Мать или Новый Вид (Том 2)

Сатпрем

Передача мощности

Но это лишь начало обучения клеток существованию Того, улыбающегося чуда. Для них припасены еще более радикальные операции -- в действительности, то, что происходит, это одна и та же операция: передача мощности. Это переход от тысяч лет привычек, кристаллизованных в законы, к великому Закону, который является скорее не-законом или спонтанной изобретательностью каждой секунды. Можем мы вообразить себе тело, которое должно снова обучаться тому, как жить каждую секунду, или, можно было бы сказать, переоткрыть жизнь каждую секунду -- постоянное возрождение тела?... Все же как раз с этим мы и имеем дело. Эта работа включает в себя изменение сознательного базиса всех клеток -- но не всех одновременно! Это было бы невозможно. Даже мало-помалу это очень трудно: момент изменения сознательного базиса -- это... почти как паника в клетках и впечатление: О, нет, вот что произойдет! Так что иногда это трудно. Она закрывала свои глаза и становилась очень бледной, или, когда доза была слишком сильной, все могло казаться просто дезорганизованным -- хотя, на самом деле, это не доза была слишком сильна, она была в совершенстве отмерена, но были окружающие трудности, примешанные к ней: Я борюсь и борюсь... слишком много лжи вокруг меня. Я буду слышать это до самого конца. И различные функции тела овладеваются одна за другой, в чудесно логическом порядке, в соответствии с функционированием тела. Это происходит группами, почти что способность за способностью или частью способностей, и некоторые немного трудны [передачи, включающие в себя нервы и сердце -- особенно нервы -- будут, на самом деле, наиболее опасными и болезненными.] Не знаю. Поскольку это совершенно ново, не знаю, будет ли легче ничего не делать. [Было множество людей, поджидавших ее за дверью или даже в ее комнате.] Вероятно, нет, не в этом

дело; дело в общей позиции остальных. Это дает некую коллективную поддержку во время перехода. В то время, когда отходит сознание, которое обычно поддерживает клетки, чтобы уступить другому сознанию свое место, клетки нуждаются (не знаю, именно ли клетки нуждаются, но...), есть потребность в поддержке... (как бы выразиться?) некое сотрудничество коллективных сил. Это не очень много, это не совершенно необходимо, но это немного помогает. Есть моменты почти что муки, ты знаешь, ты просто подвешен -- возможно, на несколько секунд, но эти секунды ужасны. [И тогда ученики, глядя на Мать, думали: Мать очень больна, Мать покидает нас, Мать... Темная коллективная атмосфера, в которую непосредственно затягивались ее клетки.] И даже это исходит от глупого инстинкта само-сохранения, прочно укоренившегося в глубинах клеточного сознания -- оно знает это. Оно знает. Это старая привычка... Этот инстинкт само-сохранения объясняет самые первые прутья тюрьмы. Первая индивидуализированная Материя, она больше не воспринимает, что обладает всей Жизнью и грандиозностью Мощи всей вселенной -- есть "я", и оно напугано. Оно вступило в смерть. Мать приближалась к этому корню. И этот процесс всегда был одним и тем же: В тот критический момент есть полная сдача всего в теле, его существования и всего, и это наполнено светом и силой. Это Отклик. Тюрьма уступает, и все здесь. Сдача старого вида. Не проходит и дня без доказательства того, что одна доза, даже не полная доза, мельчайшая доза, ничтожная капелька Того, может вылечить тебя за минуту (нет так, что "может", оно лечит); все время в равновесии, и малейшая неудача может означать расстройство и конец, тогда как просто с капелькой Того... все становится светом и прогрессом. Две крайности. Две крайности рядом друг с другом.

