Маяк в Борсхане

Корецкий Данил Аркадьевич

Сто процентов, что под пиджаком у него тоже есть микрофон. Но только от нас зависит — добросовестно выполнять указания руководства либо просто получать удовольствие от общения и застолья. Мы можем с одинаковым успехом имитировать как дружескую пирушку, так и разведработу.

— За дружбу! — говорит Юджин, поднимая стопку. На мой вопрос он не ответил.

— За дружбу! — так же искренне говорю я.

Мы чокаемся.

— Кстати, я навел справки… Никакой аварии вертолета на сафари, в зоне моей ответственности, не было последние пятнадцать

лет…

Юджин смачно закусывает капустой и внимательно, чуть прищурившись, смотрит мне в лицо.

Хорошо, что в комнате не догадались поставить микрофоны. Впрочем, тогда Юджин мог попроситься в ванную: русские с уважением относятся к причудам заокеанских гостей.

— Так что ты делал в Борсхане?

Вместо ответа деликатно булькает очень холодная водка.

— За дружбу!

— За дружбу!

Тонко звенит хрусталь. Если бы тосты воплощались в жизнь, то все были бы здоровы, красивы, богаты и сплошь дружили между собой. И вообще, все негодяи на свете перевелись бы, остались только исключительно благородные и порядочные люди.

— Водка — это и есть русская национальная идея? — спрашивает Юджин.

Он мажет ломтик сала злющей русской горчицей, отправляет в рот и блаженно улыбается.

— Мне она нравится…

— Водка, сало или идея?

— Все вместе!

У Юджина огромные кисти, широкие запястья, мощные пальцы. Наверное, он гораздо сильней аристократичного Дмитрия Полянского. Но это я его спас, а не он меня. Конечно, он меня тоже спас, но по-другому, не рискуя своей шкурой…

Я тоже цепляю сало.

— Да уж! Это не виски с орешками, который поодиночке каждый потягивает в своем полутемном углу. Водка требует света, веселой компании, хорошей закуски, душевного откровенного разговора. Переезжай к нам, дружище!

Он оглушительно хохочет.

— Лучше ты к нам. Я лично обеспечу тебя водкой и всем, что необходимо для твоей загадочной русской души!

Я тоже смеюсь, хотя и не так громко.

— Увы, Юджин, того, что нужно моей душе, у вас нет!

В телевизоре очередная дурацкая реклама сменилась выпуском новостей. Мы перестали смеяться. Официально одетый диктор строгим голосом зачитал официальный текст:

— В соответствии с планом, заранее доведенным до заинтересованных государств, в Атлантическом океане российским подводным ракетоносцем произведен запуск баллистической ракеты нового поколения, которая достигла заданного района и поразила цель. По сообщению Министерства обороны Российской Федерации, военный космический аппарат США пытался сорвать этот запуск, но безуспешно. Министерство иностранных дел РФ обратилось в Совет безопасности ООН с предложением заслушать США по факту грубого нарушения норм международного права. Но куда важней другое: успешный запуск наглядно продемонстрировал бессмысленность развертывания американской программы «Звездных войн», на которую затрачиваются миллиарды долларов налогоплательщиков…

Мы с Юджином переглянулись.

— Снова ухудшение отношений, — сказал он. — Хорошо,

что к нам это не имеет отношения.

— Да, хорошо, — подтвердил я, разливая остатки водки. — Давай за дружбу!

— Давай…

Но могучая рука американца остановилась на полпути, и стопка повисла в воздухе.

— В Атлантике, значит… Ты мне так и не сказал, что делал в Борсхане, дружище…

Юджин Уоллес мгновенно вынырнул из алкогольного тумана. Маленькие, глубоко посаженные глаза с красными прожилками смотрели совершенно трезво. И подозрительно. Это был тяжелый и не очень дружественный взгляд. Он перестал улыбаться, лицо стало угрюмым.

— Расслабься, дружище! Ты следишь за давлением? Кажется, оно у тебя повышенное…

— Да, немного. Так что ты делал в зоне моей ответственности?

В его глазах отражался раскрашенный охрой идол, названный его именем.

У меня похолодело под ложечкой. Сейчас огромную роль играло каждое слово. Да что там слово — взгляд, жест, интонация, тон… Если его подозрения не развеются, то в поселке племени нгвама вдруг появится странствующий проповедник, или еще один миссионер, или просто путешественник — неважно кто, просто через день-другой все племя вымрет от неизвестной болезни, или от изощренного яда, а деревянный тотем сгорит вместе с начинкой… Или опять прилетят самолеты, которые на этот раз отбомбятся точнее…

Пьяненький, а потому беспечный Дмитрий Полянский добродушно улыбнулся.

— Выведываешь военные тайны? Ладно, мы же друзья! Но только баш на баш. Я рассказываю, что делал в Борсхане, а ты говоришь, зачем приехал в Москву. Идет?

— Идет. — Юджин не улыбнулся в ответ. Напротив, он был очень серьезен.

— Тогда давай вначале выпьем! Ну! Что застыл? Что с тобой происходит дружище?

— Да нет, все нормально.

Мы выпили в очередной раз, но уже по-другому. Не так естественно, как десять минут назад. Не так душевно, что ли…

— Ну! — требовательно спросил Юджин. Он не шутил.

— Что: «ну»? — небрежно махнул рукой Полянский. — Мы перебазируемся, и я присматривал место для ангольской базы. Вот тебе и все секреты…

— Что вы уходите из Анголы, я знаю, — медленно, как бы взвешивая услышанное, сказал Уоллес, внимательно всматриваясь в мое лицо. Открытое лицо честного и порядочного человека, которому можно верить. К тому же изрядно выпившего, утратившего бдительность и потерявшего способность хранить секреты. Да и от кого их хранить? От друга Юджина?!

— Давай дружище, теперь ты выкладывай: зачем приехал в Москву?

Юджин Уоллес поднял опустошенную бутылку, наклонил, потряс, с сожалением цокнул языком. Угрюмость исчезла, глаза вновь подернулись дымкой опьянения. Он мне поверил!

— Меня перебрасывают в Европу. Предлагали два города: Париж и Москву, — на выбор. У вас я никогда не был. Вот и приехал, посмотрел…

— И выбрал?

— Выбрал, дружище. Не обижайся, я не хотел затронуть твои патриотические чувства… Еще есть водка?