«max and pauline_live»
Шрифт:
— Тише, Полин, — шепчем мне Макс, взяв слово, и уже громче спрашиваем, — Мы можем посидеть с отцом?
— Да, конечно, — кивает врач и не нарочно добивает меня, — Следующие сутки окажутся для мистера Сарториуса решающими, крепитесь.
Я начинаю всхлипывать громче и протяжнее. Интервалы между шмыганями носом уменьшаются. Макс берет инициативу в свои руки, усаживает мое обмякшее тело обратно на стул и, дойдя до автомата с едой, покупает две банки колы и какие-то бутерброды. Он присаживается передо мной на корточки:
— Полин, с папой все будет хорошо, — уверенно бубнит Макс, вкладывая мне в руку холодненькую банку газировки, — Ты же его знаешь как облупленного. Сначала всех напугает, а потом выйдет из воды сухим. Не дрейф, сестренка!
Я издала саркастический смешок, утирая с глаз слезы, чтобы заставить себя в это поверить. Макс, конечно же, прав. Никаких уныний и упаднических настроений. Папа всю жизнь борется с Элен и победил свою болезнь, когда мы были успешно зачаты и рождены. Наш отец — боец! Он не сдастся только потому, что так решил тот подонок, который что-то ему подсыпал. Стоп, в трансмиссии кара, который папа тестировало, была практически не затянута подвеска. Когда папа разогнал машину до двухсот километров в час или около того, задняя торсионная балка треснула! Черт возьми, как!? Как мог треснуть высокопрочный металл?! Откуда возникло задымление в салоне? Там вариантов много. Сгореть могло все что угодно. Кто-то все подстроил! Эти ублюдки подмешали что-то моему отцу, зная, что вещество вкупе с дымом спровоцируют сердечный приступ, и папа потеряет управление как раз тогда, когда он разгонит машину до высоких скоростей и не выдержит балка! Хорошо, что он не успел доехать до серпантина, сбавил скорость до ста тридцати и смог ударить по тормозам. Это его спасло! Ас за рулем. Я много знаю про машины, но в критической ситуации так не смогла бы, а папа смог.
Я не стала говорить Максу о своих подозрениях, пока мы не получим результаты экспертизы авто и не узнаем, что за вещество было в папиной крови. Макс открыл свою банку колы. Я приложила холодненькую шипучку к пульсирующему месту под правым глазом. Нарыдалась я, так нарыдалась. Захотелось поесть. Развернув бутер, я засунула его себе в рот, практически не почувствовав вкуса, и протянула банку брату, чтобы он мне её открыл. Мда, дела.
Мы прожевали безвкусную еду и, допив газировку, проследовали за медсестрой в палату. Было темно. Точно, уже ночь на дворе. Пикали приборы. В свете маленькой, тусклой лампы на кровати лежал папа, прикрытый одеялом. К его груди клемами, присосками присоединили кучу проводов разного цвета. Он лежал на спине. У него была сломана левая рука. Я встала в ступоре. Папе было совсем плохо. Моя психика оказалась не готова увидеть доброго и веселого папу таким. Полин, иди вперёд. Он все равно твой отец. Да, поэтому я подхожу ближе и сажусь на стул. Первое, на что упал мой взгляд, было лицо. Приличная ссадина рассекла папе бровь и лоб. Пара лёгких царапин на левой щеке. Это ещё ничего. Чуть посидев, я осознала, как он осунулся и отек на лицо. Постарел. Резко, очень быстро постарел. Папа всегда выглядел только лишь на сорокетник, но никак не на свои сорок шесть. Чем его отравили?! Я взяла папу за руку и обратила внимание, что костяшки и сами пальцы были разбиты. Боже, он явно пытался открыть заблокированную дверь. Учитывая, что салон быстро наполнился дымом, сделать это было очень сложно, но папа опять справился. Макс закрыл дверь и, присев на соседний стул, тяжело вздохнул:
— Ему совсем паршиво, — шепчет мой братишка и накрывает руку отца своей, в гневе прорычав, — Ещё в августе он был как огурчик. Чем Элен его травила?