Придет время, когда эти крайности будут не рука об руку, а невероятным образом переплетутся друг с другом. Это медленное продвижение к мистической границе, к парадоксальному состоянию, которое подобно смерти и жизни в одно и то же время: одновременно на этой и той стороне. В течение этих лет Мать "совершенствует сдачу", как она обычно говорит. Мы говорим о трансформации, даже о преображении, но есть переход от старого движения к новому движению, от старого статуса к новому статусу, что является нарушением равновесия, и для того, что все еще принадлежит старому творению, это нарушение равновесия кажется опасным и производит то впечатление, что все ускользает, что больше нет какой-либо опоры. Так что именно здесь ваша вера должна быть непоколебимой. Но вера, отличная от ментальной веры, которая является само-поддерживающейся: вера в ощущении. И это очень трудно. Год за годом мы можем отмечать этот прогресс к тому новому состоянию и как бы следовать курсу, нанесенному на карту: В течение перехода между этими двумя видами сознания встречается момент, когда ты чувствуешь себя совершенно глупым -- ты больше не можешь думать или делать что-либо, ты совершенно никчемен и теряешь связь с вещами. Всякий раз, когда какая-либо часть подвергается изменению (что я назвала "смена господина"), у тебя такое чувство, что все кончено. В первый раз, когда это происходит, ты опасаешься; после ты привыкаешь к этому и держишься спокойно; затем внезапно проглядывает свет. И это: Тысячелетняя привычка, что все идет иначе, так сильно внедрена здесь, что у тебя ощущение... растягивания жгута; пока ты тянешь, эффект ощущается, но если натяжение ослабить, хотя бы на секунду, тогда все возвращается назад просто по привычке. Что заставляет тебя быть в постоянном напряжении. Но так не будет вечно. Это переход от одной привычки к другой. И [в "другой" привычке] есть это необычайное ощущение нереальности страдания, нереальности болезни, нереальности... Это довольно странно. [Нереальность законов аквариума.] И затем есть все те тысячелетние привычки, которые приходят, пытаются противодействовать и говорят, что нереальна как раз ситуация, в которой ты оказался!... Есть моменты неописуемого великолепия, ты знаешь, но они мимолетны. И другое состояние здесь, оно вокруг и постоянно давит. Затем движение становится более точным и интенсивным: Идет работа по переходу во всех ее деталях, и это не легко. Взять, к примеру, привычку клеток черпать силу снизу, через питание и т.д.; когда ты хочешь трансформировать это в постоянную привычку черпать силу сверху в каждую секунду и в каждой детали, то встречается трудный момент... ("свыше" -- это манера выражаться, потому что на самом деле нет никакого направления, нет ни верха, ни дна, ни чего-либо подобного). Но это означает, что ты больше не получаешь поддержку на поверхности, будь для того, чтобы стоять или гулять, сидеть или двигаться... И если приходит память о прошлом способе -- обычном способе, универсальном способе всех человеческих существ -- тогда внезапно это как если бы... (это действительно странно), как если бы тело не могло больше ничего делать! Как если бы оно было готово упасть в обморок.

И это не "как если бы".

Затем курс стал ясным: Больше не та же самая вещь заставляет тебя действовать -- под "действием" я понимаю все: ходить, гулять, просто все. Центр больше не тот же. Например, в это утро клетки тела, то есть, форма тела, несколько раз чувствовали, что оставаться ли им вместе или распасться -- зависит от определенной позиции. Наряду с восприятием (иногда почти дуальным или одновременным), восприятием того, что заставляет тебя двигаться, действовать или знать: старый способ, остающийся как память, и новый способ, для которого, очевидно, нет причины распадаться, кроме как если ты сам выберешь его -- это бессмысленно, иногда совершенно бессмысленно: зачем распадаться! На другой стороне тюрьмы смерть не имеет смысла, она не существует. Но есть граница между этими двумя позициями. И в момент, когда ты снова проваливаешься в старое сознание, или, скорее, когда старое сознание появляется вновь, если ты не очень внимателен, тогда это вызывает обморок... В ТО ЖЕ САМОЕ ВРЕМЯ есть ощущение нереальности жизни и реальности того, что можно было бы назвать вечным: нет ощущения смерти, она просто ничего не значит. Нет ничего, кроме выбора. И расстройство не имеет значения, ПРИЧИНЫ СУЩЕСТВОВАНИЯ: это фантазия. Смерть состоит в том, чтобы просто быть в неправильной позиции, занимать неправильное положение. Или же подчиниться старой гибельной привычке. Нет ничего смертного, кроме неправильно поставленного сознания. И контраст или противопоставление [этих двух состояний] огорчительно, болезненно; жалуются оба состояния: старое, потому что чувствует, что падает в обморок, и новое, потому что его не оставляют в покое [полсотни людей ждут за дверью]. Когда ты в том или другом состоянии, все в порядке, но когда оба вместе, это не очень приятно. И также есть некое ощущение неопределенности: ты не совсем уверен, где ты находишься, здесь ты или там -- ты не совсем уверен. И затем глупость людей и вещей становится поистине жестокой, потому что даже в обычном сознании все эти усложнения не имеют для меня никакого смысла, но затем, если из-за необходимости удерживать одновременно два почти противоречивых состояния, ты добавляешь эту массу глупостей, то это не очень-то приятно.

