Маурайская федерация (сборник)
Шрифт:
– А не начать ли нам прямо с укрытия? – предложил Иерн.
Она удивила его ответом:
– Мы можем соорудить его за полчаса, даже менее того, но сперва следует уладить взаимоотношения. Наш отряд состоит из двух пар соперников и пары нейтральных лиц, попавших в чуждую всем нам страну.
Если не считать редких дикарей, эти края практически необитаемы.
Повернув в глубь суши, мы можем наткнуться на цивилизованный поселок, но шансы невелики, поскольку карт у нас нет. Неделями можно бродить возле них и так и не найти, а осень уже близка, и зима не замедлит за нею. Я предлагаю идти вдоль берега, в юго-западном направлении. Этот путь
– А что будет потом? – поинтересовался Тераи.
Роника пожала плечами:
– Все зависит от того, как отнесутся к нам местные жители. Но краснаянцы обычно приветливы… во всяком случае, я так слыхала.
– Да-да, – подтвердил Микли.
Тераи посмотрел на Иерна.
– Тебе повезло, что мы попали не в Юань, – объявил он.
– Почему? – опросил азроген.
– А ты не знаешь? Пусть мы с Ваироа собрали лишь клочки информации, но у нас есть достаточные основания полагать, что именно юанезцы поставили большую часть снаряжения для личной армии Таленса Джовейна Орилака. Оружие доставляли контрабандой через Эспейнь. А это свидетельствует о том, что его гневные словеса против этой страны являются дымовой завесой.
Иерн онемел на время.
– Я же сказала вам, заткните свою политику куда-нибудь подальше! – отрезала Роника с бревна. – Я понимаю так: мы, северяне, не хотим, чтобы вы, маураи, вернулись домой с той информацией, которую сумели собрать об Ори… о нашем проекте. И с подтверждением того, что Союз собирает делящиеся вещества, и обо всем, что вы могли заподозрить, увидев нас вместе с Иерном. Вам же не нужно, чтобы мы спокойно вернулись домой со своей охапкой секретов, до которых вы так и не докопались, да еще узнав о предупреждении, которое вы дали вашему командованию. Тем не менее нам придется сотрудничать по пути. Иначе мы едва ли доживем до того, чтобы иметь возможность пырнуть друг друга ножом в спину на улицах Дулу. Прошу вашего сочувствия, поддержки, дружбы или – клянусь Господом – я уйду отсюда одна и брошу вас на верную погибель.
Иерн подавил протест, Плик облизнул губы, Микли как будто задумался, Тераи сердился, Ваироа казался бесстрастным. Помедлив, мужчины дружно забормотали.
– Хорошо, – Роника с улыбкой соскочила вниз и прикоснулась к ладони Иерна. – Ну уж вас-то обоих я не брошу, – шепнула она. – Вы здесь ни при чем. Но этих троих нужно хорошенько припугнуть. – Она возвысила голос. – Ну а сейчас давайте строить укрытие. Следуйте за мной.
Плик подтолкнул Иерна.
– Мы-то ни при чем? – хрипло прошептал он. – Разве что отчасти, но не безвредные. Ты представляешь куда большую, чем кто-либо из них, угрозу старому миру, к которому мы привыкли.
– Ты действительно так думаешь? – поинтересовался аэроген. – Почему?
– Что-то собирается. Сгущаются силы. И ты находишься в самой их сердцевине. Милостивый Христос, как я хочу вина.
Роника скоро нашла необходимое: обломившийся длинный сук, годный, чтобы воспользоваться им как шестом; сосну, свесившую ветви до самой земли, возле которой не было сухостоя, способного упасть на шалаш в бурю, да еще на пригорке, чтобы дождевая вода обегала их; заросли папоротника и невысокие кусты, которые легче всего было наломать.
– Будь у нас больше времени, мы могли бы устроиться и получше, – проговорила она. Быстро темнело, мрак сгущался, лишь далекие отблески
Тем временем она заострила шест, уложила конец его в развилину и начала обкладывать со всех сторон ветками поменьше. Мужчины последовали ее примеру, переплетая настил поперечными ветвями и сучьями; ходили за материалом – щипали мох, ломали с деревьев ветки с листьями, снова носили мох. Наконец толщина укрытия составила пять или шесть сантиметров, тогда сверху добавили еще слой прутьев, чтобы не сдуло.
– Проверьте – нет ли внизу камней и сучьев, трава будет нашим матрасом. Потом будем спать в роскоши: на можжевеловых ветках. Нам потребуются одеяла. Вы, три мокрые крысы, берите парашюты, у нас сухая одежда. Итак, заваливайтесь листьями и всем прочим.
Когда ночь рассыпала звезды по небу, все вползли под навес и собрались потесней. Живое тепло быстро согрело их, а ложе было достаточно мягко для усталых тел. Однако Иерн заснул с трудом: он сумел устроиться возле Роники и слишком откровенно реагировал на ее соседство…
2
Началась дорога, и Иерн скоро обнаружил, что потрясен: жизнь складывалась самым великолепным образом. Половину времени шел блеклый докучливый дождь. Потом облаками налетали москиты, и писк их раздражал не менее, чем укусы. Клещи впивались в плоть, извлекать их нужно было весьма осторожно, иначе головка могла остаться под кожей и вызвать нагноение. По совету своего проводника мужчины далеко обходили иногда встречавшихся медведей, гремучие змеи вызывали куда большее опасение; все привыкли выискивать взглядом ядовитый плющ. Но и без того хватало густых кустов, бурелома, трясин, ручьев и запруд, преграждавших путь и зачастую заставлявших углубляться в лес – от берегов внутреннего моря.
Потом они вышли к холмам, дно оврагов давалось труднее, чем склоны.
Несколько раз на берегах они замечали другие холмы, поменьше. Кирпич и стекла проступали из-под наросшей зелени, их обходили. Столетия назад тут были поселки, скорбно было думать об их участи. Для неловких, не знающих мозолей рук путешественников на стоянках находилось множество дел: нужно было собирать дрова для костра, устраивать ночдег, прятать припасы от ночных воришек… Поход продолжался, но лес охватывал все вокруг: безграничный, безжалостный – и прискорбно дикий.
Только в объятиях бури или женщины Иерн так наслаждался собой.
У него хватало ума не восхищаться вслух, остальные же не жаловались.
Большая часть удовольствия была следствием удачи: он был молод, силен от природы, сноровист и попал в лес в подходящей обуви. Бедный бестолковый Плик хромал в городских туфлях, немилосердно натиравших ногу. Элегантные полуботинки Микли еще держались, но он сам признался, что обувь жмет, и, как выяснилось, его сухощавое тело сохранило меньше сил, чем он рассчитывал. Тераи напротив – силы было не занимать, и ловкие руки моряка-кузнеца справлялись с любой работой, но задумчивые зеленые стены, вечно обступавшие его со всех сторон, заставляли нервничать морехода, подтачивая его нервы. Ваироа, казалось, полностью приспособился. Но кто мог подтвердить это, если сам он молчал?