Маяк
Шрифт:
– Что же… попробую почитать, – через силу улыбнулась Юлия, желая провалиться сквозь землю так же страстно, как и обнять Влада. – Спасибо.
Неплотно прикрыв раму, Юлия задействовала рычажок управления автоматического инвалидного кресла, направляя его из кухни. На сегодняшний день она могла бы обходиться и более простой коляской для тех, кого так ударила судьба, что не встать ни при какой мощи воли. Но это кресло купил ей отец ещё год назад, за два месяца до инфаркта, забравшего его в могилу. И она не могла не пользоваться этим прощальным даром. Он не чаял в ней души, всегда баловал, не понимая того, что за деньги прощение и любовь не купишь. Ей не надо было украшений, поездок за границу; она мечтала, чтобы он, выпивая, не впадал в агрессию, от которой Юлии хотелось бежать на край мира. Трезвым он был добрый, заботливый и умный мужчина, сумевший открыть свою фирму в начале девяностых годов. Ему удалось более двадцати лет
Заехав в спальню, Юлия остановилась у стола. Отодвинула в сторону ноутбук и папку с документами по бухгалтерии, положила на него книгу. Зажгла настольную лампу, потому как за окном постепенно сгущались сумерки, и, порой жмурясь от боли в шейных позвонках, принялась читать. Первые абзацы моментально яркими красками нарисовали события, погоду, запахи, действия, словно она была там, в Словакии. Бежала по ночным улочкам Братиславы, освещёнными фонарями. Слышала, как главная героиня Мила кричит в небо, в ответ отвечающее ей жёлтыми зигзагами, громом и ливнем. Наблюдает за редко проезжающими автомобилями, чувствует резкий запах сирени.
Прочитав страниц десять, Юлия холодно улыбнулась и покачала головой – главная героиня Мила в своих несчастьях винила всех, но только не себя, как часто это делают большинство людей; назло судьбе решила посостязаться со смертью и… проиграла. Стала призраком, застрявшим на грани рассвета и заката. У Юлии не возникло к Миле сострадания несмотря на то, что та, по сути, была доведена до самоубийства. Необъяснимо почему, но в её сердце к ней оформился сгусток негатива.
В коридоре двухкомнатной квартиры послышались шаги. Шуршание пакетов. Спустя несколько минут в спальню заглянула миниатюрная женщина, которой было около пятидесяти. Её низкий лоб обрамляли крашеные волосы цвета каштана, старательно заколотые шпильками в пучок на затылке. На маленьких розовых губах играла улыбка, а тёмные глаза сияли теплотой. Они были нежными и глубокими, и казалось, никогда не постареют, навечно оставшись молодыми. Это была мама Юлии, Марина Александровна, которая уже как полгода с ней не жила, но обязательно навещала единожды в неделю и звонила множество раз на дню. Женщине тяжело давалась разлука, но она не могла отказать в помощи своей старшей дочери Дарье. За четырёхлетним внуком Кирюшей, только пошедшим в садик и частенько болеющим простудой, требовался присмотр бабушки. Сама Дарья, растившая сына без мужа, не справлялась, потому как сохранившийся от фирмы отца единственный филиал отнимал много времени, а нанимать чужого человека ей совершенно не хотелось. Юлия же наотрез отказывалась покидать город своего детства и порванных штормом судьбы Алых парусов. Поэтому было принято решение, что Марина Александровна будет какое-то время жить с ними, а за самой Юлией станет приглядывать их соседка Ирина. Эта была молодая женщина тридцати трёх лет, уже как пять лет работающая медсестрой в больнице, а сейчас находившаяся в декретном отпуске. Её ребёнку было полтора годика, поэтому она относительно легко могла совмещать заботу о нём с подработкой. Когда ей приходилось отлучаться к себе в квартиру, то обязательно убеждалась, что Юлия держит при себе мобильный телефон и он исправен. Также на всякий случай была связь с соседкой с верхнего этажа – Клавдией Ивановной. Эта женщина была преклонных лет, забытая детьми и внуками. Ей в радость было заботиться о Юлии, заодно помогать и Ирине с сыном. Марина Александровна долго сомневалась, правильно ли она поступит, если оставит больную дочь на попечении не родных людей. Но та категорично ей заявила, чтобы она не смела даже думать об отказе и занималась воспитанием внука, нянчилась с тем, кто больше нуждается в семейном внимании. Позиция была жёсткая, мнение безапелляционное.
– Здравствуй, моя дорогая, – Марина Александровна подошла к Юлии и, приобняв её, поцеловала в щёку. От женщины шла лёгкая прохлада с улицы, манящая свободой. На лице играл морозный румянец. – Как ты? Я принесла много продуктов. Смотри мне, только попробуй после этого не потолстеть! – она шутливо погрозила указательным пальцем, хотя в её глазах застыла боль. – Сейчас приготовлю твой любимый грибной суп, нажарю котлет, протру полы, – огляделась, – хотя они довольно чистые… А пыль вижу, не стоит убирать, потому как её нет, – недовольно покачала головой. – Чистюля ты моя. Но лучше не перетруждайся, – погладила Юлию по волосам.
