Мавр сделал свое дело
Шрифт:
— А вы не увлеклись своими фантазиями? Услышали от местных бабок ту давнюю историю и поспешили связать ее с этим делом. И все потому, что Ирина занималась музыкой с погибшей Исаевой? Это даже для романа никуда не годится. — Он усмехнулся, но беспокойство из его глаз не исчезло. — Давайте оставим эту тему, — поспешно предложил он.
На самом деле только эта тема меня и интересовала, но я вынуждена была согласиться с ним. Однако и Самарский находился под впечатлением от услышанного, потому что подходящую тему для разговора
— Ты где? — спросила Танька.
— У Александра Петровича, — ответила я. — Собираюсь домой.
— Так, может, я тебя встречу?
— Ты знаешь, где находится его дом? — В ту минуту я была очень благодарна сестрице, идея, по-моему, хорошая.
— Найду, — буркнула она. — Выходи минут через пятнадцать.
— Сестра приехала, — сообщила я с улыбкой. — Спасибо за прекрасный ужин.
Я поднялась из-за стола, чем огорчила Александра Петровича. По крайней мере, он сделал вид, что огорчен.
— Жаль. Я намеревался проводить вас.
— Нет-нет, она сейчас подъедет.
Мы вышли из дома, и вскоре я увидела Танькину машину. Я простилась с радушным хозяином, и мы поехали.
— Не пойму, у тебя с ним назревает роман или что? — сразу же спросила Танька.
— Ему очень не понравилось то, что я заговорила об убийстве Исаевой, — выпалила я.
— По-твоему, таинственный любовник и есть Самарский?
— Ведь это первое, что приходит в голову. Парень студент, живет у бабушки, а здесь красавица-затворница.
— С какой стати ему убивать красавицу?
— Она дала ему отставку. А Александр Петрович очень самолюбив.
— Брось, из-за ревности убивают только в кино.
— Ты его физиономию не видела. Он насторожился. Даже испугался.
— Надеюсь, ты не сказала, что подозреваешь его в убийстве?
— Намекнула.
— Чокнулась? — рассвирепела Танька.
— Намекнуть и обвинить разные вещи. Если за ним есть какой грех, он должен что-то предпринять.
— Ага. К примеру, убить тебя. Знаешь что, поехали домой. Нечего тебе здесь делать. Расшевелишь осиное гнездо, потом мало не покажется. А я твоя сестра, и душевные муки мне ни к чему. Собирай вещички. \
— Карлик искал вовсе не золото-бриллианты, — не слушая ее, заметила я. — В доме должны быть доказательства.
— Зачем они карлику? — не поняла Танька. — То есть почему он ментам ничего не сказал?
— Старик шантажировал убийцу, и карлик надеялся продолжить его благородное дело.
— Но вместо этого утонул в бочке. У меня нет ни малейшего желания присутствовать на твоих похоронах. Так что прекрати все это. Мама, кстати, беспокоится. Почему ты сидишь здесь, а не ищешь работу.
— Мама всегда беспокоится. Скажи лучше, ты узнала, о чем я просила?
— Узнала, — недовольно буркнула она. — Молчанова действительно подруга владелицы дома в Отрадном. Они вместе учились в нашем городе и даже жили в одной комнате в общежитии. Родители Молчановой погибли много лет назад, она остались вдвоем с братом. Только вовсе она не сумасшедшая, по крайней мере, на учете в психушке не стоит. Замужем девять лет, домохозяйка. Больше ничего интересного. С домом в Сергеевке какая-то ерунда, куплен девять лет назад Молодцовым Виталием Сергеевичем, жителем города Пензы. На кой черт ему здесь дача понадобилась, не знаю. Молодцов скончался четыре месяца назад, наследники пока не объявились.
— Очень интересно. Дом заброшенным не выглядит. Надо будет расспросить соседей…
— Ничего не надо. Ты едешь домой, — отрезала Танька.
— Обязательно. Но только попозже. А что с моими рисунками?
— Ничего. Отдала Марку. Обещал узнать. Очень гневался, потому что сильно занят, а объяснять, на кой черт…
— Уймись, — попросила я ласково. Танька замолчала. Мы как раз подъехали к дому тети Клавы. — Знаешь, что я подумала? Если у Самарского рыльце в пушку, он попытается снова проникнуть в дом. Один раз он уже был там…
— Будет искать клад, то есть доказательства своей вины? Может, их и нет вовсе?
— Но ведь в прошлый раз…
— Помню я прошлый раз. Он нашел записку. Ее можно назвать доказательством? По-моему, нет. По крайней мере, я не знаю, доказательством чего она может быть. К тому же глупо лезть туда после вашего разговора, тем более что один раз мы его там уже застукали.
— А если он напуган?
— Что, в дом полезем? — вздохнула Танька.
— Ты умеешь открывать замки? — с надеждой спросила я.
— Ага. Я даже могу проходить сквозь стены. Ладно, едем. Вдруг он и впрямь такой дурак.
Однако на машине мы ехать не рискнули, оставили ее возле палисадника, вошли в дом. Тетя Клава крикнула:
— Оля, это ты?
— Да, — ответила я и сообщила, что приехала сестра.
Мы прошли в светелку, немного посидели там, потом открыли окошко и не без труда выбрались на улицу. Если бы за этим делом нас застукала хозяйка, наверняка бы решила, что мы спятили. Огородом мы выбрались в соседний переулок и поспешили к дому Костолевского.
Танька всю дорогу то ворчала, то ныла:
— Скажи на милость, зачем я это делаю?
— Сестре помогаешь.
— А тебе это зачем?
Вопрос меня смущал, и я спешила перевести разговор на другую тему.
Танька трижды споткнулась на темной дороге, и я испугалась, что она разозлится и повернет назад, но дух авантюризма был в ней не менее силен, чем во мне.
Наконец мы вышли к дому Костолевского и, немного посовещавшись, заняли позицию напротив черного хода. Решено было, что к центральной двери он сунуться не рискнет.