И все же ключ был спрятан в том противоречивом и парадоксальном состоянии. Потому что на самом деле это был не вопрос перехода на ту или иную сторону, от одной позиции к другой, а вопрос трансформации самого перехода в третье состояние, которое комбинировало эти два. Короче говоря, это почти так, как если бы нужно было просверлить отверстие или протянуть мост между двумя состояниями, чтобы заменить теперешнюю необходимость прыгать из одного мира в другой. Мост должен быть построен в теле, а не вне его. Мост в теле. Переход между "жизнью" и "смертью" -- это место, где третья реальность должна прийти в бытие. Ячейки сети или прутья клетки, что порождает некое обращение от жизни к смерти (или, скорее, от смерти к жизни) должны быть изменены в непрерывную и целостную жизнь. Тело, являющееся местом нашего заключения, само должно найти, и через собственное заточение, ключ к непрерывной жизни. Жизни, которая находится на обоих сторонах и которая, в конечном счете, не имеет сторон. Не должно быть никаких "сторон" -- тогда "смерти" больше не будет: будет нечто иное. Нечто иное на обоих сторонах. Очевидно, новый тип жизни.

Тот тип жизни, который медленно зрел в теле Матери -- медленно и острожно и рискованно: Да, скажу тебе, это действительно странное состояние... Бывают даже моменты, когда ты чувствуешь, что простой пустяк мог бы заставить тебя потерять контакт, и только если ты остаешься спокойным и индифферентным -- индифферентным -- могут продолжаться вещи. Чтобы быть способным соединить две стороны, вы должны установить полную индифферентность к смерти, сделать смерть нереальной, она должна утратить свой смысл. Смерть должна потерять все свое значение в теле, не должно быть ничего, кроме Того, текущего без барьеров -- нет больше опоры, нет больше привычек: только привычка Того. И курс близится к завершению: Готова ли ты ко всему? Естественно, я говорю: ко всему! И Присутствие становится столь чудесно интенсивным... Нет выбора, нет предпочтения, нет даже стремления: полная, полная сдача... Покончено с рабством и привязанностью ко внешним вещам, все это полностью ушло -- полностью, абсолютная свобода. Другими словами, нет ничего, кроме Того, всевышний Мастер становится мастером. Великое тотальное Сознание. Старый вид сдался. И Мать добавила: Тело больше не зависит от физических законов.

Это "передача силы".

Шел 1966 г.

Это переход от темного автоматизма старых клеточных отпечатков к сознательному автоматизму великого Точного Сознания.

Тем не менее, простой пустяк вынуждает вас терять контакт.

И однажды утром, своим спокойным голосом как серебряная река, Мать сказала мне: Я на границе нового восприятия жизни... Как если бы определенные части сознания превратились из гусеницы в бабочку.

Жизнь без барьеров.

Место на обоих сторонах.

Место настоящей Материи.