– Мама… – Юлия устало закатило глаза и отложила в сторону книгу. – Если я могу, я делаю. Не надо ко мне относиться, как…
– Всё, всё, всё… – Марина Александровна подняла руки, –
– Не сегодня, – отмахнулась Юлия и поймала удивлённый и сосредоточенный взгляд матери. – Не хочу. Достало это: Митя, тащи коляску… Митя, неси Юлю… поднимай… сажай… ещё за это принц и денег не берёт, а я не принцесса… – обрывисто и угрюмо высказалась она.
– Тебе плохо? – взволнованно. – Может, вызвать скорую?..
– Нет, – сквозь зубы. Она не любила обсуждать своё состояние. Ей было стыдно, что она столько внимания привлекает к себе. Ей хотелось оставаться в тени. – Нет настроения. Завтра выйду на улицу с Ирой и её дитём, когда Митька вернётся с работы.
Мария Александровна апатично кивнула.
– Хорошие у нас соседи, – посмотрела в окно. – Ира такая добрая, внимательная. Митя ничуть не хуже. Богатырь самый настоящий, сильный и честный. Пандус переделал недавно, а снова менять собирается, говорит, какие-то направляющие нашёл с противоскользящими чешуйками, – она повела плечами, – и не ленится вас на прогулке сопровождать, чтобы всякие… не пристали.
– Ага, и Клавдия со мной словно с писаной торбой носится, – хмыкнула Юлия, злясь на себя за то, что от стольких людей приходится принимать помощь, ведь иначе погибнет. – Сегодня с Владом наедине едва оставила, еле проводила её. Будто в первый раз и он мне… – осеклась. Нахмурилась. – Ладно, пошли на кухню. Я помогу с готовкой.
Мать хотела что-то сказать, но, поймав жёсткий взгляд дочери, явно передумала.
За приготовлением еды, за уборкой, они обсуждали шалости Кирилла, рутинные дела, говорили «ни о чём» и обо всём». Затем отправились в спальню, где Марина Александровна бережно помогала Юлии делать растяжку мышц, так чтобы ненароком не повредить связки. Поднимала ей руки, распрямляла ноги в коленях. Затем сделала лёгкий массаж, который больше напоминал поглаживания, ибо излишний нажим мог травмировать и без того больные мышцы. Обычно этими процедурами физиотерапии с ней занималась Ирина, ведь сама Юлия не могла выполнить весь перечень необходимых упражнений и с каждым годом недуга этот список только увеличивался. На занятие физкультурой в день уходило не меньше сорока минут, как конвейер… лекарства, упражнения, лекарства… но вся борьба давала лишь отсрочку поражению. Неизбежно болезнь побеждала.
После занятий и приёма ванны они посмотрели глубоким вечером фильм «Мирный воин» и затем, немного его обсудив, начали готовиться ко сну. Мать порывалась помочь Юлии переодеться, но наткнулась на стену льда. Та до дрожи и гнева не любила, когда с ней нянькаются, как с малым дитём. Это унижало её и ломало.
– Я сама, – как змея прошипела Юлия. Она не желала обижать мать, но нервы и боль порой прочно брали её в свой плен, затмевая разум. А тут ещё визит Влада, его взгляд… – Пока я могу заниматься хоть каким-то самообслуживанием, не пропаду. Как только стану недееспособна, лучше сразу пристрели! – свирепый взгляд, но протянула руки. С помощью Марины Александровны встав с инвалидного кресла, Юлия не без труда с её поддержкой сделала два крохотных шага и села на кровать. Принялась снимать с себя блузку.
– Не говори так, доченька, – со страхом проговорила женщина. В её глазах застыли слёзы. Лицо исказило страдание. – Я же тебя…
– Не стоит, – повелительный взмах руки. Мгновение, и голос смягчился. – Помоги мне снять юбку.
Марина Александровна тут же принялась осуществлять её желание. Затем минут десять ждала пока у Юлии получится надеть ночнушку. Вновь помогла сесть в кресло, отвезла в туалет, потому как та наотрез отказывалась без особой надобности пользоваться памперсами.
– Подай мне, пожалуйста, со стола книгу. Хочу на ночь почитать, – уже полулёжа в кровати на горке крупных подушек сказала Юлия.
Мама выполнила её просьбу. Зажгла ночник, положила рядом с ладонью мобильный телефон, пожелала спокойной ночи, поцеловала в щёку. Выключив верхний свет, покинула комнату, закрыв за собой неплотно дверь.
Марина Александровна оставалась в квартире на ночь, а утром уезжала обратно в Ярославль, где и жила теперь Дарья с семьёй.
Юлия возобновила чтение. В последующих главах познакомилась с главным героем Рангелом, осуществляющим свои тайные и пока никому не ясные дела в Лондоне. Это был эгоистичный самовлюблённый демон, принявший облик человека и считающий, что за ним всегда истина. Но на это, как он непоколебимо считал, у него были права, купленные его же кровью и страданиями, что, впрочем, отчасти и было так. Он не был отъявленным злодеем, но и до положительного героя ему было как улитке до гоночного болида по скорости. Юлии нравилось, как автор подавал героев, они все были неоднозначные, а оттого живые. Рангел был умён, хитёр, красив и… со вселенской грустью в глазах.