Материнский инстинкт
Шрифт:
Григорий Николаевич постарался улыбнуться.
— Помнишь, однажды летом, когда ты привезла его к нам, он наелся собственных какашек. Ты сначала подумала, что это шоколад и отругала нас с матерью. А Димка все чавкал, пока ты бесилась и обещала больше никогда его не оставлять внука таким беспечным бабушке и дедушке.
Накормив дочку, Григорий Николаевич заставил её принять душ и лечь спать. Оставшись в одиночестве, он расположился на кухне в компании бутылки водки и мясной нарезки. Раньше мужчина не думал, что роль отца окажется настолько сложной.
***
Яна
— Можешь открыть глаза. — Голос гостя звучал звонко, словно колокольчик и одновременно размыто, не выдавая эмоций.
Яна приподнялась на локтях и, наконец, решилась осмотреть поляну. Ярко-оранжевые ромашки с фиолетовыми лепестками выглядели дико на фоне вполне обычной зеленой травы. Всего в метре от неё зависло облако тумана, постепенно оформившееся в трёхлетнего ребёнка.
Девочка слегка шевельнулась и печально выдохнула.
— Ты знаешь, зачем я пришла. Моя сестра умрет, если ты не вмешаешься. — Говорила она на удивление по-взрослому, не коверкая и не искажая слова.
Яна сосредоточенно кивнула.
— Я не хочу больше никому помогать. Я устала.
— Ты должна.
Женщина встала и решительно повернулась спиной к маленькой гостье.
— Не должна. Не знаю, откуда вы приходите, как обо мне узнаете, но передай всем, что я отказываюсь от этого дара.
Яна сделала шаг и замерла, оторопело всматриваясь вдаль. Там, где заканчивалась поляна, начинался редкий сосновый лесок с задранными вверх ветками. Из-за стволов выглядывали знакомые уже старики. Вместо глаз — провалы, лица искажены в крике. Стоило только моргнуть, и они исчезли, оставляя после себя тёмную дымку.
— Ты видишь меня такой, но я умерла в тот же день, когда родилась. В раю все дети растут до возраста Христа, и все взрослые, когда бы они ни скончались, возвращаются в этот же возраст. Я умерла три года назад.
Яна обернулась и ошеломлено уставилась на девочку.
— Как это произошло?
— Это же случится с моей сестрой. Мать родила меня втайне ото всех, замотала в простыню и выкинула в мусорный бак около котельной.
На какое-то время Яна полностью лишилась дара речи. Скинув оцепенение, она шепотом переспросила:
— Что сделала?
Образ начал рассеиваться, последние слова призрака прозвучали как удаляющееся эхо.
— Её зовут Марина Шалюкова. Дом сорок два по улице Батарейной. Спаси мою сестру, пожалуйста.
Поляна поплыла под ногами, земля и небо одним рывком поменялись местами, Яна снова почувствовала,
Быстро натянув первую попавшуюся под руку одежду, женщина схватила с тумбочки пистолет и вбежала в кухню.
— Папа, ты на машине?
Григорий Николаевич недоуменно пожал плечами.
— Ну, да.
— Отвези меня на улицу Батарейную, дом сорок два. Это далеко? — Задавая вопрос, Яна на ходу надевала куртку.
Мужчина не стал уточнять причины странного поведения дочери, быстро накинул пальто и вышёл из квартиры вслед за ней.
Ехать оказалось недалеко, но город как назло выстроил преградами пробки даже на тех улицах, где они редко встречались. Яна нервничала, кусала ногти и теребила плечо отца, уговаривая поторапливаться.
Едва машина затормозила во дворе дома, Яна толчком открыла дверцу и кинулась к ряду баков, сиротливо прижавшихся к стенке котельной. Запах гниющего мусора ударил в нос, едва Яна приоткрыла крышку первого контейнера. Пальцы дрожали, быстро перебирая шелестящие пакеты, сердце тарахтело в основании шеи, мешая дышать. Бумага, очистки, старые вещи, коробки: руки машинально откидывали мусор, без всякой брезгливости копаясь в зловонной куче. Яна с содроганием ожидала прикосновения к телу ребёнка и даже не заметила, как по лицу заскользили слезы.
Когда она передвинулась ко второму баку, сзади приблизился Григорий Николаевич.
— Что мы ищем?
— Ребёнка.
Мужчина сначала решил, что ему послышалось, но увидав, как сосредоточенно его дочь копается в контейнере, не обращая внимания даже на потревоженных крыс и облезлых котов, понял, что она говорит совершенно серьезно.
Не успел он приступить к поискам, как Яна сдавленно крикнула и аккуратно приподняла окровавленный сверток. Непутевая мамаша замотала новорожденную в простыню, на которой рожала. Яна отогнула складки ткани и замерла. Девочка не двигалась, плотно прижав к груди маленькие кулачки, глаза плотно закрыты. Влажные тёмные волосики облепили вытянутую голову. Из свертка выглядывали острые синие коленки и часть пуповины.
Григорий Николаевич наклонился над плечом дочери и боязливо взглянул на шокирующую находку.
— Он жив?
— Звони в скорую. Она дышит. Повезло, что мусорные баки полные, не успела замерзнуть.
Пока ждали врачей, Яна замотала ребёнка в куртку и укачивала, напевая песню, которую когда-то пела своему сыну. Малышка хныкала, ворочалась, водила носиком в поисках еды, её маленькие пальчики обхватили указательный палец Яны, и она, посасывая его, немного успокоилась. Жестокость молодой матери, выкинувшей новорожденную в мусорный бак, словно тухлую рыбу или дырявый ботинок, никак не укладывалась в голове Яны. Каким нужно быть чудовищем, чтобы пойти на такое? Содрогнувшись, она прижала ребёнка к груди и вновь расплакалась. В годовщину смерти сына она спасла другого маленького человечка, возможно, подарив миру нового учёного или изобретателя, а может просто хорошего человека.