Материал Ра. Закон Одного. Книга 5
Шрифт:
Джим: Дон работал пилотом в компании «Истерн Эйрлайнз», компания базировалась в Атланте. Мотаться по работе в Атланту и обратно – становилось всё более и более изматывающим для него, и сокращало количество времени, требующееся на сеансы с Ра, ему ведь приходилось ещё и отдыхать после полётов. Поэтому осенью 1982 мы нашли домик недалеко от аэропорта Атланты, в который и надеялись переехать, чтобы избавить Дона от необходимости далеко добираться до работы. До нас домик заселяли люди, которые были связаны с наркотиками, видимо, домик служил чем-то вроде перевалочной базы, в общем, наследство нам досталось не самое приятное. Всё, что происходило в доме до нас, вероятно, привлекло огромное количество элементалей и других сущностей низших астральных планов, их Карла и почуяла практически сразу же. Она очень хотела переехать в этом дом, потому что он был совсем рядом с работой Дона и был тем очень удобен. Сначала она хотела купить новое ковровое покрытие, чтобы избавиться от старого, в сальных пятнах, когда это не удалось, она начала мыть и чистить это покрытие, чтобы хоть чуть-чуть сократить нежелательное присутствие разных сущностей – всё это в пределах бюджета
Последняя часть сеанса связана всё с тем же домиком недалеко от аэропорта Атланты, который планировался быть нашим новым домом. С нашей точки зрения, которая вовсе не безошибочна, именно с этого злосчастного домика начались наши трудности, которые привели затем к смерти Дона. Когда мы вернулись в наш дом в Луисвилле после осмотра домика в Атланте, и когда подошли к входной двери, неожиданно ястреб с размахом крыльев под полтора метра приземлился прямо под окном кухни, потоптался пару секунд и взмыл вверх, пролетев над верхушками деревьев. Мы с Карлой восприняли появление ястреба, как знак того, что надо этот домик в Атланте брать. Однако Дон вовсе не был уверен в том, что ястреб – это хороший знак, начал сомневаться в том, а стоит ли нам переезжать.
Карла: Не могу не поведать о том, как мне было жаль, что ту «ферму» в Атланте, о которой говорится, мы так и не взяли под своё рабочее место и жильё. В этом доме Дон бы находился всего за три мили до аэропорта. Это было уютное строение, немного странное, потому что стена между жилыми помещениями и конюшней отсутствовала, но тем не менее. Аренда его был дешевле, чем дом в Луисвилле, климат был мягче, в доме находилась и отдельная комната для Джима, в которой он мог бы прилечь и вытянуть свои длинные ноги, были отдельные комнаты и для меня, и для Дона. Но планы эти были разрушены отношением к ним Дона, и, полагаю, проистекали они из его общего настроения по отношению к миру в целом, эдакое депрессивно-меланхоличное. Он не хотел тратить деньги на то, чтобы привести дом в порядок, а в доме грязь была повсюду, к тому же какое-то время «ферма» простояла запущенной вообще. Валялись какие-то вещи, забытые, а грязь в половое покрытие впиталась до такой степени, что её надо было не отмывать с мылом, а отскабливать щёткой. Самым логичным представлялась простая замена этого полового покрытия, хотя бы в самых засаленных местах. Помимо этого, услуг агентства по очистке помещения впридачу – было бы вполне достаточно. Дон не хотел ни того, ни другого.
