Майонезовские сказки
Шрифт:
А слуги вечно на престоле!»
Я имею две заслуги перед человечеством: я не считаю себя поэтом, и я дала определение понятия «Культура», думаю, оно бы понравилось моему учителю арифметики Фреге: «Культура – это суммарный потенциал всех творческих личностей, как живых, так и живших»
– Но почтенная, - начал робко профессор, - потенциал мог перейти в иллюзии, мечты и подобные формы …
– Которые помогают выживать в некоторые периоды, - отрезала Тетка Черепаха.
– Мушка, - у тебя есть еда? Или только растения?! – кричала Мотя из кухни, роясь в холодильнике.
Фига
В разбитом окошке застряла синичка,
клювик от страха раскрыла,
но любопытство сильнее.
– Мушка! Яблоки и салат! – кричала Мотя из холодильника.
Фига читал:
Клювом сугроб вспахала
большая ворона,
вся морда в снегу, как у собаки.
– Еще яблоки, мешок моркови, жалко нет Кро, он бы оценил твой провиант! – кричала Мотя.
Фига читал:
Галка на ветке заснеженной
тянет шею, словно гусыня
и каркает резко, будто чихает.
– Еще яблоки! Да что же это такое! Сплошной нонсенс! – кричала Мотя.
Фига читал:
Кормушка не ветке висит
пищат воробьи для своих:
«Клюйте быстрее, ребята, люди идут!»
– Если бы приехала Береза, хоть бы кексы испекла, - с отчаянием в голосе кричала Мотя.
Фига читал:
Стремглав воробьи просвистали
в полдюйма над шапкой моей, -
весна головенки вскружила!
– Кот, Лола звонила из сауны, - кричала Мотя, - спрашивала, как ей снять черные очки, серьги, пояс верности и браслеты, они раскалились до бела?!
Фига читал:
На льду сидят голубки,
даю им хлебные крошки,
едят из руки, садятся на плечи.
– Я нашла лимон! И десять фиников! – победоносно протрубила Мотя.
Она, красная и вспотевшая, выглянула в гостиную. Все смотрели сквозь стену. К «Пыш – Холлу» в сиреневых сумерках, между сугробов приближался дорогой большой автомобиль.
Через минуту Береза, пританцовывая, скинула на пол прихожей шубку, а Паралличини передал Моте большую круглую коробку с чем-то вкусненьким.
– Представляете,- вместо приветствия возбужденно рассказывала Береза, - в Синем лесу возле катка чуть не сбили старую белку, стоит прямо на дороге, волосы ярко - красным выкрашенные, сверху платочек с изображением всех моделей кофемолок, стоит и плачет. Мы думали у нее горе, а она говорит: « Оставила дома мобильник, считай день пропал! Пойду пирожным утешусь!» Мы - за ней! И купили всем по пять пирожных со взбитыми сливками и со свежей клубникой!
Береза, пританцовывая, подошла к столу, где лежал «диагноз доктора».
– А! «Хандропсих»! – воскликнула Береза, - Это не серьезно! Недавно мой режиссер пошел бесплатно лечить зуб к своей бывшей жене – стоматологу, от которой он сбежал к молодой подружке. Жена ему сделала усиленную заморозку и удалила все зубы! Он потерял дар речи, ему «Хандропсих» не помог – только снежки!
– Вперед!! – скомандовала Че, - Пока не стемнело совсем!
Она вылетела из кресла, словно большое залежавшееся ядро из пушки, на ходу надела капюшон халата с василёчками и обмотала шею, то есть место, где покоились пять подбородков, персидской шалью с цветастой каймой.
Фига, Кот и Паралличини повели на воздух Пыша, ослабевшего от потрясения. Мушка надела на него шапку и шарф. Все вывалили на заснеженную площадку перед «Пыш-Холлом». Силы были, по условиям лечения, распределены следующим образом: Пышка, Мушка и Фига против Березы, Паралличини, Кота, Моти, Тетки Черепахи и профессора. Молча, накапливая боевой пыл, начали готовить снаряды: Береза и Мушка – мелкие, как розочки; Фига и Кот – твердые, как крупные картофелины; а профессор решил заготовить большой – как голова очень умного снеговика.
– Че трамбовала свой снежок толстенькими пальчиками в перстнях и хрипло шептала: «Тебе, родная, достаточно одного снаряда, но он должен быть железным! В тебе есть одна капля крови Рюрика, и ты царица во всем! В тебе есть одна капля крови Чингиз-Хана, и ты способна на все! В тебе есть одна капля еще какой-то крови, какой ты вспомнишь после триумфа! Но вся остальная твоя кровь – русская! Поэтому ты как простая русская Тетка должна, обязана это сделать, Дульсинеюшка!»
А между тем, завязался кровавый бой. Кот и Паралличини уже разбили нос Фигурке, так как оба целились, именно, в эту мишень. Кот обстрелял и Мушку, которая визжала так, что на соседних соснах собрались все вороны Волшебного леса. Попасть в Пыша было практически не возможно: перед ним прыгала высокая Мушка, сзади – спиной к спине стоял бесстрашный герой Фига. Береза пыталась забросать Пышку снежками с разных боевых позиций, то и дело падая в неустойчивых сапожках на высокой шпильке. Профессор в запотевших очках силился поднять свой снаряд для Царь-Пушки и обрушить его на голову больного. Мотильда поспешила на помощь ученому, вдвоем они поднатужились, подняли, но снаряд развалился пополам. Фига подбил глаз Коту, Кот злобно выругался и хотел перейти врукопашную, но Береза как главный лечащий врач запретила ему. Мушка при-це-ли-лась в нос Коту и попала в лоб Тетке Черепахе. Тетка не отвлекалась на такие мелочи, захваченная своей миссией. Она наконец-то закончила железный снежок.
– Цельтесь, почтеннейшая в левое - речевое полушарие! крикнул ей раскрасневшийся профессор.
Че приняла позу «Дискобола». Затем она резко отвела правую руку назад, так что в пояснице у нее что-то громко хрустнуло. Тетка вскричала, как раненый Кинг-Конг и метнула снаряд наугад. Тут же она потеряла равновесие и упала ничком в сугроб. Стая напуганных ворон взметнулась над «Пыш-Холлом». Снаряд попал Пышке прямо в затылок в тот момент, когда Фига нагнулся за снежком.
– А-а-а-а! – завизжал подбитый Пыш, - Так не честно! Это гестаповский удар!!
– Молодец, девочка! – прохрипела Че, выплевывая снег и бахрому персидской шали. Старая Черепаха уронила лицо в пушистый снег и зарыдала, как дитя.
Молодежь ликовала от радости. Мушка и Береза висели на шее Пыша и целовали друг друга. Кот и Фига висели на его спине. Паралличини хохотал, трясясь всем животом и вытирая слезы толстенькими ручками в мокрых полосатых рукавичках. Профессор и Мотя подняли рыдающую Че. Вошли в дом. Пышка, смакуя слова, произнес: «Благодарю всех за девиантное поведение!»