Май-октябрь. Сборник рассказов
Шрифт:
–Мам!– из сладкого плена ее вырвал голос пасынка,– нам пора!
Больше десяти лет рядом сделали это обращение естественным. Тем более, Марина ничуть не походила на образ злой мачехи из сказок. Испытывая теплые чувства к мужчине, она как само собой разумеющееся распространила их и на Кострова-младшего, как на его неотъемлемую часть, стараясь ненавязчиво проявлять заботу о Сережином сыне. Не сразу, но мальчик привык видеть в ней близкого, родного человека, перестал ершиться, и, в конце концов, тихое «мама» и «сын» вполне органично зазвучало под крышей их дома.
–Не стоит торопиться,– хитро прищурился Артур,– посидим вчетвером, выпьем вина.
Он оценивающе прошелся по фигуре Оксаны, чуть более, чем позволяли приличия, задержавшись на объемном бюсте. Увлек Андрея в сторону, зашептав скороговоркой тому почти на ухо. Чуткий слух Марины уловил:
–Переночевать… тебе отдельную комнату… с девочкой.
Тот упрямо мотнул головой.
–Нет!
Марине показалось, или Оксана коротко разочарованно выдохнула?
–Пойдем, мам. Оксану проводим до корпуса, и через овраг напрямую выйдем на трассу!
Марину поразила решимость приемного сына.
«Не в папу, совсем не в папу!»,– подумала она, послушно следуя за Андрейкой.
Прощание с девушкой выдалось коротким, Марина, стараясь не мешать юным сердцам, отошла за угол здания и попыталась набрать номер мужа. Аппарат, как назло, не отзывался. Зато ветер периодически доносил манерные реплики Оксаны. Женщине не нравился выбор сына, но вмешиваться в его личную жизнь она не хотела.
–Не дозвонилась?
–Вне зоны доступа.
–Ничего, может на работе в лаборатории, там не берет, задержался. Мы сейчас срежем,– рассказывая, он увлек ее на едва заметную тропку, петлявшую между сосенок и берез,– и выйдем на аллею. А там до остановки рукой подать!
–Два сезона в «Солнечном» провел не просто так! Все помнишь! – одобрительно заметила женщина.
Чтобы не идти молча, Марина принялась расспрашивать об Оксане, об их отношениях. И чем больше рассказывал сын, тем грустнее становился. Переступая бордюр аллеи, и вовсе сделал неутешительный вывод:
–Эх, что со мной не так? Не везет мне с девочками!
У Марина от сентиментальности момента сжалось сердце.
–Сегодня вечером я буду твоей девушкой!– выпалила спутница вчерашнего подростка неожиданно.
Марина решительно подхватила пасынка под руку, и они пошли как настоящая парочка – с той лишь разницей, что партнерша была на голову выше своего кавалера – и, пожалуй, вдвое шире в плавно покачивающихся бедрах.
Они прошли еще несколько метров по широкой, хорошо освещенной аллее, и вдруг Андрейка неожиданно потянул ее в сторону. Не удержав равновесия на высоких каблуках, Марина вынужденно последовала за ним.
–Мам, я тебе сейчас такое классное место покажу!
Даже в темноте было видно, как глаза его по-мальчишески горят в предвосхищении предстоящих событий. Наконец-то он был не один! Он вел за руку свою девочку, через темные заросли, одному ему известными тропами. Вёл, чтобы открыть ей тайну – показать самое что ни на есть настоящее секретное место. Про нелепый эпизод с Артуром он и думать, видно, забыл. «Вот и славно… вот и ладно» – пропел лукавый голосок внутри у Марины. А вслух она произнесла, пародируя жеманную манеру Оксаны : «Андрюшенька, меня зовут Марина… И никакой твоей мамы здесь нет!».
Юноша тихонько рассмеялся, и они поднырнули под лапы раскидистой ели.
– Не споткнись о корни, ма..– осекся и тут же, смущаясь, поправился …– рина.
Пока женщина осматривалась по сторонам, Андрей достал из кармана мобильник и использовал его в качестве фонарика. До того, как экран погас, Марина успела разглядеть доску, неумело приколоченную между стволами. Не струганная плоскость заменяла лавочку, а крона дерева служила естественным шатром.
Продолжая игру, Марина тем же капризным голосом поинтересовалась: «А что мы здесь будем делать?»
–Ну… посидим… Тут хорошо… Уютно,– заметно нервничая, ответил сын.
–Ага… И не видно, если кое-кто вдруг целоваться полезет… – поддразнила по-мальчишески смущающегося спутника женщина, осторожно располагаясь на импровизированной скамье.
Вино все еще играло в крови, разливаясь по телу приятной истомой. Не менее пьянящий воздух вливался в легкие, будоража, будя приятные воспоминания ранней юности. Да что там, почти детские шалости в пионерском лагере «Светлячок»… Сколько ей было, когда восхитительными июльскими вечерами она также вот сидела в укромных уголках с ровесниками? Уж точно не больше, чем сегодняшнему кавалеру. Первые объятия, первые неумелые поцелуи в сумерках… Интересно, а Андрейка уже умеет целоваться? Вон уже какой маленький мужичок, спортом занимается, фигура вполне развитая, мужская… И Марина доверительно прильнула к теплому боку. Рука приемного сына легла на ее плечо, затем, как будто спохватившись, накрыла курткой ее плечи
. «Заботливый» – добродушно отметила Марина и потянулась губами к щеке мальчика в благодарном поцелуе. И почему-то совсем не удивилась, встретив на полпути знакомо-незнакомые губы. Свежие, наивные, родные.
***
Возможно, так получилось потому, что Марина наполовину пребывала в грезах далекой юности. И как же много общего было у прошлого и настоящего. Тот же летний лес, то же чувство свободы и уединенной таинственности. Тот же неожиданный непрошеный жар, распространяющийся снизу привольными вихрями по всему телу.
Губы сами ответили на поцелуй. Привычно, совсем по-взрослому. Опешивший Андрейка так и замер. Как рыба, попавшая на крючок. Только в плену у него оказалась нижняя губа, умело прихваченная Мариной.
Она так увлеклась, что не сразу заметила напряженность вчерашнего подростка.
Женщина оторвалась от его губ, и чтобы хоть как-то заполнить образовавшуюся неловкую паузу проронила довольно нерешительно первое, что пришло в голову…
–Ну да… на романтических свиданьях… обычно целуются. И…
Договорить ей не дали губы, неожиданно вновь оказавшиеся такими близкими. Горячими и нежными лепестками они вдруг обожгли уголки рта. Она опомниться не успела, как ситуация изменилась на прямо противоположную. Теперь уже её нижняя губа находилась в мягком плену. Атака была столь внезапной, что Марина не успела даже вернуть руку, поправлявшую волосы. Привычный жест, немного снимавший смущение, сохранившийся еще со школьных времен. Сейчас же у руки не было другого пути, как плавно опускаясь, обвить шею спутника. Пальцы сами собой зарылись в чуть вьющиеся каштановые волосы. И язык, совершенно так же спонтанно, вдруг, прочертил быструю горизонтальную линию, на какое-то мгновенье коснувшись языка юноши. И снова её Андрейка замер от нежданного прикосновения.