Мата Хари. Танец любви и смерти
Шрифт:
Остановившийся посреди комнаты шеф «Дексьем бюро» посмотрел на подчиненного. Ленуар понял, что означает его взгляд и проговорил, пожав плечами.
– Да по мне хоть сейчас! И кто будет вести дело? Бушардон? – Голос Ленуара был тих и вкрадчив.
Он знал, кого предлагать. Пьер Бушардон подозревал всех. Служба в «Дексьем бюро» наложила отпечаток на его психику, и, подозрительный от природы, он стал во всех видеть шпионов и предателей. В бюро рассказывали курьезный случай, как однажды девушка, которая, кстати, очень ему нравилась, подарила старине Бушардону букет роз. Так этот маньяк, притащив его домой, «разобрал» каждый цветок по лепестку, пытаясь найти в них что-нибудь подозрительное.
Леду заколебался. Все-таки Мата Хари была премилой женщиной, и ему не хотелось ее смерти. Ленуар следил за ним, пытаясь найти на лице шефа следы душевного волнения, но капитан прошел хорошую школу и сумел сохранить видимую невозмутимость. Вслед за воспоминанием о приятных часах, проведенных с этой женщиной, он подумал о состоянии истерии, охватившем страну. Если он не сдаст Мата Хари, его самого линчуют дорогие сограждане.
– Хорошо, пусть будет Бушардон.
Участь Маргареты была решена. Тринадцатого февраля 1917 года Мата Хари была арестована и препровождена в тюрьму «Сен-Лазар».
В Париже началась невероятная шумиха. За капитаном Леду толпами ходили журналисты, вымаливая интервью. У всех на памяти еще был скандал с австрийским полковником Редлем, и французские обыватели, уверенные, что все их проблемы идут от вражеских шпионов и собственных предателей, жаждали подробностей. Тщеславный начальник «Дексьем бюро» чувствовал себя на седьмом небе, купаясь в лучах славы.
Мата Хари после тщательного обыска была помещена в камеру, где ей предстояло прожить еще несколько месяцев.
Умирающий гладиатор
Париж, февраль – октябрь 1917 года
Я мог торжествовать и торжествовал. Честолюбивый параноик Бушардон вцепился в Мата Хари руками, зубами и хвостом. Этот невзрачный тип прекрасно понимал, что процесс над знаменитой танцовщицей, обвиняемой в шпионаже в пользу Германии, станет для него скоростным лифтом, который вознесет его на вершину карьерной лестницы. Большую часть времени он сидел с ней в комнате для допросов, собирая по крупицам зацепки, которые можно было превратить в пункты обвинения. Рядом с ним постоянно присутствовал стенографист, записывающий каждое слово подозреваемой.
Потом он являлся в «Бассейн» и, дергая в возбуждении себя за редкую бороденку, пересказывал шефу и мне ее показания. Леду просто урчал от восторга. Английские коллеги прислали ему поздравительную телеграмму, и Жорж показал ее всем в бюро, включая уборщиц.
Я тоже чувствовал себя на вершине блаженства. Я, маленький винтик в государственной машине, заставил три разведки бегать, задрав хвост, за отвергнувшей меня женщиной. Я упивался своим могуществом и с помощью примитивной лести заставлял тщеславного карьериста Леду делать все, что приходило мне в голову.
Но потом в какой-то момент я вдруг почувствовал, что всеобщая эйфория начинает действовать мне на нервы. Если бы Мата Хари пыталась запираться, я бы не дал ей увильнуть от наказания. Но она вела себя, словно наивный ребенок, и месть уже не казалась мне такой сладкой.
Привыкшая к всеобщему вниманию и поклонению, лишенная другого человеческого общества, кроме тюремщика, священника и врача, Мата Хари с удовольствием пересказывала Бушардону свою жизнь, вспоминая каждый ее день. Бывало, что она путалась в датах, но, положа руку на сердце, кто сможет точно вспомнить, что он делал и говорил ровно шесть месяцев назад? А три года назад?
Временами у нее взыгрывала фантазия, и Мата Хари начинало нести на ее крыльях, но в целом она честно рассказывала все Бушардону. Маргарета не чувствовала за собой вины – зачем же лгать?
Но Бушардон был непреклонен, как смерть. Еще не получив в руки дело, он уже был уверен в ее вине и отметал все, что не ложилось в сложившуюся в его голове схему.
Все просчеты своего ведомства, все его благоглупости он переложил на хрупкие женские плечи. В этом ему активно помогали Леду и Ленуар, придумывавшие постоянно очередные наветы на пойманного агента.
Одним из главных пунктов обвинения было то, что, отправляя Мата Хари в Бельгию, Леду доверил ей список местной агентуры, который она передала немцам. При этом никому из обвинителей не показалось странным, что к этому времени «Дексьем бюро» уже успело получить телеграмму от англичан, где они предупреждали коллег о связи Маргареты с немцами. Получается, что шеф контрразведки собственными руками передал французскую агентурную сеть в руки немецкой разведки. Более того, ни один нормальный контрразведчик никогда бы не стал сообщать начинающему агенту имена и адреса других разведчиков, работающих на той же территории. Таким образом, Леду переложил на Мата Хари ответственность за свой непрофессионализм.
Остальные обвинения были столь же смехотворны и бездоказательны, но это уже никого не волновало. Общество требовало жертву, и она должна была быть принесена. Адвокат Мата Хари – мэтр Клюне просил о снисхождении к своей подопечной, даже добился приема у президента Пуанкарэ, но все это было уже бессмысленно.
В июле 1917 года начался суд над международной шпионкой Мата Хари, до сих пор воспринимавшей все, что происходило вокруг, как досадное недоразумение.
Да, она спала со многими офицерами из разных стран и родов войск, но она просто любила мужчин в форме, среди которых были и генералы, и лейтенанты.
Да, она получала от немцев деньги, но она хотела лишь компенсировать тот ущерб, который они нанесли ее благосостоянию, отобрав в Берлине платья и меха.
Да, она, возможно, выдала английского агента, но о том, что он агент, ей сказал капитан корабля, на котором она возвращалась из Британии в Испанию. А раз об этом знает капитан, любезно предупредивший ее об этом человеке, то, наверное, это уже ни для кого не секрет. В чем же ее предательство?
Да, она передавала некоторые сведения немцам, но они были почерпнуты в основном из газет и услышанных разговоров.