Maximus Rex: Белый отряд
Шрифт:
«Тебе не понять»
— Чегой-то мне не понять?
«Потому что это особенности человеческой психики»
— И? — действительно не поняла Доминика.
«А ты демонесса!»
— А, ты про это. Да не парься, я же с тобой. Все будет тип-топ, не переживай.
Белые плащи между тем рассредоточивались по близлежащим улицам. Двигаясь парами и тройками, бойцы проверяли одно здание за другим; выбивали двери, осматривали помещения, постепенно продвигались по кварталу.
Впереди действовали взводы Дарриана и Ронана; взвод Вани, как самый неподготовленный, находился в резерве. Охранял жриц, которые ставили в каждом проверенном
Шли одна за другой минуты, постепенно складывались в часы. Работа активно двигалась. На бойцов за это время выскочило несколько гоблинов и один темный зомби. Мелькнули, убегая от божественного света оружия и факелов несколько верещащих крыс.
Меня понемногу даже отпускало — не так страшно это и оказалось. Никто на меня пальцем не показывал и дилетантом не обзывал.
«Хочешь я тебя могу обозвать дилетантом? Всесторонне недоразвитым?»
«Твоя красота может соперничать только с одним»
«С чем?»
«С твоей невоспитанностью»
«Мог бы комплимент сделать, а не оскорблять»
«Ой все»
«Красавчик, хватит!»
«Что хватит?»
«Это же мое выражение: ой, все!»
«Тебе жалко?»
«Нет, но ты же можешь своими словами сказать?»
«Была у меня учительница… тоже говорила, скажи своими словами»
«Ты это к чему?»
«Да так. Татьяна Николаевна, та еще демонесса»
«Я не поняла, это ты сейчас озвучил повод поссориться?»
«Прими как комплимент»
Доминика задумалась, а я — игнорируя лестницу в башне, попрыгал вниз по булыжникам разрушенной стены, покидая парапет. Спустившись на землю, двинулся вперед — белые плащи ушли уже далеко, и я постепенно терял возможность наблюдать оперативную картину продвижения.
Бойцы Дарриана и Ронана продвигались по параллельным улицам, и подумав немного, я двинулся следом за взводом рыцаря-инквизитора. Меня дежурно сопровождали Пухлый Пумба и Тонкий Тимон, двигаясь тенями сзади, выполняя роль и порученцев, и телохранителей.
Дарриан со взводом уже подошел к приличных размеров особняку, господствующему над кварталом. Вот сейчас его зачистят, и мне можно будет подняться наверх — вон с той башенки бельведера очень удобно вести наблюдение. Бойцы Ронана, кстати, уже выходили к особняку с другой стороны перекрестка. Неподалеку сгрудился взвод Вани, окружая как-то вдруг собравшихся в одном месте жриц Лунатиарны, над которыми даже сейчас, в ясный полдень, была хорошо заметна аура сияющего света.
Подходя к частично разрушенному забору особняка я видел, как во дворе Дарриан дает указания бойцам занять подходы к зданию, щерящемуся забитыми окнами. Двое белых плащей волокли найденное бревно, собираясь выбивать дверь, сам Дарриан активировал артефакторный щит, готовясь идти внутрь первым — за его спиной собралось около десятка белых плащей. Ронан, с луком наготове, также уже оказался неподалеку.
Да, дом большой, в нем нечисть может быть вполне, так что осторожность оправданная. Едва я об этом подумал, как в этот момент массивная дверь сорвалась с петель. Сила снесшего ее удара была столь велика, что отлетевшая тяжелая створка сбила двух бойцов с бревном, превращая их в месиво плоти и костей. Раздался рев, и из высокого проема вырвалась монструозная туша гоблина переростка.
Заорал Дарриан, он и
— Щиты! — услышал я, как она рявкнула мои голосом.
ПП и ТТ подняли щиты как раз в тот момент, когда монструозная туша вдруг взорвалась словно спелый арбуз, упавший с высоты. Гоблин-переросток превратился в месиво кровяной взвеси, оросившей и забрызгавшей все вокруг. Только толстые ноги на месте взрыва остались стоять: стрелы Ронана явно были с сюрпризом.
В щиты Пухлого и Тонкого со звучным чмоканьем прилетело несколько сгустков плоти и внутренностей. Несколько белых плащей неподалеку стали красными, бойцы организованно разбегались по сторонам. В немалой степени из-за Дарриана, который явно кричал что-то в том смысле, что кто повернется к врагу спиной, тому рыцарь-инквизитор сам отрубит ноги. Кто-то из бойцов, правда, упал оскальзываясь на склизких внутренностях раскинувшей по сторонам свое мясо туши.
В центре оставшейся во дворе особняка кровавой каши стоял сейчас только Ронан. Он, не обращая внимания на забрызгавшую его с ног до головы кровавую взвесь, продолжал стрелять. Стрелы летели и летели — несколько выскочивших из особняка гоблинов-воинов отлетели прочь, теряя оружие.
Нас пытался атаковать отряд штук в тридцать гоблинов, но большинство умерли очень быстро. С громким криком Дарриан, оскальзываясь на красной жиже, побежал теперь уже вперед, следом за ним двинулись остальные белые плащи его взвода. Заскочив в здание, бойцы разбегались по холлу, добивая выживших. Ронан шел следом — звонко пела тетива и злые стрелы, выпускаемые оборотнем, без промаха разили разрозненных убегающих гоблинов.
Вот только это была ловушка: как только Дарриан и Ронан, вместе со своими бойцами, полностью скрылись в здании, нас атаковали с тыла. Вспучилась земля неподалеку, полетели булыжники — одна из стен покосившегося здания на другой стороне улицы словно взорвалась, и оттуда выбежала еще одна монструозная туша. Не такая тупая, как та чьи внутренности сейчас раскиданы по мостовой. И бежал гоблин-переросток сейчас прямо на сгрудившихся бойцов Вани, которые торопливо сбивая щиты закрывали жриц Лунатиарны.
Если кто-то из жриц сейчас погибнет, это будет крайне неприятно.
Я еще не успел об этом подумать, как снова начал действовать на вбитых слепком знаний в тело рефлексах: сорвавшись с места, уже бежал навстречу туше. Гоблин-переросток, тяжело бухая ногами по мостовой, при моем приближении поднял огромную дубину. Я же, словно празднующий забитый гол футболист, упал на колени — и поехал по красной жиже ему навстречу.
Проскочил я между ног туши, при этом держа в обеих руках выставленный вверх Зеленый лист. Гоблин-переросток, которому я взрезал пах, утробно заревел от боли и упал на колени. А передо мной, прикрытый полупрозрачной аурой, сейчас стоял шаман — из-за спины которого накатывались многочисленные гоблины. Я так и продолжал стремительно скользить вперед на всю эту щерящуюся оружием и заклинаниями толпу, в процессе лихорадочно думая о том, что ни жизнь, ни слепок умений меня к такому не готовили.