Маятник Фуко
Шрифт:
Придумывать, придумывать неистово, не заботясь о связности, до тех пор, пока невозможно будет ничего резюмировать. Простая передача эстафеты от одной эмблемы к другой, из которых одна непрестанно поясняет другую. Расщепить мир на сарабанду цепи анаграмм. И затем поверить в Необъяснимое. Разве не в этом состоит правильное чтение Торы? Истина — это анаграмма еще одной анаграммы. Анаграмма = великое искусство. Это должно было произойти в те дни, Бельбо решил серьезно воспринять мир сатанистов не от чрезмерности веры, а от ее недостатка.
Униженный своей неспособностью к созиданию (в течение своей
Здесь истоки того, что случилось потом, а именно тот способ применения заведомо нереального Плана в борьбе с казавшимся вполне реальным противником. Чуть позже, когда он понял, что План окутывает его со всех сторон так, как если бы действительно существовал, или почувствовал, что он, Бельбо, сделан из того же теста, из которого слепил свой План, он отправился в Париж, словно у него там была назначена встреча с откровением, с избавлением.
Преследуемый в течение многих лет каждодневными угрызениями совести из-за того, что до сих пор общался только с им самим созданными призраками, он испытывал облегчение при мысли о возможности увидеть призраки, которые становятся реальностью, известной еще кому-то помимо него, даже если этот кто-то был Врагом. Может, он поехал, чтобы броситься в пасть волка? Конечно, поскольку этот волк обретал очертания, становясь более реальным, чем Лимонадный Джо, а может, и Цецилия или даже Лоренца Пеллегрини.
Испытывая терзания из-за стольких упущенных встреч, Бельбо чувствовал, что сейчас его ожидает настоящая встреча, такая, что даже из трусости он не может махнуть на нее рукой: его приперли к стене. Измышляя, он создал зародыш реальности.
106
Список 5: шесть маек, шесть пар подштанников и шесть носовых платков — до сих пор продолжает интриговать ученых: почему не занесены носки?
Примерно в это же время, около месяца назад, Лия решила, что мне необходимо отдохнуть. Не меньше месяца. У меня загнанный вид, как выразилась она. Наверное, План меня измотал. И нашему ребенку, по терминологии бабушек, требовался воздух. Мы взяли у друзей ключи от их домика в горах.
Мы отправились не сразу. Надо было закончить дела в Милане, и к тому же Лия сказала, что нет лучше отдыха, чем дома, когда уверен, что скоро уедешь отдыхать.
В эти дни я впервые заговорил с Лией о Плане. До того она слишком была занята ребенком. Ей было известно только в общих чертах, что мы с Бельбо и Диоталлеви разгадываем какой-то кроссворд,
Теперь же наконец я изложил ей План во всех мельчайших подробностях. Она знала о трагедии с Диоталлеви, и я не мог отделаться от ощущения вины, как будто бы я совершил что-то недозволенное, поэтому, рассказывая, я постоянно подчеркивал, чем это все является в конечном счете: бравада, игра. Лия сказала:
— Пиф, мне эта история не нравится.
— А разве не красиво?
— Сирены тоже были красивые. Послушай. Что ты думаешь о своем подсознательном?
— Ничего. Даже неизвестно, есть ли оно вообще.
— Вот именно. Началось с того, что один венский бездельник для развлечения приятелей выдумал кучу Эгов, Суперэгов и Оно, серию снов, которых никто никогда не видел, и ораву маленьких Гансов, которых не было на свете. К чему это все привело? Миллионы людей с готовностью превратились в невротиков. Тысячи других людей пользовались и пользуются этим для личного обогащения.
— У тебя, Лия, мания преследования.
— Не у меня, а у тебя самого.
— Хорошо, у нас у обоих мания преследования, но хотя бы с одним фактом ты не можешь не согласиться. Мы исходили из записки Ингольфа. Извини, когда у тебя оказывается в руках завещание тамплиеров, хочется расшифровать его, нет? Может быть, мы немножко утрировали. Хотелось позлить всех прочих расшифровщиков… Но послание-то налицо.
— Начнем с того, что налицо только то, что ты знаешь от своего Арденти, который классический врун и мошенник. И вообще это ваше послание, посмотреть бы еще на него.
— Нет ничего проще, вон в верхней папке.
Лия взяла листок, просмотрела его спереди и сзади, наморщила нос и отодвинула челку, чтобы получше разглядеть первую шифрованную половину. Потом она спросила:
— Это все?
— А тебе мало?
— Мне вполне хватит. Мне надо два дня на это дело.
Когда Лия заявляет, что ей требуется два дня, обычно это для того, чтобы продемонстрировать, что я балбес. Я говорю, что это плохая привычка, но она отпирается:
— Если я убеждаюсь, что ты действительно балбес, и все равно тебя люблю, значит, это настоящее чувство.
В течение двух дней мы к этой теме не возвращались, да по правде сказать, Лии почти что не было дома. Вечерами она сидела скорчившись в углу и что-то писала, а потом рвала.
Потом мы отправились в горы. Наш сын целый день барахтался на лужайке, вечером Лия уложила его спать, приготовила ужин и велела мне есть как следует, потому что я худ как скелет. После ужина она попросила смешать ей двойной виски, много льда и мало соды, закурила сигарету, что она делает очень редко, и произнесла речь.
— Дорогой Пиф, сейчас я попробую доказать тебе, что самые простые объяснения — всегда правильные. Этот ваш полковник сказал, что Ингольф нашел послание в Провэне. Не будем подвергать сомнению посылку. Пусть действительно он спустился в подземелье и действительно откопал вот это, — и она постучала пальцем по французским строкам. — Но никто не доказал, что он добыл там шкатулку, осыпанную бриллиантами. Согласно записям Ингольфа, он продал какой-то ларец. Почему бы и нет, старая вещица, ему могли заплатить совсем немного, ниоткуда не следует, что он жил потом на эти деньги. Наверное, имел какую-то ренту.