Мать

Бахтин Владислав

В десять лет Влад начал вести собственный дневник. Записывал в него различные события дня, свои мысли, ранние воспоминания. Через год дал маме почитать. Ей так понравились его записи, что, отредактировав, решили издать отдельной книгой. Так «Год моего детства, или дневник десятилетнего мальчика» стал визитной карточкой Влада. Окрылённый успехом, поддержанный родителями, продолжал писать. У него появился сборник рассказов «Зеркало», в который он собрал все свои социально-бытовые сказки, сборник «УПС», в который вошли рассказы из собственной

жизни. Однажды, после поездки на литературную премию «Глаголица», его поразила одна девочка-мальчик, о которой он написал рассказ «Она-Он», так появился сборник «Странные люди». Теперь он задумал роман «Лагерь», в котором решал для себя вопрос: возможно ли счастливое общество на земле, и если да, то каковы основания такого общества.

Влад стоял у доски с опущенным экраном, демонстрируя слайды к своему докладу. В тёмно-синем с искрой костюме, в дорогом стильном галстуке и такой же расцветки платком в нагрудном кармане, кипенно-белой шёлковой рубашке, атлетически сложенный, он, лишь иногда подсматривая в распечатку, говорил:

– Изучение поэта, на мой взгляд, было бы неполным без погружения в атмосферу, которая окружала его с детства. Поэтому, вслед за мной, предлагаю вам очутиться в тютчевской усадьбе «Овстуг» Брянской губернии.

Учитель выключил свет. На экране размытыми тенями показалась усадьба «Овстуг». Затем появился маленький ладный мальчик, который по-хозяйски расхаживал по усадьбе, как будто собственной. Вот он на четвереньках подползает к пасущимся на лужайке лебедям, гладит местную рыжую собаку, кормит с белого мостка кусками батона уток. А вот уже с важным лицом сидит в барском доме за столом Тютчева, делает вид, что сочиняет стихи.

Ребята с первого взгляда не узнали в мальчике Влада, так сильно он с тех пор изменился. А потом стали улыбаться и под конец вовсе засмеялись.

Экран погас. Докладчик подытожил:

– Уходят из жизни любимые женщины поэта, его дети. В последнее время он всё чаще жаловался: «Не живётся, не живётся!» 1 января 1873 года случился удар. Сердце не выдержало. Не стоит осуждать поэта, как не стоит осуждать и любого человека. Важно его понять.

Влад закончил своё сообщение, находясь при этом в какой-то эйфории. Ему всегда нравилось выступать перед публикой. Он её не боялся, внимание хоть небольшого класса, хоть огромной аудитории его будоражило, доставляло удовольствие.

Ребята захлопали, а заворожённый учитель подытожила:

– Влад, блестящий доклад! Отлично! Ты меня с пятого класса поражал своей начитанностью и эрудицией. Хочется верить, что тебя ждёт интересное будущее. Молодец!

Анна Сергеевна работала в небольшом частном вузе, который находился в соседнем городе. Ездила на пригородной электричке. Добираться до работы приходилось около полутора часов и столько же обратно. Дорога сильно выматывала уже немолодую женщину. Сегодня было три пары лекций. Анна так устала, что чуть не проспала свою станцию. Тяжёлой походкой она подходила к дому, как вдруг кто-то налетел на неё сзади и выхватил сумку. Аня вздрогнула, хотела уж кинуться на защиту собственности, как увидела сына.

– Влад, да разве можно так пугать? Чуть сердце не остановилось.

Сын улыбался:

– С работы?

– С работы. Как доклад?

– Даже не сомневайся!
–  гордо ответил парень.

– Молодец! – похвалила Анна сына, хотя к его победам относилась как к должному.

– Ты как?

– Что-то со мной происходит непонятное. Сегодня на последней паре закружилась голова. Хорошо, что успела за кафедру схватиться, а то растянулась бы перед всей аудиторией.

– Представляю: если учитель рухнет без дыхания перед доской, какой это произведёт в классе фурор, - Влад искренне при этих словах засмеялся.

– Да, очень смешно, - с иронией заметила мать, а затем продолжила: - Нужно к врачу сходить, что-то неладное происходит.

– Ты, вроде бы, ещё не старая, в этом году тебе пятьдесят стукнет. На тебе можно пахать и пахать, - не зло пошутил сын.

– Что ты и делаешь, - серьёзно заметила Анна.

– Ладно тебе, совсем юмор не понимаешь. А, между прочим, остроумие - это признак высокоразвитого интеллекта.

– У тебя он очень высок, только сердце из ваты, - более миролюбиво ответила мать.

– Помню я эту притчу, ты мне её раз двадцать рассказывала. Если у человека сердце каменное, то его можно разбить, если железное, то расплавить, а если ватное, то стучи – не стучи, плавь – не плавь, оно никак не отзовётся.

– Знаешь, а не меняешься. Живёшь с ватным сердцем, ни сострадания, ни жалости, ни чувства благодарности в тебе нет.

– Вот почему так происходит: когда я к тебе со всей душой, то ты начинаешь меня воспитывать, читать какое-нибудь моралите, отчего мне хочется тебе только хамить.

Мать с нелюбовью посмотрела на сына, промолчала, и оба недовольные друг другом пошли вдоль белокаменной высокой церковной стены. Стена была смешная. При строительстве угловой башни на пути встал бетонный для электрических проводов столб. Вместо того, чтобы столб перенести вперёд на полметра, его окутали стеной. Замурованный в кирпичную стену старый бетонный столб самодовольно выглядывал из дыры, которую специально для него прорезали в крыше башни.

Чтобы немного разрядить обстановку, мать сказала:

– Папа звонил.

– Угу. Как он там?
–  без интереса спросил Влад.

– Обустраивается. Поймал десять судаков. Купил два улика.

– Я так и не понял: почему вы разъехались?
–  для поддержания разговора спросил сын.

– Мы же тебе объясняли, - мать посмотрела в глаза ребёнку.

– Объясняли, но я не понял. Меня друзья спрашивают, почему предки разъехались, а им говорю, что хз. Вроде, не разводились, а взяли и разлетелись. Так он где?

– Боже, в кого ты такой чёрствый? Тебе всё, что касается родных, пофиг.