XXI. КЛЕТОЧНЫЙ УРОВЕНЬ

Мы никогда полностью не оценим эволюционную важность того, что происходило в теле Матери -- пока новый век не будет здесь, видимым и реализованным. Тогда мы скажем: о, так вот это как! Короче говоря, нас просят немного понять заранее, и вполне возможно, что наше понимание поможет или ускорит эволюционный процесс. Это то, что называется сознательной и желаемой эволюцией, вместо того, чтобы проходить через беспрерывное варево в Природном котле, где маленькие человеческие элементы смешиваются и перемешиваются, комбинируются и рекомбинируются, пока новый состав не будет совершенным. Возможно, "То" Матери покажется новой формой мистицизма -- что сказали бы приматы о той маленькой тревожащей ментальной вибрации, с которой мы сейчас обращаемся как эволюционные переростки? Они также подвергались передаче силы от одного способа бытия к другому. Сверхъестественное, -- говорил Шри Ауробиндо, -- это то, чьей природы мы не достигли или еще не знаем, или средства которого мы еще не покорили. Нет сверхъестественного: есть последовательное естественное. Вся работа пионеров эволюции заключается в том, чтобы оно стало естественным. И как только оно станет "естественным", мы больше не будем его замечать, подобно воздуху, которым мы дышим, и мы скажем: но что такого Божественного во всем этом? Божественное или не Божественное, это одно и то же -- просто маленькая улыбка... которая составляет всю разницу. И, возможно, в этой маленькой улыбке есть все.

Но каждому предоставляется это открыть.

У него нет катехизиса.

Единственный катехизис сегодня -- это наши научные законы; одни выдумали 10 заповедей Бога, эти -- 10000 заповедей Физики! Это последняя мировая религия. Возможно, последний предрассудок.

Время и Материя

Как в действительности работает это новое естественное?... Оно вовсе не кажется естественным, временами оно непостижимо и неизмеримо (для нас). Мы пытаемся понять его. Мы пытаемся навести некий порядок в лесу Матери! И Богу только известно, покажется ли наш "порядок" глупым для нового реализованного вида, но как бы там ни было... Те, кто пойдут через Адженду Матери, смогут открыть в ней свои собственные новые и непредсказуемые дороги. Дорога повсюду. Я пытался отсортировать некие линии или повороты явления, и я называл их: универсализация, имперсонализация, ложная материя, Гармония, вертикальное время, передача... потому что вещи должны быть выражены одна за другой, это закон Разума, он видит одну былинку за другой; но есть лишь единое, многостороннее явление, которое развертывается одновременно, в котором любой маленький прогресс в одной точке меняет позицию или ценность всех других точек, и всякий раз, когда вы продвигаетесь здесь, в X4, с того момента открываются где угодно и одновременно неисчислимые маленькие окна. В действительности, как бы новая разновидность воздуха начинала течь повсюду. Новое восприятие.

Также новое дыхание.

