Маяк Чудес

Мартова Нелли

Когда я открыла глаза, на улице давно стемнело. Отозвалась в груди смутно знакомая, приятная боль – и тут же стихла. Я полулежала в кресле с сумочкой на коленях в незнакомой комнате с высокими потолками. Голова трещала, словно меня огрели по затылку. В ушах звенело.

В окна сквозь занавеску проникал слабый свет фонаря и окон соседнего дома. Я с трудом приподнялась и огляделась. Почти все пространство комнаты занимал рояль, по углам стояли большие колонки, а у дальней стены на разложенном диване похрапывал какой-то человек. Что-то едва не выскользнуло у меня из рук, но я успела его подхватить – это был мой альбом.

Я тихонько сняла туфли и на цыпочках подкралась к окну. При свете фонаря я долго разглядывала страницу альбома, водила по ней пальцами.

Она выглядела так же, как и сразу после создания – гладкий картон, ровные строчки, целая белая ленточка. Можно подумать, что испорченная страница мне приснилась. Убедившись, что альбом в порядке, я выглянула на улицу и увидела унылый, мало чем примечательный двор: трех-четырехэтажные домики, растрескавшаяся штукатурка в подтеках, покосившиеся сараюхи, кривой асфальт и утопленные в землю окна цокольных этажей. Даже навскидку я могла вспомнить не меньше пяти районов в разных частях города, где из окон мог бы открываться подобный вид.

Но почему именно здесь? Мама сказала, что карусель сама подберет для меня самое безопасное место. Я никак не ожидала, что таким местом окажется обычная квартира, да еще чужая. И куда мне теперь спрятаться до утра, пока этот человек не уйдет на работу? И потом, может быть, здесь живет кто-то еще.

Глаза потихоньку привыкали к темноте. В комнате пахло, как в старых домах или музеях, – вековой сыростью и обветшавшей историей. А звенело вовсе не в ушах, это от сквозняка тихонько качались под потолком поблескивающие трубочки – «музыка ветра». Ох, не люблю я весь этот фэн-шуй! «Красотутень, и звучит мелодичненько», – пропела Аллегра.

Я хотела выглянуть в коридор, но в потемках споткнулась о какой-то провод и упала на пол со страшным грохотом. Вдобавок к этому на мою многострадальную голову что-то обрушилось сверху.

Пока я поднималась и ощупывала конечности, человек в постели застонал, потом щелкнул выключатель, и в свете красного абажура на меня уставилась сонная физиономия незнакомого мужчины.

– Добрый вечер, – сказала я самым вежливым и дружелюбным тоном, на какой только была способна. – Ничего, если я здесь поживу немного?

Глава третья. Берегись советских грузчиков, даже если они женщины

Софья

2 июня, утром, ближе к одиннадцати, время как следует все обдумать

Меркабур

Жизнь надо мной издевается. Меня все время делают начальником, и никто меня не спрашивает, хочу я этого или нет. Руководитель из меня, как из кота – ездовая собака. Я представила, как тяну по сугробам навстречу вьюге тяжелые сани, а меня подгоняют плеткой по бокам двое улюлюкающих подростков. Очень похоже на правду. По всему выходит, что я теперь осталась за старшую, а им только дай волю – веревки из меня сплетут, еще и лапти смастерят. Эх, вот Инга бы на моем месте построила их на раз-два. Я и сама ее иногда побаиваюсь. Интересно, где она сейчас и что делает? Вот уж кому никакие открытки не страшны. За приоткрытой дверью раздается кваканье лягушки, которое будто подтверждает эту мысль.

Мои размышления прерывает риторический вопрос Ильи:

– Кто закроет дверь?

– Не смешно, Илья, – ворчу я и чувствую себя старухой.

Эльза устало смотрит на него, дверь с грохотом захлопывается. Я вздрагиваю и лезу пальцем себе в ухо. Это она нарочно нас оглушила, не может деревянная дверь так громко хлопать. Выражение лица Ильи сменяется на обиженное. Теперь будет дуться, как ребенок. Девчонка способнее его на порядок. Если бы у скрапбукеров были спортивные разряды, она бы уже давно получила кандидата в мастера спорта, пока парень сдавал бы норматив на третий разряд. Сегодня все на нервах, вот они и срываются на ни в чем не повинной двери.

