Маяк
Шрифт:
У вас есть паруса, а вы вцепились в якорь…
Конфуций
Сидя перед открытым окном, Юлия смотрела на затянувшие небо пепельные тучи. Из них сыпались огромные хлопья снега, будто некий Ангел выбивал в Раю огромную перину. Белыми завихрениями ветер покачивал голые макушки деревьев. Его дуновения нежно покалывали щёки Юлии, кисти и шею, слегка играя с кончиками её волос. Издалека доносился шум дороги, находящейся за парой высоток. Внизу в очередной раз хлопнула подъездная дверь, после чего послышался неразборчивый окрик женщины, отчитывающей ребёнка.
Юлия, вдыхая полной грудью морозно-свежий воздух, взяла с подоконника зажигалку и сигареты с ментолом. Закурила – то жадно затягиваясь, то замирая почти не дыша, думая о том, что заметила сегодня рано утром в пламени свечи. Она с детства была одарённая – видела вещие сны, порой и призраков, которых
Внутри Юлии было так же, как ей виделась улица – тоскливо, беспросветно и холодно. Она поёжилась, апатично дотянулась до лежащего на табуретке большого шерстяного шарфа и накинула его на плечи. Аккуратно поправила плед на ногах, остерегаясь случайно скинуть с них книгу. Её сегодня днём подарил проезжавший через Санкт-Петербург Влад. Его командировка была по пути, но… его дорога не вела к ней.
Туша сигарету в пепельнице, невольно посмотрела на руку – худую и бледную. Взгляд замер на золотом ободке вокруг указательного пальца. Кольцо было уже не по размеру, довольно свободно ходило на фаланге.
… Прижимаясь в крепкой груди Влада, она закрыла глаза. Ему было восемнадцать лет, роста среднего, жилистый и сильный не по годам. Чувствуя его аромат с нотками мускуса и хвои, блаженно улыбнулась, но предательские слёзы защипали глаза. Почувствовав, как Влад начал ласково гладить её по спине, поджала губы. Ещё плотнее прижалась к нему. Локомотив издал свистящий гудок, чем больно кольнул сердце, заставляя его медленно захлёбываться в крови.
– Я буду отправлять тебе письма обычной почтой, – успокаивающе сказал Влад. – Быть может, это и глупо и слишком романтично для нашего века, когда мир тонет в электронике, но я так хочу. По крайне мере сейчас. В листке в конверте, которым можно провести по кончику носа, прижать к груди, погладить пальцами, куда больше души, нежели в посте или в переписке в социальной сети или послании по е-мейлу. Звонить постараюсь часто. Скорей всего, после восьми часов вечера. Если повезёт, и я устроюсь на работу, которая не будет мешать учёбе, то возьму в кредит ноутбук, станем общаться по скайпу. Ты, главное, – он посмотрел на Юлию, – не грусти. В своём универе учись хорошо, за подружками в клубы не бегай. В две тысячи восьмом году, – ухмылка тронула его широкие губы, – всего-то через пять с половиной лет, я буду не просто парнем из соседнего района, а юристом, выпускником престижного МГУ, а ты экономистом. Хорошая ведь дата для свадьбы! Прямо поющая о бесконечности цифра восемь, двойка – это ты и я, пара, а если все цифры года сложить, то выйдет единица! Что мы едины в любви! – он мягко поцеловал её в губы. – Но! Если получится крепко обосноваться в Москве до получения диплома, то тут же заберу тебя к себе. Питер хорош, но… – пожал плечами, – в нём, по мне, не те возможности. На каникулах буду возвращаться домой, – широкая многообещающая улыбка.
Из приёмника стоящей в паре метров компании молодых людей доносилась то одна песня, то другая.
Юлия, вглядываясь в карие глаза Влада, кивнула. Она не хотела его отпускать, но понимала, что для него эта учёба огромная удача, которую нельзя упускать. Многим ли парням из небогатой семьи, удаётся поступить на бюджетное обучение в МГУ, в придачу иметь неплохие отношения с родственником пусть и дальним, но в Москве?.. Троюродный дядя Саша согласился его принять вначале на полгода, а потом «посмотрим», как он выразился.
Влад поцеловал Юлию в макушку. Достал из кармана брюк небольшую бархатную коробочку, открыл её и вынул золотое кольцо.
– Вот ради чего я ночью где-то пропадал, –
– Спасибо, – она нежно провела ладонью по его щеке. – Я буду ждать тебя.
