Маттимео
Шрифт:
Воин кивнул. Он повернулся к ласкам:
– Я верю вам. Теперь постарайтесь вспомнить, может быть, кто-то из вас просыпался этой ночью и видел кого-нибудь.
– Нет, нет.
– Мы спали.
– Слэгар один стоял в дозоре.
Бэзил поднял с земли веревку и сделал на ней пять петель.
– Ладно, подойдите сюда, вы, злобное отродье. Накиньте эти петли на свои грязные шеи. Прекратите выть, мы не собираемся вас удавить, хотя это единственное, чего вы заслуживаете. Каково? Негодяи! Теперь мы пустим вас вперед себя. Разве не великодушно с нашей стороны? Так вы отведаете всех треклятых сюрпризов, которые приготовлены здесь для нас: отравленных стрел, болот, полных безумными лягушками, огромных орлов, которые вырвут ваши дурацкие глаза, и прочее. Бодритесь, парни, это будет настоящая потеха!
Щекач нашел ивовый прут и подал его Бэзилу.
– Эй ты, узкоглазый погоняла, это тот хлыст, которым ты гнал пленников. Всыпать им пару горячих, да? Вот так! И вот так! Вот так!
Удар-взмах-удар!
Матиас остановил Щекача. Какой-то звук раздался в кустах, и оттуда неверной походкой вышел старик кролик, все еще кутающийся в свою холстину. Он обошел ласок, пристально глядя на них воспаленными глазами.
– Смерть, смерть. Это все, кого он оставил? В последний раз, когда лис в маске был здесь, никто из его банды не уцелел. Мертвы. Все убиты!
Матиас попытался еще выспросить у него что-нибудь, но кролик, пошатываясь, удалился в кусты, стеная о гибели и роке.
Орландо провожал старика взглядом до тех пор, пока тот не скрылся из виду.
– Матиас, этот субъект знает намного больше, чем мы думаем. Ты слышал, что он сказал? Слэгар уже бывал здесь раньше. Должно быть, это его старая игра набрать отряд из всякого отребья, посулив им золотые горы, а затем, когда почти все сделано, избавиться как-нибудь от них, а то и вовсе убить. И тогда он пожинает плоды своего гнусного промысла один.
– Да, - согласился Матиас, - но что он с этого имеет? Какова его награда?
Орландо пожал плечами:
– Может быть, мы выясним это, когда нагоним его. Одно ясно: теперь, отделавшись от своей банды, он должен быть близко к цели своего путешествия. Но где это находится, я знаю не лучше твоего.
Матиас стоял между двумя скалами. Он достал пергамент.
– Надеюсь, кое-что прояснится из этого, друг.
Он показал на проход между скалами барсук и колокол.
– Вот где мы находимся сейчас. Дай-ка посмотрю, что говорится в стихах:
Увидит колокол и рядом - барсука.
Лицом к Владыке встань, что указует путь,
После полудня в летний день там будь.
Свою могилу смерть перед тобой раскроет.
Кто сам сойдет туда?.. Никто, кроме героя.
Джабез присел около скалы-колокола.
– Идти недалече, всяко до полудня успеем. Отдохнем здесь. Где этот Владыка, который укажет нам путь?
Они оглядели местность. Вокруг были в основном покрытые травой холмы. Кое-где виднелись заросли кустарника и рощи деревьев. Сейчас, поздним летним утром, в них не было ничего таинственного, что наводило бы на мысли о смерти или роке. Все выглядело мирно и безобидно.
Орландо покачал головой:
– Кто бы он ни был, этот Владыка, он не соизволил пока появиться, чтобы указать нам что бы то ни было. Надо позвать его, может быть, он вздремнул?
Барсук сложил лапы рупором и заревел. Долина ответила ему эхом.
– Эй, там! Ты слышишь меня, Владыка? Это Орландо Секира с Западной Равнины. Появись, укажи нам путь!
Эхо замерло в летнем воздухе.
– Нет, нет, ты все делаешь неправильно, полосатый лоб, - иронически заметил Бэзил.
– Ну-ка, дай попытаться парню, немного знакомому с правилами хорошего тона.
Бэзил встал в некотором отдалении от скал. Запрокинув голову, он завопил срывающимся тенором:
– Эй, привет! Слушай, Владыка, старый дружище! Это я, Бэзил Олень из Страны Цветущих Мхов, уж не знаю. Послушай, что же ты не выползаешь и не показываешь нам путь - мне и моим друзьям? Это что - шутки твои, что ли?
В ответ раздался лишь смешок Орландо.
Матиас дал Бэзилу кусок кекса землероек, и тот удалился, жуя и бормоча себе под нос:
– Гадкая, несносная тварь! Напрасно я думал, что у этого гнилья хватит вежливости ответить.
Джесс тоже бормотала про себя:
– "После полудня в летний день". В какое время после полудня: в середине дня, ближе к вечеру, поздно вечером? Как это понимать? По мне - совсем дурацкий стишок. Что ты думаешь, Матиас?
– Думаю, что это означает ранний вечер, Джесс. Смотри, слова разделены. Здесь не сказано: "пополудни", здесь сказано: "после полудня". И еще. Владыка, указующий путь, не обязательно должен быть живым существом.
Джесс казалась обескураженной.
– С чего ты взял?
– Очень просто. Барсук и колокол - две скалы. Мы узнали их по очертаниям. Почему бы Владыке, указующему путь, не быть скалой?
– Или даже деревом?
– прибавил как бы ненароком подошедший Щекач.
– Почему ты так говоришь?
– Потому что я только что лазал на этого барсука и осмотрел оттуда все окрестности. Единственный ориентир среди этого однообразия - огромное дерево. Оно расположено на одной линии с тропинкой между двумя нашими скалами, но снизу его не видно.
Белка Джесс, как стрела, выпущенная из лука, взлетела на скалистый склон к вершине барсука.
– Это там, Матиас, - крикнула она сверху.
– Я его вижу. Самая огромная ель в мире. Вот это да! Колоссально!
Яркое полуденное солнце нещадно палило вершину барсука. Матиас, Джесс и Щекач стояли, глядя на дерево вдали. Воин ухватился за веревку, спущенную вниз Джесс.
– Скорей слезаем отсюда - и в путь. Нужно добраться к дереву до захода солнца. Я теперь точно знаю, что нужно делать и чего нам еще искать.
43
Маттимео медленно открыл глаза. Он ощущал тошноту и ломоту во всем теле, но более всего - страх. Подняв закованные в кандалы лапы, он протер глаза. Последнее, что он помнил, - то, что его держали и кто-то, скрытый под капюшоном, наложил повязку ему на морду. Неодолимая сладкая тошнота от повязки все еще не проходила. Он потерял счет времени. Хотя было темно, мышонок чувствовал, что находится в каком-то помещении, и снаружи сейчас могло быть все, что угодно, - либо день, либо ночь.