Майор Бойцов желает познакомиться
Шрифт:
— Ты не спрашивала у меня разрешения, но все равно говоришь, Валерия. К тому же, замечу, делаешь это, подняв глаза. — Сам придумал, сам смеется. — Вам, фенистилкам, определенно есть что отметить восьмого марта. Не скромничайте.
— Вы конченый шовинист, Тимур Иванович! — с отвращением объявляю я.
— Пошли-пошли, парни приготовили тебе подарок. Засунешь его в рот, чтобы много не болтать. Может, подобреешь.
— Я злая, по-вашему?
Это он еще мою маму не видел…
Бойцов на вопрос не отвечает.
В кабинете, отведенном для сотрудников оперативно-разыскной службы, явно с утра аншлаг. Видимо, новость о том, что подполковник устроил взбучку своей племяннице-стажерке и старшему оперуполномоченному, майору полиции, получила максимально широкое распространение, и коллеги со всего отделения пришли позлорадствовать.
— Заткнуться всем, — мрачно бросает Бойцов, когда мы появляемся в кабинете. Разминает плечи, поправляет кобуру.
Хохот раздражает слух.
Ну кто сказал, что мужчины не сплетничают? Я работаю в мужском коллективе два месяца и могу поклясться: они такие же, как мы. Даже хуже!
— Что это? — говорю удивленно, рассматривая свой стол.
Тысячи женщин, боровшихся за наши права, наверняка с ума бы сошли от такого «равноправия». Потому что «стол» — звучит слишком гордо для маленькой приставки к стене, выделенной для меня, когда я пришла сюда работать.
Если бы была возможность обратиться в Европейский суд по правам человека, там, увидев снимок нашего кабинета, явно признали бы меня потерпевшей и ущемленной и назначили пожизненную компенсацию. Ради которой судебные приставы даже не пошевелились бы.
Проблемы женщин зачастую кажутся незначительными и многим мужчинам малоинтересны! Именно поэтому я и решила пойти работать в полицию.
— Подарок тебе, Завьялова, — ржет Кологривый.
Я зло смотрю на него. Бойцов, нахмурившись, усаживается за стол в центре кабинета и приказывает:
— Разрешаю открывать скорее, у нас еще утреннего развода не было. Полдня вожусь с твоими выкрутасами, Завьялова. — Он свободно кладет ногу на ногу, а руки сцепляет в замок на груди.
Все-таки майор — красивый мужчина!
— Уверена, там ничего хорошего, — вздыхаю я, скидывая наконец-то плащ и убирая его на стул.
Поправляю воротник черной водолазки и разглаживаю кудрявые волосы. Подойдя к своему рабочему месту, аккуратно снимаю с коробки подарочную бумагу.
— Смелее, стажерка, — раздается за спиной.
— Давай-давай.
Открыв коробку, я извлекаю из нее бумажный пакет. Снова недоверчиво поглядываю на Бойцова.
Он чуть иронично приподнимает брови и кивает:
— Давай, Борец.
Качаю головой и развязываю ленточку.
Разглядев ярко-красную надпись, — логотип известного в городе магазина интимных товаров, — я вскипаю и одновременно с этим
Вибратор? Настоящий? Эти уроды подарили мне резиновый член?!
Огромный, кислотно-розовый, с крупной головкой. Просто глазам своим не верю. Унижение максимальное.
Заглянув в пакет еще раз, в ужасе отшатываюсь и с диким грохотом отправляю вибратор обратно в коробку. Стыдливо опускаю глаза.
Не знаю, это у меня со слухом что-то или в кабинете на самом деле стало тихо?
Позади — пятеро коллег-мужчин. Все взрослые, у многих семьи, дети и даже внуки. Неужели они и вправду решили так подшутить надо мной?
— Валерия, — говорит Бойцов громко, но вместе с тем успокаивающе, — все в порядке? Там ведь ничего особенного…
Мотаю головой и окидываю кабинет взглядом в поисках своих вещей и сумки, а потом не выдерживаю… Зажимаю рот рукой и горько всхлипываю. Плечи подрагивают.
Рыдаю при всех. Будто ребенок трехлетний.
Майор вскакивает с места и подходит ко мне.
— Что за херня?
Три, два, один…
— Придурки конченые! — выкрикиваю я и выбегаю из кабинета.
Со скоростью кометы пролетев по коридору и перескочив лестницы, яростно бью ладошкой по тяжелой двери на входе в отделение.
— Завьялова! — доносится сзади рев Бойцова.
Не обращая внимания, я бегу по проспекту. В одной тонкой водолазке и брюках — в марте. Даже без телефона.
«Дура дурой», — сказала бы мама.
В институте на курсе психологии нас учили, что на стресс у организма есть всего три реакции: бей, беги или замри.
Я всегда выбирала бежать. Без оглядки на прошлое и не думая ни о ком… Боль внутри словно придавала скорости. Такой, что ни одному упертому майору и не снилось.
Глава 3.
Залетев домой, топчусь у входа, чтобы мама ни в коем случае не заметила мой внешний вид.
— Валерка, ты, что ль? Уже притопала? — кричит она с кухни.
— Угу.
Скидываю грубые ботинки и грею руки о щеки. Или наоборот, потому что лицо ледяное, как и пальцы.
Просто окоченела, пока стояла на остановке. Хорошо хоть дядя Петя, водитель единственного автобуса, курсирующего до нашего поселка в пригороде, узнал меня и поверил обещанию, что деньги отдам завтра. Иначе погибла бы.
Подумать только — из-за резинового члена! Для феминистки причина смерти так себе. Соратницы бы точно не оценили.
— Ты что делаешь? — округляю глаза, зайдя на кухню.
Мама, коротко взглянув на меня, продолжает разбирать скважинный насос под мойкой, сломавшийся еще на прошлой неделе. Уже несколько дней нам приходится носить воду со старой водокачки на горе и нагревать ее на электрической плите, чтобы помыться.