Матиуш на необитаемом острове
Шрифт:
И тогда мальчиков перевезли из тюрьмы сюда, в приют.
Выбежал какой-то толстый господин, руками машет, сердится, кричит:
— Почему меня не предупредили? Куда я их дену? Ни мисок, ни кружек у меня для них нет. Где они будут спать?
— Мы ничего не знаем, — говорит стражник. — Приказ есть приказ.
И ушли.
Приютские дети из дома выбежали в сад. Все смешалось, полная неразбериха. Вынесли два стола, начали переписывать мальчиков, фамилию, имя, где живет.
— Я сын адвоката.
— Мой папа жандарм.
— Моя мама актриса.
— Мой
— Мой папа приехал!
Иностранный посол начал кричать на толстого господина.
— По какому праву? — кричит. — Что это за порядки?
И снова явилась полиция, привезли еще сорок мальчиков.
В сад начали являться родители, уж их целая толпа. Плач, крик, ругань.
«Теперь я могу выйти из кустов, — подумал Матиуш. — Если полиция таким способом ловит преступников, может ли она вообще кого-нибудь поймать? Я в безопасности».
И Матиуш почувствовал себя настолько уверенным, что даже пробрался к самому столу, где толстый господин пытался успокоить публику:
— Уважаемые родители, я директор приюта, а не начальник тюрьмы. Для меня все это очень неприятный сюрприз. К вашему сведению, я воспитатель-ученый, автор научных книг о воспитании детей. Я написал книгу под названием: «365 способов заставить детей не шуметь». Вторая моя книга: «Какие пуговицы лучше: металлические или роговые?» А третья моя педагогическая книга называется: «Содержание поголовья свиней в интернатах». Надо вам сказать, что там, где много детей, остается много очистков и помоев. Это не должно пропадать. В моем интернате самый тощий поросенок вырастает в отличную свинью. Я награжден за это двумя серебряными медалями. Мне стоит только посмотреть на ребенка, я уже знаю, чего он стоит. Вижу по лицу, по глазам, по всему. Вот взгляните на эту девочку…
И директор указал на стоящего у стола Матиуша.
— Взгляните на ее нежное личико и разумные глазки. Она здесь недавно, но я вижу ее насквозь, ее сердечко не имеет передо мной тайн. Каждую ее мысль я читаю, как на ладони.
Директор положил одну руку на голову Матиушу, а другую раскрыл перед собой и смотрел на ладонь. И Матиуш не на шутку испугался, чтобы странный толстый господин не вычитал там чего-нибудь ненужного.
Когда родители убедились, что их дети не в заключении, а под опекой воспитателя-ученого, они успокоились и вскоре разошлись по домам. Только иностранный посол позвонил по телефону к префекту полиции и получил разрешение взять сына, которого тут же посадил в автомобиль.
Через несколько минут снова вышел директор и сказал:
— Господа воспитатели! Через полчаса здесь начнется совещание по вопросу: как искать убежавшего Матиуша. Сюда приедет много знаменитых персон. Прошу вас сменить детям белье, вымыть им уши и вытереть носы. Вы поняли? Не должно быть ни одного сопливого носа. И пусть какая-нибудь девочка поднесет префекту полиции цветы. Лучше всего та самая, с милой мордашкой. Уборщицы, немедленно везде подмести!
И умчался.
— Где эта девочка, которая должна поднести цветы? — спрашивает воспитатель.
— Это я, — говорит Матиуш. — Но я мальчик, а не девочка.
— Ах ты, зазнайка! — обрушился на Матиуша воспитатель. — Если директор сказал, что ты девочка, значит, это так и есть. За упрямство и непослушание не получишь завтра обеда.
Через полчаса Матиуш, наряженный в белое платье с розовым бантом, поднес префекту полиции букет цветов. А с префектом приехали: начальник следственной полиции, начальник криминальной полиции, шеф жандармов, начальник контрразведки и еще около двадцати отечественных и иностранных сыщиков.
— Господа, — взял слово директор приюта. — Я педагог и ученый-писатель. Моя задача следить, чтобы дети не теряли носовых платков, не шумели и не отрывали пуговиц. Но если дело идет о поимке убежавшего ребенка, в этом я разбираюсь лучше, ибо знаю детей. Со всей ответственностью утверждаю, что Матиуша в столице нет. Матиуш, по всей вероятности, спрятался в лесу, где его спящего подобрали цыгане или какая-нибудь крестьянка. Матиуш скрывается в деревне или в цыганском таборе. Если Матиуша узнают, то я уверен, что его выдадут, так как Матиуш всем досадил. А если не узнают, он рано или поздно сам проболтается. Трудно требовать, господа, от простого мужичка способностей педагога, и, пока он догадается, что скрывает Матиуша, должны пройти, по крайней мере, несколько недель. Столица знает Матиуша, здесь бы он не смог скрываться и пяти минут.
А Матиуш стоял в дверях и слушал. Так приказал ему директор на тот случай, если кто-нибудь попросит принести стакан воды или что-нибудь уронит и надо будет поднять. Взрослые не любят нагибаться, у них кости болят.
Ну и совещались, совещались, каждый говорил свое, наконец решили: детей долго в заключении не держать. Пусть переночуют, а завтра их выпустят. Родители могут принести детям обед, — они прибыли неожиданно, приютский повар для них ничего не готовил, не оставлять же детей голодными. Мальчиков на улицах решили больше не задерживать. На этом все кончилось.
Как только Матиуш, снова одетый мальчиком, вышел во двор, ребята его обступили:
— О чем там говорили, что делали, ели что-нибудь вкусное? А сам он получил что-нибудь от гостей? Не растерялся? Когда выпустят арестованных и что сегодня на обед?
Ну да, Матиуш растерялся, ничего не видел, не слышал, ничего не знает и ничего не может рассказать.
Ребята от него быстро отстали, все были очень заняты: каждый старался что-нибудь выклянчить у арестованных детей.
— Понимаешь, мне очень нужен перочинный ножик, а тебе он на что?
— Дай мне зеркальце, у тебя дома есть лучше.
— Дай мне этот пенал, скажу что-то интересное.
— Смотри, у меня все время волосы разлетаются, дай мне свою заколку…
Не все дети выманивали что-нибудь, были и такие, кто ничего не просил, но смотрели и слушали все. Это было совершенно новое развлечение и интересное зрелище. Ведь они только бегали по двору или ходили парами по улице. А ходить парами неприятно, потому что дразнят, а кроме того, не успеваешь осмотреть витрины магазинов.