Майами Блюз

Уилфорд Чарлз

Хок только сейчас сумел как следует разглядеть картину, висевшую над письменным столом. Живописец изобразил трех белых коней с выпученными глазами и раздутыми ноздрями, запряженных в пожарную цистерну. «Вот это вещь! — подумал Хок. — И стоит, небось, бешеных денег!» Как это мистер Беннет прохлопал такую красоту! Оставил ее висеть на стене, а ведь мог бы и про...

В дверь к Хоку постучали. Три уверенных, властных удара.

Хок запаниковал. Он бросился к столу, ободрал себе пальцы, пытаясь выдвинуть ящик, вспомнил, что револьвера у него нет, и стал лихорадочно

соображать, чем бы защититься от непрошеного гостя. Обрадовался, увидев тяжелое пресс-папье, схватил его и встал справа от двери, прижавшись спиной к стене.

— Кто там? — осторожно спросил он.

— Сержант Уилсон, — басом ответили из-за двери. — Полицейское управление Майами.

— Просуньте под дверь ваше удостоверение.

— Вы что, шутите?

— Хотите проверить? Или вы предъявляете удостоверение, или я стреляю через дверь. И тогда последним звуком, который вы услышите перед смертью, будет грохот выстрела!

— О, Господи! — В голосе Уилсона послышалось отвращение.

Через мгновение из-под двери показалась пластиковая карточка с цветной фотографией. Хок поднял ее с пола. Уилсон, цвет кожи — черный, рост 187 сантиметров, вес 110 килограммов, сержант полиции нравов города Майами. Уродлив до невозможности. Уши боксера, приплюснутый широченный нос... Кошмар.

Хок снял дверную цепочку и впустил Уилсона. Тот выхватил свое удостоверение из рук Хока и сунул его в бумажник, а потом спрятал и жетон, который он все это время сжимал в левой руке.

— Что с вами, сержант? — спросил Уилсон. — Чего вы так боитесь? Может, совесть замучила?

— Я только сегодня выписался из больницы.

— Знаю. Я о вас справлялся. Я прошу вас вернуть то, что принадлежит мне.

— Я не понимаю, о чем вы говорите, сержант Уилсон. Я впервые вас вижу.

— А я вас и раньше видел. Я работаю в полиции нравов. Вы вторглись на мою территорию. Верните мне, пожалуйста, конверты. — Уилсон протянул свою широченную ладонь.

Хок был в полном замешательстве. Получается, Хоку вручили деньги, перепутав его с Уилсоном. Но как можно перепутать Хока Мозли с сержантом Уилсоном?! Либо тот, кто поневоле сталкивает Хока и Уилсона лбами, страдает дальтонизмом, либо его жестоко разыграли.

— Вы имеете в виду конверты, адресованные мне? — уточнил Хок.

— Адресованные вам, — подтвердил Уилсон.

Хок вручил чернокожему сержанту два конверта. Уилсон пересчитал деньги.

— Здесь не хватает ста долларов.

Хок смущенно кашлянул.

— Я их потратил.

— Покажите мне ваш бумажник.

— Да пошел ты! — сорвался Хок.

Раскрыв ладонь, Уилсон толкнул Хока на вертящийся стул и без видимых усилий буквально пришпилил его к сиденью. Хок решил было брыкаться, но понял, что еще слишком слаб, и утихомирился. Уилсон вынул из кармана Хока бумажник, отсчитал себе сотню баксов и бросил бумажник на стол. Положил деньги в нужный конверт и спрятал его в нагрудный карман своей бежевой спортивной куртки.

— Пабло требует вернуть девочку назад, старик. Доставишь девчонку в отель «Интернешнл» к десяти часам утра завтрашнего дня, и я все забуду. Не

прощу, но забуду. В противном случае... — Уилсон окинул оценивающим взглядом комнату и продолжил: — Я понимаю, что ты нуждаешься в деньгах, иначе не стал бы жить в такой дыре, — но зариться на мою долю?! Ты не в своем уме, приятель!

Уилсон заглянул в спальню и в ванную, потом заметил покоящуюся в стакане с «полидентом» вставную челюсть, слил жидкость в раковину, открыл окно и выбросил челюсть на улицу.

Хок едва не воскликнул: «Какую еще девчонку?!» Но вдруг понял, о ком идет речь. Сьюзен Уэггонер. Теперь Хок знал, кто отправил его на больничную койку. Он не понимал, почему с ним так поступили, не знал, зачем ему прислали деньги, — но он твердо решил все выяснить.

Уилсон вышел из комнаты и осторожно прикрыл за собой дверь.

Хок минут двадцать ползал под окнами отеля, прежде чем обнаружил свою вставную челюсть в зарослях кустарника. Слава Богу, челюсть не пострадала. Хок вновь наполнил стакан «полидентом», опустил туда многострадальные искусственные зубы и стал думать о том, что же ему теперь делать, черт подери?!

Глава 17

Бабулю-таксистку звали миссис Фримен. Она показала Фредди Колинз-авеню, потом остановилась на Линкольн-роуд, чтобы Френгер взглянул на некогда знаменитый, а ныне запущенный торговый комплекс. Фредди предложил миссис Фримен заехать куда-нибудь перекусить.

— Вы никогда не обедали в «Мэнни»? — спросила миссис Фримен. — Там подают крабовый омлет с горячими булочками, маслом и медом. И это единственное место в Майами-Бич, где кофе доливают бесплатно.

Кафе «Мэнни» было зажато между четырехэтажным кошерным санаторием и двухэтажным складом. Миссис Фримен припарковалась возле склада, и они вошли в кафе, в котором пахло морем и рыбой. Миссис Фримен заказала крабовый омлет, а Фредди вдруг передумал.

— Принесите-ка мне лучше омлет по-денверски, — попросил он официантку.

— А что это за блюдо? — спросила она.

— Омлет, в который добавлена ветчина, зеленый перец и лук.

— Милая, принесите ему омлет по-западному, — выручила официантку миссис Фримен.

— Да, омлет по-западному у нас есть, — подтвердила официантка и отправилась на кухню.

— В Калифорнии это блюдо называют омлетом по-денверски, — сказал Фредди.

— Значит, вы из Калифорнии? — спросила миссис Фримен.

— С чего вы взяли?

— Вы же только что сказали: "В Калифорнии... "

— То, что я был в Калифорнии, еще не означает, что я из Калифорнии, не так ли? Что за манера у всех делать поспешные выводы? Так ведь недолго и превратное мнение составить о человеке.

— Значит, вы живете в Майами? — невозмутимо предположила миссис Фримен и тряхнула седыми кудряшками. Взгляд у нее был необыкновенно ясный, а сероватые зубы казались полупрозрачными.

— Ага, — кивнул Фредди. — Кстати, ездим мы с вами по Майами-Бич потому, что я хочу купить или снять небольшой домик. Но пока из всего виденного мне ничего не приглянулось. Если поехать на север, то можно что-нибудь подыскать?