Мать Сумерек

Наступил холодно-серый предрассветный час осеннего равноденствия. Жрицы и жрецы Всеединой Праматери Богов и людей стекались по давно прохоженным тропам к центральной роще Ангората — всеобщему храму, где четыре лика Всеблагой сходились в едином могуществе и всезнании. Здесь высился гигантский Дуб Жизни, уходивший корнями в недра Матери, забота о котором возлагалась на храмовницу и её соправителя. Подобно тому, как весь остров окружало свинцового цвета Летнее море, островок со священным древом обнимал ласковый

Вокруг источника высились древние кругом каменные столпы. Такие были в каждом из храмов: в роще Тинар — на востоке, в роще Илланы на юге, в смешанном лесу Шиады на западе, в хвойной чаще Старой Нанданы — на севере. Четыре храма для воплощений Праматери соединяли меж собой ровные аккуратные дорожки, опоясывающие остров песчано-золотым венцом. Множество других, более тонких и менее приметных троп переплетались на холмах острова, как нити судьбы, образуя причудливый узор.

Всякое место и явление здесь, на Ангорате, означало круг без конца и начала. И с высоты полета заселивших озерные утесы кондоров весь остров казался огромной змеей, одаренной золотой короной с изумрудом-дубом в вершине, свернувшей свои тяжелые кольца в спокойном всемудром сне.

Верховная жрица Праматери, Голос и Длань Той-Что-Дает-Жизнь, Нелла Сирин, зачатая в огнях праздника жизни Нэлейма, степенно ступала по ангоратским тропам. Вслед за ней на холм поднимались жрицы: девочки в белых платьях, девушки в бледно-голубых и желтых, женщины в зеленых и синих, пурпурных и красных, и старухи в черных. За исключением одетых в белое, все другие несли у левого виска знак жреческого отличия — двух крохотных змей, переплетенных меж собой. В день окончания обучения каждой жрице вбивали такой иголками и вайдой.

Минуя одну дорожку за другой, жрицы молчали, прислушиваясь к благословенной тишине острова.

Оставалось несколько минут до начала. Нелла, сорокадвухлетняя, темноволосая, величественная, приблизилась к дубу. Его сила успокаивала Первую среди жриц, но Нелла доподлинно знала — у силы, у стихии, у самой Богини есть оборотная сторона. Ибо Всеединая Мать все поддерживает в равновесии. И в балансе между началом и концом и заключается подлинная красота и сущность Круга.

Нелла приложилась к кольцу на указательном пальце, которое изображало венценосную гадюку, сложившуюся для решающего броска. Знак дома Сирин, и настанет день, когда Нелла передаст его дочери Ринне. И в день восхождения Ринны затемнеет густая вайдовая роспись храмовниц на её лице, шее, груди. У неё, Неллы, символы круга, коронованной змеи, огня и воды, древа и бесконечности давно уже истерлись.

Таланар Тайи уже приближался. Вслед за ним, облаченные в темные туники из оленьей кожи, шли мальчики, юноши, мужчины и старцы обители друидов. Все как один отмечены двумя орлиными вайдовыми крыльями у правого виска, вздернутыми во взмахе. Только знаки самого Таланара напоминали ту же стародавнюю вязь, какую носила храмовница.

В этом году Таланару исполнился шестьдесят шестой год, его длинные волосы и борода были снежно-седы, мантия немного поношена, и он опирался на сучковатый посох из орешника. Однако ясные темно-синие глаза говорили: «Я змей, я от крови Уробороса, я храню Силу».

«Светел твой рассвет, — сердцем произнес Таланар, поровнявшись с Неллой у древа, — Первая среди жриц».

«Богиня в каждом из нас, Таланар, в сердце и разуме, на земле и на небе, — также мысленно отозвалась верховная жрица. — Пора».

Таланар внутренне улыбнулся. Далеко на горизонте забрезжил первый бледно-зеленый луч. Нелла облачилась в чары величия и заговорила:

— Дети-Той-Что-Дарует-Жизнь,

Дети Той, по Которой тишизн —

Звон, сумрака — свет,

По Которой ночь — днем,

По Которой смерти — нет,

Приветствуют Тебя,

О, Праматерь!

— Приветствуем! — стройный хор прокатился волной по холму.

Заговорил Таланар раскатистым, немного надтреснутым басом:

— Воздаем Тебе хвалу, Дева и Мать,

Позволяющая умершему восставать!

Воспеваем тебя, о Сила, тебя, о, Смерть!

Восхваляем тебя, Змея-Круговерть!

Нелла затянула напев. С её пением десятки и сотни жрецов задвигались медленным хороводом вокруг пруда.

— Круг-колесо о двенадцати перстах движется.

— Движется! — повторил хор. Таланар с ними.

— Так движется и воздвижется человеческое рождение и перерождение — о двенадцати раз.

— Движется!

— Так движется и воздвижется возрождение человеческой души на земле — о двенадцати раз.

— Движется!

— Так движутся и воздвижутся месяцы в году — о двенадцати смен.

— Движутся!

— Так движутся и воздвижутся знаки на небесах, от пламенного Овна до водных Рыб — о двенадцати перемен.

— Движутся!

— Так движутся и воздвижутся звезды на небесах — о двенадцати тел.

— Движутся!

— Так движутся и воздвижутся солнца лучи — о двенадцати стрел!

— Движутся!

— В каждой точке круга можно начать сначала, можно — начать заново. В каждой точке круга можно родиться и умереть, и возродиться, и опять умереть. Здесь и Сейчас едино вовек.

— Едино!

— В Здесь и Сейчас восстает Тинар, и за Ней — человек!

— Едино!

Движение остановилось. Жрецы вплотную приблизились к воде. Верховный друид повел мотив.

— Ты возносишь для нас светило, воплощенная юность, Тинар, — обратился Таланар к воплощению Богине-Девственницы.

— Ты даешь, Дочь Зари, нам надежды великий дар!

Все нечистое сгорает в Твоем огне!

Так прими благодарность от слуг Твоих на Земле!

— Покрывалом из света укрой, защити! — коленопреклонные умылись снова.

— Утолившая Огнивом Смерти переворот, — в третий раз умыли лица жрецы.

— Возроди нас из сих освященных вод! — и каждый из служителей Праматери, зачерпнув влагу руками, сделал по глотку из пруда.

— Пусть! — воззвали Нелла и Таланар вместе.

— Пусть! — вторили остальные.