И что это за одно и то же, идентичное явление, которое разворачивается безо всякой меры? Это сеть, поддающаяся в той или иной области, или во всех областях, с различными физиологическими последствиями. Мы сбиты с толку, потому что не видим Мать летающей по воздуху, но это гораздо серьезнее -- этот тип чуда, по сути, есть Разум, проецирующий себя вне своей тюрьмы и воображающий, чем должно быть это чудо. Когда вы выбираетесь из тюрьмы, нет нужды летать: вы мгновенно повсюду. Вы видите сразу же все. И вы не видите Материю такой же, как ее видят те, кто находится в тюрьме -- это очевидно, потому что то, что составляет их Материю, есть в точности то, что препятствует им быть и видеть везде. Таковы их неотвратимые законы: закон смерти, закон жизни, закон гравитации, все есть закон. Это их грубая и темная и отвердевшая материя -- хотя их микроскопы менее отвердели, чем их глаза. Это та Материя, как они думают о ней и чувствуют ее. Тогда как черта, которая казалась все более и более отчетливой в переживании Матери -- это определенная текучесть Материи. Это всегда одна и та же Вибрация фантастической скорости, и все же недвижимая в то же самое время (все определенно противоречиво в супраментальном сознании, или, скорее, все противоположности там одновременно вместе), которая просачивается сквозь ячейки сети и наделена очень странными свойствами; она лечит заболевания, как если бы их и не было, лечит смерть, как если бы ее и не было, лечит всю нищету или законы нашей Материи, как если бы их и не было -- и на самом деле не так, что она "лечит", а скорее так, что она заставляет вас вступить в другую разновидность Материи (все же, внешне, вы остаетесь в той же самой, поскольку тело Матери было там, было "конкретным" и ощутимым и сидело в своем кресле), в которой все эти вещи не существуют. Обращение сознания, говорила Мать. Изменение вибрации, которое меняет все. Изменение Материи, мы могли бы сказать. Вибрация, которая аннулирует темность и фиксированность Материи, как она аннулирует ее болезнь и смерть, ее расстояния и законы и все это варево, которая является в точности результатом темности и фиксированности. Определенно, стоит взглянуть на эту странную Вибрацию. Например, может ли наша "конкретная" Материя просто быть продуктом особого восприятия времени? Измените ощущение времени, и пространство тоже изменится, со всем, что в нем находится, и все же вы во многом все еще в той же самой вещи. Теперь же та Вибрация предельной скорости (все же неподвижная) изменяет ощущение времени, замораживает его, если можно так сказать, тогда как в то же самое время она дает вам возможность быть везде одновременно, как если бы Париж и все прочее было одновременно прямо под вашими стопами, без расстояний и ощущения "пространства" -- и в том "не-пространстве" или не-времени, проживаемыми телом (это восприятие тела), исчезают возраст и износ и их неизбежные последствия. И все же это та же самая Материя. И это как другая Материя. Ощущение пространства связано со временем, как мы знаем, но все, содержащее в этом "конкретном" пространстве, как будто бы чудом меняет свои свойства, как только меняется восприятие времени -- как только входит в игру супраментальная Вибрация. Мы могли бы сказать, что частная скорость вибрации или, скорее, особенная ее медленность, дает нам впечатление наталкивания повсюду на куски твердой Материи, разделенной большими дистанциями, тогда как другая вибрационная скорость отменяет расстояния, как и застывшую непрозрачность, которая составляет нашу "воспринимаемую" среду. Нам могут сказать, что нога Матери все еще ударяется о ножку стула и, вполне возможно, получает ушиб, даже если сознание Матери может быть одновременно в Нью-Йорке и Гон-Конге и проходить через ячейки сети. И нам скажут, что в конце есть факт трупа. И что все изменения во времени и сознании никак не меняют этот факт. Труп служит доказательством. Вы просто живете внутри фантазии "высшего" сознания. Ваша вибрация не меняет ничего.

Верно, обезьяна тоже могла бы сказать (если бы говорила), что та глупая ментальная вибрация ничего не изменила в обезьяньей жизни -- и все же... "Время" человека больше не похоже не время обезьяны, и это замечательным образом изменило наше пространство и материю (возможно, не к лучшему). Поэтому мы можем просто сказать, что эксперимент идет, это начало новой эволюции -- что произойдет в конце, до какой степени сможет "другая материя" или "другое время" модифицировать старую материю, которую мы переживаем и в которой мы живем ("кору", как называла ее Мать)?... Мать часто сталкивалась с этим вопросом. Возможно, это действительно настоящий вопрос. Возможно, это также ложный вопрос: когда гусеница начинает летать, то что она говорит о ползучей Материи? Остается только труп гусеницы и бабочка, летающая внутри другого времени, другой Материи -- которая все еще является тем же самым миром и той же самой Материей. Можно ли стать бабочкой, не сбросив тело гусеницы? Это неким образом та проблема, с которой мы сталкиваемся. Вместо того, чтобы оставлять одно ради другого, не может ли одно измениться в другое? Это неразгаданная мистерия.