одна строчка в тексте была выделена жирным шрифтом:
“От арсенала мегадэт (оружия массового поражения) нельзя избавиться, неважно какие мирные договоры заключены”.
Я позволил этой строчке несколько минут покрутиться в своей разламывающейся от боли голове – “арсенал мегадэт…арсенал мегадэт” , и затем, по какой-то причине, не могу объяснить, по какой именно, я начал писать. При помощи позаимствованного у соседей карандаша и обертки от кекса я написал первые строчки песни о своей пост-металликовской жизни. Песня называлась “Мегадэт” (я опустил вторую “a” в слове Megadeath), и хотя она так никогда и не появилась на альбоме, все-таки послужила основой для композиции “Set The World Afire”.
Тогда мне и в голову не приходило, что слово Мегадэт, или как употреблено сенатором Крэнстоном, megadeath, относилось к утрате одного миллиона человеческих жизней в результате ядерной катастрофы, могло стать совершенно замечательным названием для трэш-метал группы. Но опять-таки, я не заглядывал настолько далеко. Я всего лишь хотел попасть домой.
“Чувак, если ты хочешь стать великим музыкантом, ты должен попробовать героин. Ты увидишь. Это все равно, что возвращение в лоно матери”.
Это необычная фотография. Поспорив как-то с Дэвидом Эллефсоном, я стал вокалистом Мегадэт в канун Нового Года. Я понятия не имею, что здесь творится с моим ртом, но именно так начиналось мое рычание. Фотография сделана Гаральдом Ойменом
Вернувшись в Калифорнию, я был совершенно разбит. Я потерял своих лучших друзей, свою группу, свою жизнь. В сущности, я потерял свою личность, ставшую абсолютно неотделимой от Металлика. Я был лицом группы, а теперь у меня не было группы. У меня не было ничего.
За неимением никого, к кому можно было податься, я приполз к своей матери, которая к тому времени находилась в плохом здравии (она умрет от застойной сердечной недостаточности семь лет спустя). Унижение, которое я чувствовал, возвращаясь в этот дом, в ту же комнату, где мы с Джеймсом недолгое время жили вместе, было почти невыносимым. Каждое утро служило суровым напоминаем о произошедшем.
Некоторое время, должен отметить,
Мама кормила меня, предоставляла место для сна, а по вечерам меня утешали старые друзья и знакомые. Однако это также было некомфортно, поскольку в мой круг общения когда-то входили и парни из Металлика. А теперь их не было, и я вернулся, и все это казалось трудным для объяснения. Как-то ночью я тусовался со своей подругой Хейди, просто заливая свою печаль алкоголем, когда разговор зашел о Металлика.
“Хорошо, что я ушел” – сказал я. “Эти парни начинали действовать мне на нервы”.
Хейди знала меня многие годы. Засрать ей мозги не было невозможно. Она покачала головой и засмеялась.
“Да ладно, Дейв. Ты ведь прекрасно знаешь, что ты не уходил. Они выгнали тебя”.
Я был ошеломлен.
“Кто тебе сказал об этом?”
“Ларс” – сказала Хейди. “Он звонил мне на прошлой неделе”.
Даже тогда Ларс был таким проворным экспертом по связям с общественностью, что когда дело касалось его репутации или репутации его группы, он не оставлял ничего на волю случая. Именно поэтому он дотошно обзвонил наших общих знакомых, чтобы убедиться в том, что они знают его версию этих событий. Логично, я думаю, поскольку я был в равной степени виновен в том, что пытался изменить эту историю в свою пользу.
Несмотря на это, осознание того, что Ларс критикует меня издалека, пока Металлика продвигается по карьерной лестнице, послужило мощным стимулирующим фактором. В тот момент, сидя напротив Хейди, уличенным во лжи и видя жалость в ее глазах, мне было стыдно. Кроме того, я был объят праведным гневом.
“Хорошо, ты права” – сказал я. “Это они выгнали меня. Но, по правде говоря, я и сам собирался уходить. Я хочу создать свою собственную группу”.
Это было наполовину правдой. Я не знаю, покинул бы я Металлика сам или нет, но я верю в то, что мы были обречены на то, чтобы разорвать отношения. И озвучивая свою новую мечту об основании собственной группы, по меньшей мере, я чем-то занимался.
Пару месяцев спустя эта мечта стала навязчивой идеей, чему в немалой степени способствовал нескончаемый поток подобострастной прессы, освещающей появление нового типа хэви-метал, типичными представителями звука которого стала гаражная группа из Нью-Йорка, переехавшая в Калифорнию: Металлика.
Представьте, как я был шокирован, когда дебютный альбом Металлика 'Kill 'Em All' был выпущен летом 1983 года и четыре моих песни были в него включены: 'The Four Horsemen' (бывшая 'Mechanix'), ‘Jump In The Fire’, ‘Phantom Lord’ и ‘Metal Militia’. Те же четыре песни, что были на демозаписи 'No Life 'Til Leather'. Авторство к песням было также изменено, чтобы отразить изменения в композициях в течение процесса записи, и о чем я могу лишь догадываться - чтобы свести к минимуму мой вклад. Каждая из вышеупомянутых песен в первую очередь была моей, и все же Джеймс и Ларс (или оба) делили между собой авторство на всех четырех песнях. На каждой из них мое имя было указано последним, так, что например, авторство к 'Jump In The Fire' выглядит следующим образом: Хэтфилд/Ульрих/Мастейн.
Я прослушал все эти композиции со смесью удивления и возмущения. Я не мог поверить, что они используют мои песни после того, как выкинули меня из группы. Они никогда не связывались со мной, чтобы получить разрешение на их использование. Они просто сделали это. Предполагать, что изменения, сделанные в этих песнях, каким-то образом отражают атмосферу коллегиальности или более сбалансированное разделение труда одинаково ошибочно. На следующий день, после того, как я был уволен из Металлика, Кирк Хэмметт приехал в Нью-Йорк, заняв мое место в Мьюзик Билдинг, приняв участие в прослушивании на мое место в группе, и имитируя блистательные соло-партии гитары, созданные мною, соло, которые сегодня представляют фундамент трэш-метал.