Маяковский без глянца
Шрифт:
Здесь жара так хотелось бы поехать с тобой к нашему морю на наши три дня.
Владимир Владимирович Маяковский. Телеграмма Т. А. Яковлевой, 25 июня 1929 г.:
TATIANA JAKOVLEFF 15 RUE LEMERCIER PRS 17
MOSCOU 586 21W 25 21 17 NORTHERN
TOSCOUIU STARAIUS UVIDETSIA SCOREE МАМЕ NAPISAL KNIGI
POSILAIU ZELUIU LUBLIU PICHI TSCACSHE TVOI VOL
Владимир Владимирович Маяковский.
Дорогая родная милая любимая Таник.
Ты обещала писать каждые три дня я ждал ждал ждал лазил под ковер но письмо оказалось двухнедельное. Да еще и грустное.
Не грусти детка не может быть такого случая чтоб мы с тобой не оказывались во все времена вместе.
И у меня и у тебя есть симпатичнейшие поезда.
Ты спрашиваешь меня о подробностях моей жизни. Подробностей нет.
Начал писать Баню (с дьяволовым опозданием!) и пока еще даже не все фамилии действующих придумал. <…>
Не написал ни одной стихотворной строки. После твоих стихов прочие кажутся пресными. На работу бросаюсь помня что до октября не так много времени но работа ужасно твердая и я от нее отскакиваю только набив на лбу небольшие шишки недоумения и уважения к теме.
Милый мой родной и любимый Таник Не забывай меня пожалуста Я тебя так же люблю и рвусь тебя видеть.
Целую тебя всего твой
ВОЛ
Татьяна Алексеевна Яковлева. Из интервью с Г. Шмаковым:
Г. ШМАКОВ: А ты совсем не помнишь, что ты писала Маяковскому в своих письмах к нему? Жалко, что они не сохранились.
ТАТЬЯНА: Что пишут мужчине, которого любишь? Я думаю, что это все одинаковые письма. Я его утешала, что быстро пройдет время и чтобы он не волновался, что до мая ждать недолго. Вот он пишет: «Им заменить меня до мая, но почему же не до марта?» Он таки приехал в марте, а не в мае, сразу же после премьеры «Клопа». <…>
Разговоры о женитьбе возникли во время первой встречи и усилились, когда вместо мая он приехал в марте (1929 г. – Сост.) сразу же после премьеры «Бани», которая была отрицательно принята. Тогда-то он и стал отчаянно уговаривать меня вернуться в Россию.
Эльза Триоле:
И во время романа с Маяковским (Татьяна. – Сост.) продолжала поддерживать отношения со своим будущим мужем… Володя узнал об этом.
Тяжелое это было дело. Я утешала и нянчила его, как ребенка, который невыносимо больно ушибся. Володя рассеянно слушал и наконец сказал: «Нет, конечно, разбитую чашку можно склеить, но все равно она разбита». Он взял себя в руки и продолжал роман с красивой девушкой, которая ему сильно нравилась.
Татьяна Алексеевна Яковлева:
Осенью 29-го дю Плесси оказался в Париже и стал за мной ухаживать. Я была совершенно свободна, ибо Маяковский не приехал. Я думала, что он не хочет брать на себя ответственность, сажать себе на шею девушку, даже если ты влюблен. Если бы я согласилась ехать, он должен был бы жениться, у него не было бы выбора. Я думала, может быть, он просто испугался… И я уже слышала про Полонскую… Через 50 лет это трудно объяснить. Я себя почувствовала свободной. Мы с дю Плесси ходили в театры, я ему сказала, что чуть не вышла замуж за русского. Он бывал у нас в доме открыто – мне нечего было его скрывать, он был француз, одинокий, это не Маяковский. Я вышла за него замуж, он удивительно ко мне относился…
Лили Юрьевна Брик. Из дневника:
11.10.1929. Письмо от Эли про Татьяну: она конечно выходит замуж за французского виконта. Надя говорит, что я побледнела, а со мной это никогда не бывает. Представляю себе Володину ярость и как ему стыдно.
Василий Иванович Шухаев, Вера Федоровна Шухаева:
За несколько дней до свадьбы мы спросили Таню:
– А ты сообщила Маяковскому, что выходишь замуж?
Она ответила:
– Нет, я напишу ему только в день свадьбы.
Эльза Триоле:
Как ни парадоксально это звучит, но Татьяна переоценивала собственную роль в любви к ней Маяковского, – любовь была в нем, а она была лишь объектом для нее. Что ж, она не виновата, что он напридумывал любовь, до которой она не доросла.
Лили Юрьевна Брик. Из дневника:
17.10.1929. Беспокоюсь о Володе. Утром позвонила ему в Ленинград. Рад, что хочу приехать. Спросила не пустит ли он себе пулю в лоб из за Татьяны, в Париже тревожатся. Говорит – «передай этим дуракам, что эта лошадь кончилась, пересел на другую». Вечером выехала в Питер.
Лили Юрьевна Брик:
Мы ездили вместе на все его выступления – и в больших залах, и у студентов, в каких-то до отказа набитых комнатах. Выступлений было иногда по два и по три в день, и почти на каждом Володя поминал не то барона, не то виконта: «Мы работаем, мы не французские виконты». Или: «Это вам не французский виконт». Или: «Если б я был бароном…»
Видно, боль отошла уже, но его продолжало мучить самолюбие, осталась обида – он чувствовал себя дураком перед собой, передо мной, что так ошибся. Он столько раз говорил мне: «Она своя, ни за что не останется за границей…»
Судя по публикации Романа Якобсона, Володя бросил писать ей, когда узнал, что она не вернется. Правда, в это время он был уже влюблен в Нору Полонскую.
1929–1930.
Вероника Полонская
Виктор Ефимович Ардов (1900–1976), писатель-сатирик, муж Н. А. Ольшевской, подруги В. В. Полонской:
Отец Вероники Полонской – популярный в свое время киноактер Витольд Альфонсович Полонский. Человек – красивый, но вряд ли талантливый. Поляк.