Когда ястреб улетел, а Дон принял это за плохой знак, то так оно и вышло. Говорить больше было не о чём, Дон всё решил. Именно тогда, как указал Джим, и был совершён тот самый значимый поворот в уме Дона, что-то в нём произошло. Он стал очень озабоченным тем, чтобы в нём имелось достаточно физической энергии для его основной работы пилотом, а всё остальное стало казаться ему приносящим неприятности и проблемы. Мы попробовали выкупить луисвилльский дом у его владельца, но цена вопроса упёрлась в 5000 долларов, которые хозяин никак не соглашался нам скинуть, а Дон – наоборот, добавить. Но нас ждало выселение из этого дома, потому что хозяин продавал дом, прямо из-под нас, всё ещё арендовавших у него его. Дон в конце концов одобрил покупку милого домика в Лейк-Ланье, где-то в сорока милях от аэропорта. Ошибка была в том, что мы не учли дорогу, которая оказалась вечно забитой автомобильными пробками (после Олимпиады в этом убедилась и вся страна). А Дону приходилось часами ехать по этой дороге, с севера на юг, до аэропорта. Одна сплошная пробка. В итоге, дорога до работы занимала у него больше времени, чем дорога от дома в Луисвилле, потому что в Луисвилле он всего лишь доезжал до аэропорта за пару минут и ему требовался лишь час, чтобы долететь до Атланты. Дорога от домика у озера до того же аэропорта занимала уже полтора, а то и два часа в один конец, и всё из-за тяжёлой обстановки на дороге. Ситуация казалась просто патовой, и никакого выхода. Так начались для нас троих тяжёлые времена, ни у кого не было места, куда можно было приткнуться и побыть наедине с самим собой. Если бы Дон оставался тогда в нормальном состоянии духа, он бы много говорил о своих мнимых страхах, как обычно. Но Дон был Доном, прекрасным, мудрым, очаровательным и смешным человеком, уникальным уникумом, который ещё со своих ранних лет притворялся, что у него нет никаких предпочтений, и что он в этой жизнь – наблюдатель. После его смерти я обнаружила, что у него действительно появился реальный страх потерять меня из-за Джима. Но мне он ничего ни разу не сказал, следуя своей обычной практике – вести себя так, будто у него нет предпочтений. Поэтому я была страшно сконфужена. Я-то думала, что он озабочен сменой обстановки и дома, и провела часы и часы времени, вырезая из газет объявления о продаже домов, подыскивая правильное место, но всё без толку. С его точки зрения ни одно место, ни один дом нам не подходили. Понемногу я начала осознавать, что на каком-то более глубоком уровне с Доном происходят серьёзные вещи, какие-то глубинные изменения. Он стал вести себя не так, как прежде, достаточно настойчиво отказывался покидать меня, даже под предлогом того, чтобы прослушивать мои песнопения, записанные на магнитофон, смотреть на меня, как я делаю физические упражнения, даже спать со мной в одной комнате: всё то, что ранее Дон откровенно презирал, как проявление слабости. Я не воспринимала эти изменения положительно, потому что уже привыкла к другому, к вспыльчивому и несдержанному Дону, и хотела, чтобы он снова стал таким, как прежде.
Я тосковала по «прежнему» Дону многие месяцы, всё то время, пока он был ещё жив, потому что изменение в нём было мгновенным, и стало каким-то переделом, который, увы, ни он, ни я так и не осознавали, как случившееся и влияющее на нашу жизнь. Это было очень тяжёлое время, время непонятных переживаний и предчувствий. И для меня, и для Дона. Джим волновался за нас обоих, видел, что что-то происходит не то и не так, но сам он оставался самим собой. А вот мы, Дон и я, очень скоро перешли все границы так называемой «нормальности». У меня произошёл нервный срыв. Я обратилась за помощью к семье, друзьям и врачам. Восстанавливалась долго, хотя внешне всё выглядело пристойно. У Дона было то же самое, но его случай полностью рассоединил его с реальностью, и он оказался там, где никто, а более всего я, уже ничем не смог бы ему помочь.
Вопрос: Поясните, пожалуйста, причину уменьшения физической и жизненной энергий?