Влад, обняв её за талию, наклонился и начал трепетно целовать. Она коснулась пальцами его коротко-стриженных русых волос на затылке.
Заморосил тёплый дождь. Шаль печали ощутимо легла на плечи.
– Мне пора, – прерывая поцелуй, прошептал Влад. – Я уже скучаю по тебе, – часто заморгал. Нервно улыбнулся. – Люблю тебя.
«Мне очень дорог твой взгляд,
Мне крайне важен твой цвет…» – доносилось из радиоприёмника.
– Люблю…
Влад разжал объятья, взял чемодан и, показав билет проводнице, зашёл в поезд.
«Замороженными пальцами
В отсутствие горячей воды.
Заторможенными мыслями
В отсутствии, конечно, тебя»
Сев у окна, он помахал Юлии, а она ему, жадно вглядываясь в его лицо с высоким лбом, прямым носом, широкими скулами. Обняла себя за плечи, облачённые в светлую кофту, что стала уже мокрой насквозь. Колёса поезда застучали. Юлия смахнула одинокую слезу со щеки.
«Я не нарочно,
Просто совпало.
Я разгадала знак бесконечность» [1] – продолжало звучать в эфире.
Спустя пару минут железнодорожный состав скрылся за дымкой дождя. Юлия неохотно покинула перрон. Она знала, что это начало конца и отпускала Влада навсегда.
Юлия повертела на пальце кольцо – подарок Влада, с которым у неё разошлись пути, хотя, на удивление всем знакомым, они остались хорошими друзьями. Расстояние спустя четыре года победило. Оказалось сильнее любви… его любви… Он был честен с ней, не лгал и не лукавил. Деликатно, но правдиво объяснился. Признался, что другая стала ему ближе, чем она. Однако спустя пару лет от этого события был готов пожертвовать новой любовью и карьерой, когда узнал, что во внешне всегда здоровой Юлии дремала болезнь, а сейчас проснулась. Разлилась по её телу, проникая во множество клеток, медленно и мучительно склоняя к вечному сну. Влад был редким человеком – благородным и добрым, не забывающим тех, кто с теплом к нему относился. Но Юлия наотрез отказалась принимать от него такую жертву. А он чувствовал себя виноватым, предателем, в чём-то причиной недуга. Он не хотел её слушать. Тогда она попросила его стать счастливым… во имя связывающего их прошлого, минувшей любви, её чувств к нему, если они для него ещё что-то значат. Он принял это. А может быть, позволил себе смириться с её решением. Или, возможно, утешил себя оправданием, что не нужен ей после измены. Окончив МГУ, оставшийся в Москве Влад устроился юристом в небольшой, но перспективно растущей риэлтерской компании. Спустя три года он женился. Военная служба его миновала, потому как дядя Саша, работающий врачом, по-родственному помог получить ему «белый билет» с категорией годности «В». Вывел из-под призыва диагнозами, связанными с проблемами в пищеварении и зрении. Отметка «В» в билете значила, что Влад, как гражданин РФ, зачисляется в запас, полностью освобождаясь от службы, но только в мирное время. Влада устраивало, что при объявлении военного положения в стране он немедленно встанет под ружьё.
Юлия, чувствуя в районе шеи тонкую боль, означающую, что вскоре накатит очередной приступ, чуть дрожащей ладонью провела по обложке книги, которая притягивала к себе внимание, как магнит сталь. Цвет её был чёрный, иллюстрации отсутствовали. Лишь позолоченными буквами было выведено название: «Призраки Пороков». В верхнем углу притаилось имя и фамилия автора.
… – Это мистический роман, – сидя за кухонным столом и сделав пару глотков кофе, сказал Влад. В его голосе сквозила повышенная нежность, в глазах отчётливо мелькала жалость. – Про то, как люди и скрытая от их глаз нечисть совершали ошибки, последствия которых после, переплетаясь друг с другом, долго шли по пятам судеб героев. До той поры, пока не замкнулся круг и не был сделан выбор… Продавщица уверяла, что эта книга очень захватывающая, дающая пищу для ума. А ты, – он взял из стеклянной вазочки шоколадную конфету, развернул и откусил, – насколько помню, любишь подобную тематику, – вновь отпил из кружки. Движения его были скованные несмотря на то, что он старался казаться спокойным. От него веяло напряжением, излишняя чёткость в жестах, будто он робот, заявляла о страхе сделать ошибку. Хотя в его искренности невозможно было усомниться, но эта подчёркнутая деликатность представлялась щитом.