Мы сидим втроем в Простоквашино. Так Илья окрестил меркабурский мирок моей скрап-визитки, и это название к ней прицепилось намертво. Это самое безопасное место для встречи, какое

знаю, у меня тут спокойно, как в бункере. Я не самый общительный человек, поэтому достать меня через визитку довольно-таки трудно, если сама этого не захочу. Я бы вообще не стала делать себе никаких визиток, но Эмиль сказал, что надо. А теперь я ему благодарна за это.

Так всегда бывает – сначала не хочу его даже слушать, а потом понимаю, что он был прав. Я привязалась к этому несуществующему местечку – здесь потрескивают в печке дрова, за окошком всегда льет дождь или валит снег, на столе стоит старый облезлый чайник с дурацкой ручкой, которую приходится держать двумя руками, а внутри него плещется травяной чай. В моем меркабурском домике все из дерева: полы и стены, стол и стулья, на стенах висят вышитые рушники, а под ногами лежат плетеные коврики. Можно устроиться на печке, свернувшись калачиком под лоскутным одеялом, и лопать печенье со сгущенкой. А кто скажет, что это не самый обычный способ принимать клиентов, тот просто не видел других визиток.

Сегодня в окно стучит теплый летний дождик, пахнет травой и мокрым деревом, а в чайнике заваривается душица с мятой. Вечерок мог бы быть уютно-идиллическим, если бы не события последних двух дней, которые всех нас держат в напряжении. Еще нет и полудня, а я уже себя чувствую неимоверно уставшей.

– Я все равно опять дверь открою, – ворчит Илья. – Ты же знаешь, Пална.

Илья – мой подопечный. Так уж вышло, что я за ним присматриваю. Пару лет назад парень здорово набедокурил, и ему еще повезло, что для него все не так плохо кончилось. Теперь он обязан заключить контракт на три года, но лишь после того, как Эмиль его допустит к работе. Илья уже четыре раза пытался сдать Магрину экзамен, но у него ничего не вышло. А пока что я отвечаю за парня, и он обязан подчиняться мне во всем, что касается v.s. скрапбукинга. Илья такой же послушный, как все нормальные подростки. Подсчитать невозможно, сколько раз мне за него влетало от Эмиля! И все-таки я ни одной минуты не жалею, что взялась опекать мальчишку. Когда мы встретились первый раз, он был ниже меня на голову, называл меня на «вы» и «Софья Павловна», а теперь, когда я смотрю на него снизу вверх, осталось только «Пална».

– Я такую цифровую модель сделаю, что эту дверь вообще никто закрыть не сможет!

Эльза щелкает пальцами – и дверь исчезает. На ее месте появляется еще одно окно, точное такое же, как соседнее, в него стучит дождь, струйки воды стекают по стеклу, в углу в паутине застряла муха.

Визитная карточка v.s. скрапбукера отличается от всех остальных открыток тем, что мир внутри нее можно творить на ходу по собственному желанию. У каждого мастера – своя манера делать это. Кто-то машет волшебной палочкой и читает заклинания, кто-то рисует кисточкой картинки, а Илья считает себя кем-то средним между радиоинженером-любителем и 3D-моделистом. Он уверен, что подобрал шестнадцатиразрядный ключ к моей визитке и подстроил так, что дверь в мою избушку открывается сама, как только ему захочется. На самом деле, я сразу заметила эту его неуклюжую попытку, но не стала останавливать парня и даже ничего ему не сказала. Илья знает, что мир визитки нельзя изменить без согласия ее хозяина, но, как и все подростки, считает, что правила к нему не относятся. Поначалу я хотела как-нибудь проучить Илью, но потом Эльза в ответ повесила на дверь чугунный замок, и я решила не вмешиваться. Пусть лучше развлекаются с дверью, чем делают друг другу пакости в реальном мире.

Разумеется, цифровая модель визитки, так же как и меркабурский канал с дешифратором для SOS-открыток, – это просто смешно. Нет никаких каналов и шифров, все гораздо проще и сложнее одновременно. Но парню так проще, поэтому я его не разубеждаю. А Эльза считает ниже своего достоинства что-то ему объяснять. Я пока точно не знаю, какая у Ильи специализация, но наверняка это что-то, связанное с компьютерами. Может быть, однажды он напишет вдохновлялку для разработчиков нового суперкомпьютера или его возьмут на работу в какую-нибудь «фруктовую» фирму.