— Ты подозреваешь её? — шепчу я, повернувшись к нему лицом, и догадалась, что Макс имел свои догадки насчёт происходящего, — Точно, прецедент уже был, когда она подмешала папе наркотик и затащила в постель. Макс, я прекрасно разбираюсь в тачках и знаю, что торсионная балка в подвеске не могла так просто взять да треснуть. Задымление в салоне тоже чьих-то рук дело. Это был тонкий расчёт, чтобы все выглядело как несчастный случай. Папу определённо пытались убить, но они не рассчитывали, что он выживет.
— Значит, по логике вещей заказчик сейчас кусает логики и планирует подослать
— Очевидный мотив у Элен, так как она, во-первых, боится потерять свой «кошелёк» и, во-вторых, имеет доступ к папиному расписанию, а также может незаметно подмешать ему отраву.
— Папу нельзя оставлять одного, — хмурится Макс и томно вздыхает, — Кто-то из нас всегда должен быть в палате и следить, чтобы никто посторонний не входил, а лучше выставить охрану для большей надежности, иначе мы точно потеряем папу.
— Я наведаюсь к главному врачу и заведующему отделением и попрошу, чтобы в палату входило ограниченное число персонала, — киваю я и убираю волосы с лица, — Таким образом мы хотя бы сможем вычислить, если убийца прикинется сотрудником больницы. И ещё кое-что. Мы должны внимательно следить за нашим окружением. Предлагаю остановиться в гостинице или папином пентхаусе в городе. Нам нельзя возвращаться в особняк, там нас могут с лёгкостью отравить, например, цианидом. Плюс ко всему, дорога до дома — это одни сплошные серпантины. Возможностей убить нас одним ударом уйма.
— Мда, мы — наследники, Элен обязательно попытается убрать нас, чтобы сделать Саманту владелицей акций компании, — соглашается Макс и нервно теребит ворот водолазки, — Мы на мушке. Надо не сидеть сложа руки, а заняться выяснением деталей аварии. Возможно, воспользоваться командой детективов и написать заявление в полицию, как только нам будет что им предьявить. Голословные обвинения к делу не пришьёшь.
— А вот реальные основания для начала дела вполне, — угнетенно произношу я и обращаюсь к отцу, — Прости, папочка, за то, что мы при тебе все это обсуждаем, но поговорить нам больше негде. Я знаю, ты нас слышишь.
— Мы надеемся, что ты очень скоро очнёшься, — натянуто улыбается Макс и, подперев голову руками, опускает глаза вниз, — Боже, поправляйся скорее.
Наши дежурства у папиной постели проходили хорошо. Никто из нас не позволял себе уснуть и дать убийце повод пробраться. Мы менялись посменно, хотя первую ночь просидели с папой, не смыкая глаз. Ох, папа нам так страшно за тебя. Утром, когда главный врач появился на своём рабочем месте, я первым делом пошла к нему. Видок, конечно, у меня был потрёпанный, поэтому мужчина на вид лет пятидесяти предложил мне кофе. Я не стала кидаться временно нелепыми обвинениями, пока не стала, но всего лишь нашептала главврачу парочку очевидных вещей:
— Так как вы отвечаете за всю больницу, я бы хотела получить от вас разрешение поставить охрану у палаты моего отца и оградить число лиц, входящих к нему, — в лоб говорю я, отпив чуть-чуть кофе, бодрящий напиток, — Мой брат и я серьёзно опасаемся за жизнь нашего отца, и дело не в том, что мы сомневаемся в компетентности персонала. Принимая во внимание, что по результатом экспресс-анализов в крови нашего отца был обнаружен калий, но проблем с сердцем у него никогда не наблюдалось, мы подозреваем, что авария так же кем-то подстроена. Я надеюсь, вы пойдёте нам навстречу, пока ситуация не прояснится.
Мужчина задумался. По его лицу вижу, что ему это не нравиться. Да, конечно, умный человек сразу поймёт, что тут попахивает криминалом, но у меня должна быть уверенность в том, что мой отец не умрет насильственной смертью. Прости, папа, я очень за тебя переживаю. Черт, не отказывайся, старикан. Я беру листок и пишу на нем сумму:
— «Pacific Construction» переведет данную сумму на нужды больницы, — давлю я, тяжело вздыхая, — Безопасность нашего отца для нас на первом месте. — Это взятка? — изгибает бровь главврач, — Вы предлагаете мне деньги, так как сомневаетесь в надежности больницы?