Мать не одиночка
Шрифт:
Я вся тут же вскипела от возмущения словно вода в масле, только его домогательства сейчас мне и не хватало! Черт его дери, эту сволочь похотливую.
— О чем разговаривать будем?! О том как бросил меня молча?! Или о букете может быть твоем прощальном, который ты мне с упорством идиота подсовываешь и даже не замечаешь, как меня от этих роз воротит?! Или об угрозах лишить меня сына, которого я в муках рожала, а ты и знать про него не хотел?! — не говорила с ним, а плевала в него слова, по всей видимости, непростые для него, потому что все же отступил
— Угрожал?! Да где я тебе угрожал?! Один раз пригрозил, чтоб ты посговорчивей была, да и только. Но ты ни хрена несговорчивая! Так и норовишь тяпнуть да побольней, а я на дверь тебе, как видишь, не указываю! Что ты мучаешь-то меня?! — с вызовом спросил меня, а я просто обалдела.
— Ах! Мученик великий! То есть это я еще и виновата, что в ножки тебе не бросаюсь?! Отлично! Просто прекрасно! Дальше что? — хотелось скорей прекратить этот цирк, потому как глаза мои предательски защипало от слез, а рыдать при этой сволочи циничной было бы полным фиаско с моей стороны.
— Просто перестать вспоминать, что было не так! Дай мне шанс! — требовал, он не просил, а требовал.
— Хрен тебе! Большой и толстый! Ядреный я бы сказала! — рявкнула из последних сил и покинула его комнату.
Глава 22
Иван
Выяснять с Иркой отношения всё равно что по минному полю бегать. Хоть что скажи, всё равно взрывается. Хорошо хоть подарок мой не сорвала, было бы очень обидно. Горько я бы сказал.
Очередная бессонная ночка выдалась. До полуночи крутился вроде бы даже заснул, но привиделся краткий сон-воспоминание. Первая наша с Иркой ночь в Роднике. И немой день плавно перетёк в немою ночь. Сладкий сон по непонятной причине резко прервался. Через пару минут понял, что голая скачущая на мне Пчёлка из головы не выходит и нужно её срочно заесть, чем ни будь вкусным. Спустился на кухню, а там Ирка в холодильнике по кастрюлькам шарит.
— Не спится? — спросил ее, а в голове мелькнула мысля, может и ей тот же сон снился.
А Ирка, видимо, не слышала, как я вошёл, испугалась выронив стакан с чем-то белым. Кефир похоже.
— Чёрт! А ты чё босая? — тут же перешагнул через осколки и подсадил её на столешницу пока ноги не изрезала, я сам-то в тапках.
А так бля ещё хуже! Ноги-то ее полопал, и сама она вся ближе к глазам, сорочка задралась, грудь вот выткни глаз торчит. Аааа! Вот жиж сука гадство! Спустился называется пожрать — отвлечься от эротического сна. А тут реальная Ирка, не сон какой. На другой бок не перевернёшься и не захрапишь.
— У меня вообще тапок нет. — буркнула обиженно как ребенок, которому тапочки не купили, забыли про деточку.
— Завтра купим. — отошел от греха подальше, щётку с совком отыскал, бардак прибираю, а сам себя уговариваю;
Ваня держись! Сам накосячил, вот теперь души удава! Устраивай в своей кровати тройничек. Левая и правая всегда с тобой и всегда готовы прийти на помощь.
Пока сам себя стебал, прибрал осколки.
— Не порезалась? —
— Вот тут. Немного. — растерянно в неё Пчела и ткнула пальцем, явно ожидая, что я её полечу.
— Знаешь, лучше промыть под струей воды, вдруг там стекло. — хотел стащить ее со стола на руки, но Ирка выкрутилась и спрыгнула на пол.
— Я сама дойду. — ранка оказалась ерундовой, Ирка даже не хромала.
— Иди вон туда, там тоже ванная комната есть. Я сейчас, аптечку возьму только.
Ира ушла, я полазил по шкафчикам отыскивая аптечку, а когда достал наконец-то перекись и пластырь, она уже вернулась на кухню.
— Я за радионяней вернулась. Там ерунда, царапина. — махнув рукой Ира хотела уйти.
— Поешь со мной. — попросил ее, не надеясь на согласие, но отпускать Ирку не хотел.
Хотя бы потому что застал ее за кусочничеством. Наверняка же так и не поела, а хочет.
— Там суп был. Можно его разогреть. — Пчелка тут же уселась за небольшой столик в углу, позволяя за собой поухаживать.
Такой благосклонности в свою сторону даже и не ожидал от нее. Всего пру часов назад так поскандалили с ней, думал и не посмотрит в мою сторону теперь. На радостях не только суп разогрел и стол накрыл, но и десерт сообразил из хлеба и джема, к горячему чаю.
Ели молча, украдкой поглядывая друг на друга, пока я не решился рот открыть. Вопрос меня один все волновал, после нашего “любезного” разговора на повышенных тонах.
— А, че, правда, так больно было? — спросил Ирку, а сам подобрался внутри, переживая, что зря спросил и сейчас снова отхвачу тумака от нее, теперь уже ложкой настучит.
— В смысле? — Ирка застыла с куском хлеба на весу.
— Ну ты там, — показал пальцем на второй этаж; — сегодня сказала, что мучилась, когда Егора рожала. — напомнил ей, а то она или не поняла, о чем я, то ли не помнила, чего кричала на эмоциях.
— Гхм-кхм. Мучилась. На кесарево опоздала, вот и пришлось самой рожать, а он крупный, весь в тебя. — откашлявшись, поведала Ирка.
— Что значит опоздала? Там что, режим работы? Не успел вовремя, делай что хочешь?
От Иркиных слов все внутри перевернулось. Ведь если не я, Ирка рожала бы моего сына в лучшем виде, а ни где попало, да еще и мучаясь.
— Нет. Я просто поздно приехала в роддом. Уже роды полным ходом, поздно было кесарево делать. — она более внятно попыталась донести, но я все равно мало что понял.
— Даже представить себе не могу как это. Рожать. — вообще то у Егора, правда, голова такая большая…тряхнул своей головой, отгоняя от себя эти мысли.
— Давай тебе сухарик в ноздрю затолкаем, ты примерно поймешь. — Ирка с энтузиазмом начала копаться в вазочке с гренками, а потом протянула мне несколько штук со совами; — Они все мелкие, придется сразу две совать. — я бы засмеялся, только взгляд у Пчелки был недобрый.
— Прости. Добавки? — поднялся из-за стола, забирая у нее пустую тарелку.