Ра: Я есмь Ра. Мы находим, что нам необходимо провести тщательный осмотр ментальных конфигураций инструмента, прежде чем мы приступим к выработке ответа: мы должны взвесить и возможное нарушение вашей свободной воли. Концепции, относящиеся к духовным размышлениям об индивидуальном катализаторе одобрены сущностью – поэтому мы можем продолжить. У этой сущности есть одна базовая склонность, которая выделяется своей прямолинейностью; т. е., когда возникает нужда в каком-либо действии, то сущность склонна к анализу катализатора в терминах служения и этим определяет своё решение. Произошла самая необычная вариация из возможных в этой конфигурации отношений, это случилось тогда, когда инструмент предложил вашей группе новый дом для переезда. Инструмент почувствовал наличие элементалей и других сущностей низшего астрального плана, о которых мы уже говорили. Инструмент желал служения, чтобы заполучить лелеемый дом, но обнаружил действие своих инстинктов на нежелательное присутствие астралов. Разделение конфигурации ума было ещё более увеличено продолжающимся катализатором под названием «неумение держать ситуацию под контролем». Если бы у инструмента была самостоятельная возможность очистить дом, что такого разделения бы не произошло. И хотя данная сущность предложила честное и чистое обсуждения по поводу этого дома, и каждый из группы сделал то же самое, количество работы в голубом луче общения, необходимое для выявления сути проблемы и решения по существу катализатора, не было задействовано. Поэтому образовалось разделение – щель, что достаточно редко для этой совокупности ум/тело/дух, и этой щелью воспользовался ваш друг пятой плотности и сделал то, что можно назвать его самым «лучшим ходом», если принимать во внимание его способности и потенциал магической работы в данном узле того, что вы знаете, как время. Хорошо, что данный инструмент не искажён в сторону того, что среди вас зовётся истерией, потому что потенциал работы сущности пятой плотности таков, что, позволь инструмент себе поддаться страхам чуть больше, чем этому противодействует его воля, то дыхание инструмента остановилось бы, а любая попытка дышать была бы невозможной, причём каждая новая попытка приводила бы к ещё большей невозможности, всё закончилось бы очень скоро тем, чего так желает та сущность, которая приветствует вас по-своему. А инструмент бы закончил инкарнацию.
Вопрос: Продолжает ли существовать эта угроза, и, если да, то что мы можем сделать для того, чтобы смягчить её действие?
Ра: Я есмь Ра. Этой угрозы больше нет, если вам угодно так называть этот вид приветствия. Общение между всеми вами привело к тому, что разделение было закрыто, а это позволило инструменту начать воспринимать полученный катализатор.
Вопрос: Был ли странный звук, раздающийся на записи пения инструмента, приветствием от нашего негативного «друга» пятой плотности?
Ра: Я есмь Ра. Нет. Скорее это было приветствие от неисправной электрической машины под названием «магнитофон».
Вопрос: Никакого катализатора для электрической машины от негативных сущностей не было. Правильно? Это было лишь случайная неполадка, обычная, статистически случающаяся, да?
Ра: Я есмь Ра. Нет.
Вопрос: Каково происхождение неполадки с магнитофоном?
Ра: Я есмь Ра. С машиной есть две проблемы. Первая: у инструмента есть врождённое сильное электрическое поле, которое влияет на электромагнитные и электрические поля ваших машин, поэтому машины реагируют на то, если инструмент ими часто пользуется, рекомендуется привлекать к манипуляциям с электрическими машинами другое лицо. Второй причиной является проблема механического характера: то, что вы называете плёнкой, в том месте, где она проходит между бобинами, при нажатии кнопки «проигрывание», происходит заедание.
Вопрос: Как Ра способен узнавать информацию и ТАКОГО рода? Вопрос про магнитофон, конечно, из самых пустяковых, но удивительно, что Ра, оказывается, знает даже о таких мелочах. Что вы делаете при этом, двигаетесь во время/пространство и исследуете проблему там?
Ра: Я есмь Ра. Ваше второе предположение верное, ваше первое предположение не представляет для нас никакого разумного вопроса.
Вопрос: Вы имеете в виду, что вы двигаетесь во время/пространство и там инспектируете ситуацию и как её можно решить? Я прав?